— Кто эта женщина, которая проживает с вами в одном номере?
— Мой секретарь и переводчик, — предъявляя Кройнеру соответствующий договор, сказал Лесник.
— Она выполняет, по-видимому, и другие функции у вас?
— Этот вопрос не по существу, и вы можете на него не отвечать, — дав возможность переводчику задать
данный вопрос Леснику, заметил Альфред Скот, обращаясь к Леснику.
— Почему? Я отвечу на него, так как не собираюсь делать из него тайны. Да, мистер Кройнер, она оказывает
мне и другие услуги, если наши желания совпадают. Она — моя слабость, и я, отдыхая сейчас в городе, намерен
потратить на нее так тысяч пятьдесят — сто.
— Благодарю за откровенность, мне кажется, она этих денег стоит, — улыбнувшись, заметил Кройнер.
— У меня хобби на все дорогое, — пошутил Лесник, показывая в улыбке свои прелестные зубы.
Мельком посмотрев на стенографистку, он увидел, что та с пониманием отнеслась к его ответу, доброжелательно окинув его глазами, пряча улыбку в наклоне головы над блокнотом.
Даже Альфред Скот позволил себе улыбнуться, не видя оснований для своего беспокойства.
— Ответьте мне еще на один вопрос, и если он меня удовлетворит, то я больше не намерен вас беспокоить, но предупреждаю, что все ваши показания мною будут перепроверены, а поэтому советую говорить только
правду, — сосредоточившись, предупредил Лесника Кройнер.
— К чему такое вступление? Лгать я не намерен, — понимая, что они подошли к главным вопросам, тоже
напрягаясь, заявил Лесник.
— Расскажите мне подробно, до минут, что вы делали с утра до двадцати четырех часов в прошедшую
субботу? — наконец-то задал свой главный вопрос Леснику Кройнер.
— До минут я вряд ли смогу разложить свои действия в субботу, но по часам попытаюсь. Так с чего начать? В
субботу мы спали с Ларисой Александровной Прокофьевой в одной постели до одиннадцати часов. Приводили
себя в порядок где-то до тринадцати. Потом спустились в ресторан, где сразу и позавтракали, и пообедали.
После ресторана, выйдя из отеля, мы взяли первое попавшееся нам такси и поехали в универсальный магазин, расположенный где-то на Десятой авеню. Там я кое-что купил своей подруге в подарок. Вон в углу лежат коробки
с покупками. В них находятся оплаченные чеки. По ним можно узнать местонахождение универсального
магазина, где мы едва не потеряли ноги от ходьбы. Такси мы не отпускали, а поэтому на нем вернулись назад в
отель где-то в восемнадцать часов. Поужинали в ресторане и поднялись в свой номер. Отдохнули немного, послушали музыку.
— Какую? — задал наводящий вопрос Кройнер.
— Магнитофонные записи русской эстрады, так как за день чужой язык мне чертовски надоел. Потом госпожа
Прокофьева стала примерять и надевать на себя свои обновки. Я ж не железный, а поэтому с безразличием не
мог созерцать ее обнаженной... Короче, мы легли спать и до утра из своего номера больше никуда не выходили.
— И вас никто не беспокоил? В смысле, не звонил, не стучал в дверь? — пояснил он.
— Кто нас может беспокоить в чужом и незнакомом городе? Мы здесь никому не нужны, да и мы тоже ни в
ком не нуждаемся. Кроме вас, нас тут беспокоить некому. Куда денешься, приходится отвлекаться на таких
настойчивых визитеров, — несколько раздосадованно пояснил Лесник.
Кройнер, подойдя к холодильнику, открыв его дверку, увидев в нем разные деликатесы, подумал: «Если
осетровая икра лежит в чашке горой, полные карманы денег, а под боком эротическая куколка, то понятно, почему он не желает общаться со мной, старается скорее избавиться от меня. Пока я ни в чем предосудительном
его не изобличил, но все равно чует мое сердце, что с него снимать наблюдение еще рано. Не может быть, чтобы
Лесник не был причастен к убийству».
Закончив допрос Лесника, Кройнер заодно допросил госпожу Прокофьеву, показания которой оказались
аналогичными показаниям Гончарова-Шмакова и не имели даже мелких противоречий.
Потеряв интерес к русским, Кройнер, простившись с ними, собрался покинуть номер вместе со своей
бригадой.
— С вашего позволения, я задержусь у своего клиента, — заявил Альфред Скот, обращаясь к Кройнеру.
— Для чего, если не секрет? — поинтересовался у него Кройнер.
