Максим побледнел и судорожно стал хватать воздух, будто перед каким-то приступом.
– Она касается непосредственно вас…
Закончить Полина не успела. Максим вскрикнул и вдруг исчез. От неожиданности и ужаса она выронила трость. Та с невыносимо громким, словно выстрел, стуком ударилась об асфальт.
Тусклый свет бра еле-еле освещал комнату, в которой я пребывал уже много часов. Я не знал, что это за комната, где, в каком пространстве она находится, но все здесь было знакомым: и мебель, и пустая зеркальная рама, и воздух, и запахи, и шорохи за окном. Правая рука совсем затекла, я ее не чувствовал, и ноги от долгого бездействия стали словно чужие. Невыносимо болела голова. Наверное, из-за этого я никак не мог вспомнить, как здесь оказался и что собирался сделать. Кого-то найти? Кого-то позвать? Кого-то дождаться?
– Максим! – Знакомый женский голос позвал меня, но я не смог определить, с какой стороны он раздается – с улицы? из соседней комнаты? Попытался подняться, но почему-то ничего не вышло. – Максим! – Голос прозвучал совсем близко. Кто она, эта женщина? Татьяна? Или, может быть, Катя? – Максим! – Голос меня оглушил, раздавшись над самым ухом. – Вернитесь, пожалуйста! Куда вы пропали?
Полина. Она хотела сообщить мне нечто важное. Вероятно, это ее я здесь жду.
Память постепенно начала возвращаться. Я стоял у окна и смотрел на закат… А потом встретился с Полиной. Ах да, был еще адвокат, Беляев Семен Александрович. Который… год назад умер.
Умер. Это не укладывается в голове. Мы встретились с ним на пустынной дороге, и вот теперь он умер.
Не теперь, год назад. Это непоправимо и жутко. Ничего невозможно исправить, когда человек умер.
– Полина! – в отчаянии закричал я – голова взорвалась такой нестерпимой болью, что потемнело в глазах, и комната исчезла. А когда приступ боли прошел, я увидел Полину. Она сидела напротив и встревоженно всматривалась в мое лицо.
– Что случилось, Максим? – нервным, звенящим голосом спросила она. – С вами все в порядке?
– Да, теперь все хорошо. – Я осторожно помассировал все еще нывший висок. – Небольшой обморок, со мной в последнее время такое бывает. Ничего страшного.
– Головные боли? – сочувственно улыбнулась она. – Мне это знакомо. Но вам уже лучше?
– Почти все прошло, – соврал я. – Так вы сказали, что мой адвокат погиб?
– Год назад был застрелен в своей квартире.
– Ужасно! Мне очень жаль. Я ведь был с ним неплохо знаком. Благодаря ему я на свободе.
– Да, но вы говорили, что вышли из тюрьмы только вчера. – Голос ее стал жестким. – Как же тогда вы объясните, что именно Беляев выступал в роли вашей защиты?
– Только вчера? – недоуменно переспросил я. Мне казалось, прошло больше времени. – Ну да, вчера…
– А еще вы сказали, что виделись с ним сегодня, – совсем уж обличающим тоном проговорила Полина и совершенно сбила меня с толку. Соображал я все еще туго. И тут произошло нечто такое, отчего я опять чуть было не грохнулся в обморок.
Он появился на террасе неслышно, мой черный человек, моя жертва. Сел за соседний столик и уставился на нас с Полиной своим фирменным, то ли обличающим, то ли всепрощающим, но все равно требующим ответа взглядом.
– Вы хотели сообщить еще что-то, – проговорил я, цепляясь за реальность. – Что-то очень для меня важное.
– Хотела, – Полина печально на меня посмотрела, – но сейчас это уже вряд ли имеет какое-то значение.
– И все-таки? – В сущности, мне было все равно, что она ответит, – боковым зрением я наблюдал за своей жертвой. Настаивал на продолжении разговора только для того, чтобы не потерять сознание. Мне сейчас был важен процесс произнесения слов, а не ее ответы, в которые я вряд ли смог бы вникнуть.
– Вы никого не убивали, – безжизненным голосом сказала Полина.
И тут моя жертва первый раз возмутилась.
– Какая чушь! – закричал человек, которого я убил. И я с ним был совершенно согласен.
– Чушь! – продублировал я его ответ.
– Я тоже так считаю, – согласилась Полина. – Но это убийство не зафиксировано ни в полицейских протоколах, ни в материалах суда. И свидетелей вашего преступления вряд ли возможно найти.
– Мой главный свидетель сидит за соседним столом, – со сдержанным гневом, будто она высказала некую кощунственную вещь, произнес я. – Мой главный свидетель, человек, которого я убил, хоть сейчас подтвердит. Уж он-то никак не может ошибиться.
