Будучи бывалым путешественником, девушка ловко выскочила из шатра. Знакомая тайная тропинка вела ее опять к океану, туда, где остался вытащенный на песчаный берег ее бесхитростный плот.
Благополучно пройдя опасный путь через джунгли, Августина увидела причалившее к берегу небольшое судно. По трапу сходило десятка два матросов. Они браво распевали на английском языке удалую песню про атамана. На шатком эрзац-пирсе остался один матрос, похоже, дежурный. И ненадежный. Тоже исчез.
9. ОПЯТЬ МОРСКИЕ ГРАБИТЕЛИ
Августина уже имела опыт укрываться в пиратских судах. Едва ли испытанные ею в жизни минуты общения с морскими грабителями она когда-нибудь забудет. Но у девушки не было другого выхода, как только снова столкнуться с ними. Рисковать? Подвергать себя опасности? Да, а как иначе?
Как только опустели палуба корабля и пирс, она тем же путем, по трапу, нырнула в судно и стала искать такой надежный, заброшенный отсек, где можно уверенно на время спрятаться. Затем в любом цивилизованном порту можно сбежать от головорезов. Как это сделать — теперь учить ее не надо.
Отчаянные пираты, конечно же, время от времени причаливали к берегам Испании, Италии (Августина теперь была и ей рада), Аргентины или Бразилии. Да, где угодно. На любую страну соглашалась девушка, лишь бы благополучно вернуться домой. А сейчас — подальше от дикарей. Веру к ним она не испытывала. Вождь, уложивший вечером Августину спать со своей самой красивой женой, мог на утро пооригинальничать, ради своей причуды, и разрешить соплеменникам полакомиться белокожим пришельцем.
Лучше не продлевать знакомства с аборигенами и не стать жертвой их своевольности и капризов. Пока при каждом новом зигзаге странствий Августине везло. Будет ли благосклонна и дальше судьба?
Девушка разыскала на судне, в грузовом трюме укромно спрятанные мешки и ящики с, похоже, награбленными вещами и скрытно разместилась среди них. Место было настолько уединенное, что вряд ли достал бы ее случайный взгляд какого-нибудь члена пиратской команды.
Августина замаскировалась и сидела тише воды, ниже травы, готовая ко всему: и к пререканию с хозяевами судна, и к сотрудничеству в рамках закона, и к гибели в океанской пучине, и к новой принудительной высадке на незнакомом гористом или топком берегу.
Растревоженное сердце горькой путешественницы болело. По-прежнему беспомощная, она вынуждена отдаваться воле обстоятельств. Августина прижала руки к груди и взмолилась Богу: «Господи, Боже, у меня стынет кровь, как представляю, что меня может ждать. Отведи от меня напасти. Дай, Господи, чтобы я на этот раз не сбилась с дороги, не приведи Боже, к новым злоключениям, испытаниям. Ты все знаешь и все можешь. Упаси, Господи, сделай так, чтобы не оборвались мои лучшие годы…»
В трудную минуту люди всегда вспоминают Всевышнего спасителя. Было отчего и Августине обратиться к нему. Мыши и крысы забегали по ее ногам. Она с гадливым чувством взгромоздилась на ящик и сидела не шелохнувшись, пока не услышала частые оружейные выстрелы, и снова содрогнулась.
На берегу пираты развлекались. Они охотились не только на тигров, леопардов и прочих животных, шкуры которых дорого ценятся, но и гонялись ради потехи за дикарями из племени Оло.
После нескольких часов, проведенных на берегу, пираты, довольные тем, что отменно попотешились, возвращались на родное судно. Приближалось время отлива. Его нельзя было упустить, чтобы не застрять здесь. На палубе раздались грохот и охрипшие голоса. А у Августины от страха выступили и задрожали слезы. Сверху доносились дикие, свирепые возгласы. Пираты дерзко спорили между собой. Корабль — блеклый, неказистый — отвалил от суррогатного причала и бросил якорь в кабельтове от берега.
Как и на первом пиратском судне, здесь тоже не присутствовало единодушие команды с капитаном, который, кстати, в противовес тому, рассудительному, менее взрывному главарю морских разбойников, был резок, вульгарен, болезненно самолюбив, упивался властью, подчеркивал свое «я».
По каждому случаю промашки подчиненного он бесновался, впадал в зловещую ярость, цинично ругался:
— О, дьявол, кому я доверил дело! Эти беспардонные сопляки сведут меня с орбиты. Денис, Кит, какого черта вы отлыниваете? При первом же удобном случае я дам вам по заду коленом. Ватага, дерьмо…
К судну то и дело подходила шлюпка. Августина заняла у кормового иллюминатора с правой стороны удобный наблюдательный пост. Ей отчетливо были видны песчаная коса берега и маршрут движения лодки, в то же время хорошо слышен крик на верхней палубе. В шлюпке перевозили туши мяса.
