– Узнаешь ее?
Анна О'Кейн несколько секунд рассматривала фотографию, поворачивая голову то так, то эдак, пытаясь оценить, похожа ли эта девушка на кого-нибудь из их посетителей.
– А что, должна узнать?
– По-моему, я ее видел! Ты помнишь молодую блондинку, которая зашла к нам – около года назад, – когда у нас были места, – это было в воскресенье, – а затем зашла снова к нам, через несколько дней, – мест тогда уже не было?
– Да, помню, – закивала Анна. – Кажется, помню. – Она быстро прочитала статью под фотографией. Потом перевернула полдюжины лепестков бекона и взглянула на мужа: – Не хочешь ли ты сказать?..
Джим О'Кейн хотел сказать именно это.
* * *
Клэр добралась уже до последнего тоста, когда Анна подошла к ней с газетой в руке:
– Извините, мы задержали газету на минутку, надеюсь, вы не сердитесь.
– Разумеется, нет.
– Вот из-за этого, – Анна показала на фотографию. – Она похожа на девушку, которая заходила сюда однажды. Молодая девушка, исчезнувшая год назад.
– Год – большой срок.
– Да. Но Джим – мой муж – он хорошо запоминает лица, и я думаю, – спокойно добавила она, – думаю, что он прав.
Клэр взглянула на фотографию и статью, не проявив (как она надеялась) внешне никаких эмоций.
– Вам бы следовало рассказать им – полиции – об этом, как вы находите?
– Наверно, надо. Правда, Джим недавно встречался по благотворительным делам с одним из работников полицейского управления, и тот сказал, что одной из самых больших проблем по делам об убийствах можно считать ложные признания и розыгрыши по телефону.
– Но если вы опознали ее...
– Не на все сто процентов. Нет, не на сто. Помню, что девушка, о которой я думаю, зашла и спросила, есть ли у нас свободные места. Места были, но когда она узнала, во сколько ей это обойдется, она быстренько... Думаю, она не могла позволить себе номер у нас. Затем она снова пришла, та же самая девушка...
– И у вас уже не было мест?
Анна О'Кейн печально кивнула, и Клэр положила в рот последний кусочек тоста.
– Никогда заранее не скажешь, как поступить лучше.
– Да.
– Но если ваш муж знаком с этим человеком из полицейского управления, то он всегда может, ну, неофициально, что ли, упомянуть об этом, так ведь?
– Да-а. Вреда не будет. Вы правы. И живет он здесь рядом. В одной из квартир для холостяков.
– Как его зовут? Лорд Питер Уимси?
– Морс. Главный инспектор Морс.
Клэр поглядела на свою пустую тарелку и аккуратно сложила салфетку.
– Еще тост? – предложила Анна О'Кейн.
Клэр покачала головой, не проявив интереса.
Дорого стоит только первая бутылка.
Французская пословица
В то же самое воскресное утро Клэр Осборн поняла наконец, чего ей хочется. Однако не предприняла никаких действий до следующего утра 13 июля (воскресенье она провела с Аланом Хардинджем). Все оказалось на удивление легко. Потребовалось только бегло просмотреть толстую телефонную книгу Оксфорда и окрестностей, что лежала у платного телефона: там было несколько Морсов, но только один «Морс Е.» – и телефонный номер в придачу! Лейс-Клоуз она разыскала на плане Оксфорда, висевшем в вестибюле отеля. Оказалось – всего около двух сотен ярдов отсюда. Можно было бы, конечно, спросить О'Кейна... но так было бы не столь романтично.
Стояло ясное солнечное утро. Упаковав свой саквояж и засунув его в багажник "метро", Клэр спросила разрешения оставить автомобиль на стоянке ("Я ненадолго", – объяснила она), а потом медленно направилась к опоясывающей группу домов улице и вскоре подошла к знаку "Только для проживающих здесь; посторонним вход воспрещен", где повернула налево во двор и увидела ряд домов, новеньких, двухэтажных, из желтого кирпича, с выкрашенными в одинаковый белый цвет оконными рамами. Первый же номер, который она увидела, оказался именно тем, что был нужен.
Негромко постучав, она увидела в окне слева белые кухонные полки и бутылку "Персиля" на раковине. Заметила также, что окно прямо над ней широко раскрыто, и поняла – еще до появления смутного силуэта за матовым стеклом – он должен быть дома.
"Какого черта вы здесь делаете?" – может быть, это ожидала она услышать? Но, открыв дверь, он ничего не сказал, наклонился, чтобы поднять бутылку обезжиренного молока "Ко-оп" с красной головкой, посторонился, слегка склонил голову вправо и пригласил ее войти старомодным жестом гостеприимства. Она оказалась в большой гостиной с двумя диванчиками, расположенными друг против друга, левый – из светло-медовой кожи; на него и указал Морс, на нем она теперь и сидела – он был на удивление мягкий и комфортабельный! Тихо звучала музыка, наполненная тяжелой печалью, которую, как ей показалось, она почти узнала. Конец девятнадцатого века? Вагнер? Малер? Обволакивающая и прекрасная. Но Морс нажал на кнопку в сложной аппаратуре, стоявшей на полке у другого дивана – черной кожи и поменьше размерами, – на который он и сел, его глаза смеялись, но удивления в них не было.
