после некоторой паузы продолжила. – Видела её почерк. Он о многом говорит.
– Не подозревал, что ты мастер в подобном деле, – ухмыльнулся напарник.
– Я лишь любитель. Однажды я поехала с отцом в город. Мой папа был дальнобойщиком, но сейчас уже осел, переквалифицировавшись в разнорабочего. Так вот, он поехал загружаться, а я попросилась в библиотеку. Ох, и огромные же библиотеки в городах! У меня глаза разбежались от разнообразия, но некоторые из них я узнала. Папа всегда мне брал какие-то книжки, когда оказывался в городе, а потом возвращал в библиотеку, понятное дело. И вот, мне захотелось самой взглянуть на это место. Я прошлась вдоль книжных полок, от которых так и веяла стариной, и наткнулась на книгу по графологии. После этого, её и ещё несколько книжек я забрала домой, где сделала конспект и совсем влюбилась в такой вот способ изучения человека лишь по его почерку.
– Какая красивая история. Напоминает и моё безмятежное детство, когда я гонял на велосипеде с папой, играл с ним в футбол, бегал, а мама ждала нас дома с ароматно пахнущим обедом или ужином. Если, конечно, она не была с нами, – Никодим хмыкнул и ненадолго затих, желая вспомнить весь яркий вкус детства, а затем продолжил: – И что же тебе сказал почерк Евы?
– Судя по цвету чернил, нажим лёгкий, значит, она мечтательница: чувствительна, нетороплива, но ответственна. Небольшой наклон вправо – спокойна и уравновешена. Мелкий, но широкий почерк – сдержанная, замкнутая, но талантливая, творческая натура. Буквы немного округлые, с такими забавными завитушками, – Софи нарисовала в воздухе линию с загнутым концом, но её собеседник едва ли увидел этот небольшой знак. – А это значит, что она добрая, отзывчивая. Строки слегка опускаются к концу страниц – пессимистка. Конечно, это неполноценный анализ, но я не училась этому у кого-то специально, только для себя, – улыбнулась девушка. – Я думаю, это всё правда, на себе проверяла. Хочешь, и тебя испытаем?
– А давай, – непринуждённо согласился парень. – Сейчас найду какую-нибудь бумажку.
– Не надо. Я итак всё помню, – улыбнулась журналистка. – Ты уверен в себе и работоспособен, – напарник кивнул. – Целеустремлённый, настойчивый, любого можешь убедить в своей правоте, добрый и отзывчивый, хоть и пытаешься это скрыть, спокойный, но бываешь эмоционален, рассудителен. Ну как, я права?
– Похоже, что да, – промямлил Нико, вызвав улыбку собеседницы. – Я узнал кое-что неприятное, – после непродолжительной паузы произнёс он с некоторой грустью. – Это касается брака Евы и Генриха, – София внимательно слушала. – На самом деле разорение фирмы отца Евы – дело рук её мужа. Есть документы, подтверждающие это.
– Но зачем ему это? – удивилась девушка.
– Думаю, это потому, что он её любил, а она его нет, и в другом положении Ева не согласилась бы на такой союз. Графимову было достаточно использовать свои связи, деньги, чтобы подставить будущего зятя, или же добыть и продать некоторую информацию конкурентам Вита – отца невесты.
– Но это же так низко, – сказала с презрением журналистка.
– Да, но в бизнесе и в любви все используют любые средства, сколько бы это ни было гадко. Я лично знаком с Витом и его женой Елизаветой. Они хорошие люди, и очень жалеют, что отдали дочь этому человеку.
– Как же ужасно! Это тоже попадёт в мою статью, пусть люди знают, – фыркнула девушка.
– Насчёт этого, – вдруг замялся Ник. – Ради этого я притащил тебя сюда. Возможно, он делает то же и с тобой.
– Что? – София нахмурила брови, приподнявшись на кровати, чтобы видеть лицо собеседника, но темнота этого не позволила. – Каким образом?
– Не могу говорить точно, но, вероятно, когда ты опубликуешь статью, он опровергнет её и назовёт выдумкой. У тебя не будет доказательств, потому что все записи с диктофона – удалены. Естественно, такой скандал убьёт твою карьеру.
Девушка резко встала и, под недоумённым взглядом напарника, скрылась за дверью. Спустя несколько минут она вернулась с ноутбуком и завалилась на кровать вновь, забыв о втором жителе этого мягкого городка. Вбив пароль, она зашла в папку, сняла второй замок, но не заметила ни одной записи. Она в шоке посмотрела на Никодима.
– Вся моя работа впустую! Кто? Кто смог взломать мой ноутбук? И что мне теперь делать? – взвыла девушка.
– Прости. Понимаю, каково тебе, но ничем не могу помочь. Не знаю, кто может владеть такими навыками в программировании, – с грустью пробормотал парень.
– Ты не виноват, – София положила ноутбук на пол и уткнулась носом в подушку. – Но откуда ты знаешь?
– Я только предположил. Зная Графимова и его прислужников. Это самое вероятное, что могло произойти, – со вздохом сказал он.
Софи помолчала, а потом начала разговор на совсем другую тему. Сейчас ей не хотелось больше думать о своих бессмысленных трудах.
– Эй, – сказала она через несколько минут молчания. – Расскажи, почему тебя уволили из полиции?
– Ты всё с этим. И что тебя не успокоит в этой истории, – закатил глаза детектив, но пожалел подругу и продолжил. – Просто… Эх. По сути, я отпустил убийцу на волю.
– Ого, – воскликнула девушка, переведя взгляд на собеседника, но грусть, злость и полное отчаяние не уходили. – А поподробнее?
– Мы расследовали дело об убийстве, задержали подозреваемого, но я не верил, что он убийца. У него были дети, жена, которые его любили, сам он был ответственным и спокойным, а сама история была странной, полной нестыковок. Даже улики, ведущие к нему, были слишком глупыми, такими, которые сложно оставить даже простофиле. Я сделал фальшивые документы, купил билеты в другую страну и помог сбежать, что, конечно, не оценили мои коллеги. Я ещё легко отделался, ведь должен был оказаться за решёткой, – закончил с тоской парень.
– Грустная история. В итоге, твоя честность и жажда справедливости погубили тебя же.
Ник не ответил. Повисло долгое молчание.
Луна была всё выше и сияла всё ярче, миллионы маленьких планет раскинулись огоньками в тёмном небе. Свет едва освещал небольшую комнату в огромном доме, хозяин которого был маленьким человеком. Луна прогуливалась по полу, по столу, шкафу, и, наконец, по кровати, где двое спокойно дремали, умиротворённые тихой ночью и долгим разговором; и темноволосая девушка, и черноволосый парень видели приятные сны, прижавшись друг к другу.
Ночь оголяет нас. Все наши фантазии вдруг оживают, тайны души рвутся наружу, мы тонем в чувствах. Она полна чудес и страха. Ночь опасна: мы становимся откровеннее, говорим то, что не хотели бы, совершаем то, что при дневном свете не сделали бы никогда. Ночная тень скрывает наши лица, торжествует мир теней,