Пальба на берегу легко могла быть объяснена тем, что пираты запасались экзотической дичью, а теперь транспортировали трофеи на корабль.
То и дело разносился над акваторией маленького рейда громоподобный голос капитана:
— Вы что медлите, проклятые недоноски? Олухи царя небесного, откуда вам знать законы экваториального климата. А я был в тех странах, которые вам, подлецам, и не снились. Запомните, прощелыги, океанские токи и ветры здесь постоянно меняются. И я не могу поручиться за то, что через полчаса мы не станем плавать вместе вон с теми животными, которые снуют под килем нашего «Эдема».
Капитану не откажешь в остроумии. В библейских сказаниях Эдем — это земной рай, где жили Адам и Ева до своего «грехопадения». Хорошенькое же эзоповское сравнение пришло на ум главарю банды. Свое судно он считал счастливым и безмятежным уголком, где можно прекрасно проводить время. Ну, просто райские кущи!
В команде были в основном послушники. Один матрос позволял допускать пререкание с главарем. Подчиненный гнусавым голосом тявкнул:
— Мы — не дети, капитан. И тоже много повидали. Не бросайся упреками. Бугров не боимся.
Сразу же тяжелые шаги главаря загремели по железной сварной палубе. Это капитан рванулся к ослушнику. Грохнул пистолетный выстрел, видать, для острастки. Над головой вольнодумца-пирата просвистела пуля, а словами предводитель разбойников, в припадке злости, добавил, как рыгнул:
— Ты мне, профура, еще пикни… Кнехт ржавый, скрипучая включина… И оно же пускается в рассуждения. Еще услышу — за ноги на мачту сушиться повешу. Чурки парусиновые.
Капитан ревел, тяжело и быстро дыша, словно взбирался на гору.
— А что я такого сказал? — заискивающе пропищал виновный матрос. — Тоже пропитаны морем, криминалом. Как и ты, мы — уголовники.
— Каналья. Попробуй мне еще кто подерзить. Бредовые ваши мозжечки. Чертовы хронические алкоголики. Ваш одурманенный мозг только и способен, что принимать очередную дозу виски. — Снова взорвался главарь. — Скоты. Прохиндеи.
Но матрос с гнусавым голосом, видимо, позволял себе вести диалог с капитаном. Похоже, их что-то связывало личное. Он парировал ему с носовым призвуком:
— Не ершись, Билли, ты же сам приказал заглянуть в ложбинку, где притаилось племя Оло, и прихватить пару дикарок. Клянусь, я за ними гонялся, но они улизнули.
— Цыц, репейник! Я тебе что велел сделать? И не трепись об этом. Если не умеешь держать язык за зубами, то тебе гнить среди кораллов. Билли слов на ветер не бросает. Обалдуи вы несусветные.
— Да мне-то что? Я хлопочу ради твоего барыша. За туземок отвалили бы еще тот куш! А чтобы их заарканить, одного часа, который ты мне дал, мало. Охладись, Билли.
— Умолкни, остолоп. И спроси у Моргана, как надо обтяпывать такие дела. Как я оправдаюсь перед Уэльтоном? Он мне дал уже задаток. Мы обещали привезти ему самых красивых аборигенок. — Бесновался атаман головорезов. — И сами не полетим стрелой, а будем болтаться на волнах, как дерьмо в проруби. Впрочем, можем проворно опуститься только на дно. Добычей акулам. Прекрасная перспектива.
Чувствовалось, что на корабле собрался отчаянный и дерзкий молодой народ, закаленный полезным для здоровья соленым морским воздухом. Эти ребята в сознании Августины сразу же стали ассоциироваться с футболистами. Краснощекие, мускулистые, длинноногие пираты, пожалуй, украсили бы любое спортивное поле. Но это так, между прочим, пришло ей на ум. Праздные мысли почти не посещали ее в тяжелые дни. Она больше думала об опасных приключениях, которые ожидались впереди. В пиратах она видела своих отъявленных злодеев, которые зверски расправятся с нею, как только ее увидят.
От крика на верхней палубе сжималось в страхе сердце девушки — невольной пленницы пиратского судна. Свирепая брань и гулкие шаги на верхней палубе, казалось, грохотали у самого уха Августины. И отдавались острой чудовищной болью во всем ее существе. Ругань могли слышать дикари, но похоже, боялись, что белые изуверы вернутся, и не показывались на берегу. Августина поняла: вместо непойманных дикарок ее судьбу могут вручить «Уэльтону». Если найдут в трюме. Капитан швырнул в воду какой-то предмет и на морской поверхности забулькало и погрузилось что-то в пучину.