— Он же должен со мной расплатиться за оказанные мною ему услуги, а то опять возьмет и улетит в Европу, а я не люблю, когда клиенты со мной не расплачиваются за работу. Уж лучше быть самому должником, чем когда
должны тебе, — беззаботно хохотнул он. — Да! Едва не забыл спросить у вас, мой клиент вами в чем-то
предосудительном подозревается? Если да, то в чем, если нет, то может ли он уезжать, куда ему вздумается или
нет?
«Ох, и хитрая ты лиса», — недовольно подумал Кройнер, понимая, что вопрос адвокатом задан не случайно и
на него надо отвечать.
— То, что меня интересовало и хотел узнать у него, я выяснил, а поэтому никаких ограничений в
передвижении мною ему не было установлено, да об этом и речи не было. Однако для сведения я бы хотел
узнать, как долго господин Гончаров-Шмаков намерен отдыхать в Нью-Йорке со своей подругой?
Выслушав вопрос переводчика, Лесник, подумав, ответил:
— Если нам, как сегодня, больше никто не будет мешать, то, исчерпав лимит денег, выделенный мною на
госпожу Прокофьеву и не найдя клиентов на свой товар, мы в течение двух недель намерены вернуться в
Россию. К слову сказать, пока мы туда не спешим.
Удовлетворенный ответом, Кройнер покинул их номер.
Глава 24
Оставшись втроем в номере, Альфред Скот попросил Ларису включить магнитофон, телевизор, пустить в
ванну воду. Когда она выполнила его просьбу, то адвокат, вновь обращаясь к Ларисе, сказал:
— Я знаю, что господин Гончаров-Шмаков вам доверяет и вы стоите его доверия, но когда человек знает
меньше, чем хотел бы знать, то ему легче живется, да и третьим лицам спокойнее. Поэтому оставьте нас с
господином Гончаровым-Шмаковым вдвоем. У меня к нему есть секретный разговор.
Лариса с пониманием кивнула головой, молча удалилась в другую изолированную комнату номера, прикрыв
за собой дверь.
— Виктор Степанович, — понизив голос, начал адвокат, — как вы и предполагали, известная вам троица
оказалась не на высоте. Она упустила свою добычу и теперь не знает, как ей быть и что делать.
— У них жиром заросли мозги. Пока расскачивались, поезд-то и ушел. Побыли бы они у нас в России в нашей
шкуре, то быстро поумнели или сгнили у «хозяина», — убежденно заявил Лесник, перебив адвоката. — Что же
теперь они намерены делать?
— Решили обратиться к вам за помощью, — с некоторым удивлением сообщил адвокат.
— У них под руками три солидные кодлы. Неужели среди ее членов не найдется хотя бы одного путевого
организатора, чтобы осуществить задуманное?
— Значит, нет, если обратились к вам за помощью.
Услышанное было приятно для слуха Лесника, но он не был намерен от похвалы потерять голову.
— Если они принимают меня за какую-то шестерку, то скажи им, что они ошиблись адресом. Сам грязную
работу я делать не собираюсь, тем более вы видите, какая ищейка села мне на хвост.
— Вы сегодня с мистером Кройнером очень лихо разделались. По всем вопросам ответили путем, — не мог
не отметить мистер Скот.
— Быть слишком податливым перед таким клиентом тоже нельзя — задавит и сожрет. Вот я и решил
показать ему свои зубы.
— Правильно сделали, пускай почувствует, что имеет дело не с какой-то шпаной, а с миллионером, а значит, должен себя вести достойнейшим образом.
— Он мужик хваткий и с головой, к тому же злопамятный, а поэтому попроси наших друзей, чтобы они
проверили и установили: поручил ли он следить за мной своим сотрудникам или нет.
— Обязательно сделаю, — заверил его адвокат, — но вы так и не ответили на их предложение.
Подумав, Лесник сообщил:
— Я могу и соглашусь взвалить на себя руководство операцией, но они должны принять мое условие: при
успешном ее завершении они должны дать мне чек на полмиллиона долларов.
— Ох у вас и запросы! — восхищенно заметил адвокат, который в любом случае ничего не терял и ничему
себя не подвергал. — Сумма большая, тем более нет уверенности, что вы с операцией справитесь.
— Если я с ней не справлюсь, то они не дают мне чек на указанную сумму, но даром, тем более исправлять
за них ошибки, я больше не намерен.
— Я должен посоветоваться!
— Советуйся сколько хочешь, но учти, что с каждым часом, если не минутой, мы теряем свой последний
шанс.
— Чтобы они поняли обоснованность вашего требования, им надо показать, что ваша голова стоит тех денег, которые вы запросили с них, — резонно предложил ему осмыслить данный момент Альфред Скот.