– Он сейчас здесь? – робко и как-то смиренно спросила она. – В таком случае не могли бы вы его описать? На кого он похож?
– Трудно сказать.
– А не похож ли он на адвоката Беляева?
Этот вопрос меня так удивил, что я даже не сразу нашелся что ответить.
– При чем здесь Беляев? – запинаясь, проговорил я наконец.
– При том, что, вероятней всего, именно его вы и убили.
Ее заявление настолько меня обескуражило, что даже протеста не вызвало. Вот уж это-то была полная чушь. Я посмотрел на свою жертву за соседним столиком – тот сидел, стыдливо потупившись, словно открыли какую-то постыдную тайну, словно сорвали с него маску, а заодно и всю одежду.
– Нет, нет, нет! – наконец нашел я в себе слова для протеста. – Он, – я показал в сторону человека пальцем, как невоспитанный ребенок, – ни в коем случае не адвокат Беляев.
– Где и когда вы познакомились с Беляевым? – не пожелала отступать от своей абсурдной идеи Полина.
– В тюрьме! – выкрикнул я. – В тюрьме мы с ним познакомились. Где же еще? Адвокат полагался по закону, так мне объяснили, когда началось следствие…
– Ну да, – нетерпеливо отмахнулась Полина, – вы рассказывали. Но раньше, до этого, разве вы не встречались?
– Нет, конечно, – уверенно начал я и запнулся. Не к месту выскочила фраза из моего обморочного сна: «Мы встретились с ним на пустынной дороге».
Я посмотрел на Полину, она улыбнулась и одобрительно кивнула:
– А дальше?
Оказывается, эту фразу из сна я произнес вслух. И тут память, словно вытащили пробку, стала вытекать из меня неотвратимыми толчками, как вино из бочки.
– Мы встретились с ним на пустынной дороге, – повторил я, – был поздний вечер, да фактически уже наступила ночь. У его машины сел аккумулятор. До города оставалось километров тридцать, кругом ни души. Он был просто в отчаянии, когда я притормозил, чтобы узнать, не нужна ли помощь.
– Когда это было?
– Не знаю… Давно.
– Ну хорошо, что было дальше?
– Я подвез его до самого дома, по дороге мы разговорились, он сказал, что адвокат, и дал мне визитку. Я сначала отказывался: в самом деле, зачем мне адвокат? А он пошутил: от сумы и от тюрьмы… Незаметно, чтобы его не обидеть, я сунул визитку под сиденье. А потом… – Я замолчал – память дала сбой, отказалась выдать мне информацию о том, что было потом.
Полина опять улыбнулась и кивнула, поощряя к продолжению:
– Да, что было потом?
– Не помню. Кажется, до моего ареста мы больше не виделись. Второй раз встретились уже в тюрьме.
– В тюрьме, – протянула она задумчиво. – И кто же его нанял вас защищать?
– Он не сказал. Может, кто-нибудь из моих родственников? Нашел визитку в моей машине и позвонил?
– Может быть. Но у меня другая версия.
– Интересно послушать, – насмешливо сказал я, немного бравируя и кривя душой: мне и в самом деле было интересно.
– Ваше преступление не зафиксировано ни в одном официальном источнике. И вы не помните свою жертву, хоть постоянно с ней сталкиваетесь. Вы совершенно путаетесь во времени. Адвокат Беляев год назад был застрелен в квартире. А вы утверждаете, что…
– Я утверждаю, что совершил убийство в своей собственной квартире, – возразил я, – а адвокат…
– И в этом пункте то и дело возникают несоответствия. Вы говорите, что застрелили свою жертву в прихожей, а между тем…
– Все так и было.
– Ладно, оставим. Я думаю, это была не ваша квартира и произошло все не в прихожей, а в комнате. Знаете, зеркала вешают не только в прихожих. Год назад вы застрелили Беляева и скрылись незамеченным с места преступления, не оставив улик против себя. Вы говорили, что долго и тщательно готовились. Убийство Беляева в самом деле было хорошо продуманным и подготовленным – убийцу так и не нашли, связали его смерть с профессиональной деятельностью и решили, что действовал наемник. Возможно, вы на это и рассчитывали. Хладнокровно убили и остались безнаказанным. Но вы не тот человек, который после такого может продолжать жить как ни в чем не бывало. Ваша совесть постоянно напоминала о содеянном, ваша психика в конце концов не выдержала. Подсознательно вам хотелось, чтобы вас арестовали и посадили. И вот вы представили…
– Ерунда! – закричал я на нее в отчаянии. – Полная чушь! Все было совсем не так!