– Вы знаете, из-за меня выключать не надо.
– Конечно. Я выключил музыку ради себя. Я никогда не занимаюсь двумя вещами в одно и то же время.
Взглянув на почти пустой бокал красного вина, стоящий на низком кофейном столике около дивана, Клэр усомнилась в правдивости этого торжественного заявления.
– Это Вагнер, не так ли?
В глазах Морса появился некоторый интерес.
– Да, здесь есть определенные интонации и мелодии, присущие Вагнеру, согласен с вами.
Ну что за тип! Напыщенный индюк! Черт его подери! Почему бы просто не сказать ей? Она показала на бутылку «Кверси»:
– Мне кажется, все-таки вы можете делать две вещи одновременно?
– А-а! Но пить – это все равно что дышать. Вы же не думаете о том, как дышите? Согласно новейшим исследованиям регулярный прием нескольких порций исключительно хорошо действует на сердце.
– Хотя и не столь хорошо на печень.
– Да. – Он уже улыбался ей, откинувшись на спинку дивана. Одет он был в ту же самую розовую рубашку с короткими рукавами, в которой она видела его в субботу. Возможно, ему нужна женщина в доме.
– Я думала, что полагается дожидаться, пока солнце не коснется нок-реи или что-то в этом роде.
– Ну не странное ли совпадение! – Морс показал рукой на "Таймс", лежащую на столе. – Слово было в сегодняшнем кроссворде: нок-рея.
– А что значит нок-рея, только точно?
Морс помотал головой:
– Я не интересуюсь кораблями, яхтами и прочими вещами такого рода. Предпочитаю цитировать Шекспира – помните? Строчку о "шаловливой стрелке часов"?
– "Шаловливая стрелка часов уже указывает на полдень"?
– Откуда вы знаете это?
– Однажды я играла кормилицу в "Ромео и Джульетте".
– Весьма необычно для школьницы...
– Вообще-то дело было в университете.
– О-о. Сам я редко бывал на подмостках. По правде говоря, только один раз. Я должен был произнести: "Я арестовываю тебя, Антонио". Не знаю почему, но зал засмеялся. Никогда не мог понять: почему?
Все еще держа в руках вчерашний номер "Санди таймс" и свежий выпуск "Таймс", Клэр медленно оглядела комнату – заставленные книгами стены, стопки грампластинок повсюду – и задержала взгляд на картинах (две из них висели криво). Особенно понравилась ей акварель, расположенная прямо над головой Морса, – Оксфорд в голубых и багровых тонах. Ей начинал нравиться и этот словесный поединок, призналась она себе, но что-то в этом человеке все же раздражало. Она подняла глаза и поглядела на него чуть ли не в первый раз твердо и прямо.
– Вы играете сейчас, не так ли? – Вы притворяетесь, что не удивились, увидев меня?
– Нет, не удивился. Я видел, как вы сидели перед "Котсволд-Хауз" вчера: вышли выкурить сигарету. Я шел как раз мимо за газетой.
– Не возражаете, если я и сейчас закурю?
– Пожалуйста. Сам я... э-э... бросил.
– Когда?
– Сегодня утром.
– Хотите одну?
– Да, пожалуйста.
Клэр глубоко затянулась, снова села, скрестив ноги, и одернула свою трикотажную юбку на дюйм или два ниже коленей.
– Почему же вы не поздоровались? спросила она.
– Я находился на противоположной стороне улицы.
– Не очень-то по-приятельски, как вы считаете?
– А почему вы со мной не поздоровались?
– Я не видела вас.
– Вообще-то, полагаю, что видели. – Тон у него внезапно стал нежным, и она подумала, что он знает о ней гораздо больше, чем надо. – Я думаю, что вы видели меня также и в субботу пополудни – сразу после того, как приехали.
– Вы видели меня? Видели, когда шли, нагруженный всем этим спиртным?
Морс кивнул.
Черт подери! Черт его подери!
– Вы, наверно, знаете также, зачем я приехала сюда?
Морс снова кивнул.
– Но вовсе не потому, что я ясновидящий. Всего лишь Джим. Мистер О'Кейн позвонил мне вчера...
– Об этом? – она протянула газеты.
– Да. О девушке, которая, возможно, заходила к ним. Очень интересно, а может быть, и ценно – я не знаю. Они собираются дать показания. Хотя и не мне. Я в отпуске. Помните?
