— Я знаю, — ответила я. — Но вы тоже не все вовремя делаете.
Тут я решила пойти на хитрость, заставив антиквара самого рассказать то, что мне требовалось. В любом случае прямые вопросы вызовут столько подозрений, что шуму наверняка не оберешься. Сделав небольшую паузу, я заговорила:
— Когда вы прислали курьера Гошу с красками и позвонили проверить, был ли доставлен заказ, Гробовский уже умер…
— Какой заказ? — не понял Орест Николаевич.
— Самый обыкновенный. Супруга Гробовского сказала, что вы прислали курьера с красками, а потом позвонили узнать, как работает доставка.
Сказала я все это как бы вскользь, будто информация не была для меня жизненно важной. Кресло, притягивавшее мое внимание, словно магнит, сыграло сейчас на руку, потому как внимание антиквара легче всего было отвлечь именно им. Я снова погладила обивку и произнесла задумчиво:
— И все-таки вы правы! Чудный предмет! Пожалуй, я пересмотрю меблировку своей комнаты и решусь на приобретение этой прелести.
Старикан-антиквар, казалось, даже не слышал того, о чем я говорила, стараясь переварить известие о Гоше. Он растерянно хлопал ресницами, непонимающе тараща на меня темно-карие глаза.
— Вы не думали, что это станет кому-либо известно? — спросила я напрямик.
— Н-нет, нет… Просто я не посылал никуда Гошу ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду. Парнишка вообще пропал, не приходит в лавку. Я уж подумал, не приболел ли. Собирался звонить ему.
Предлагать свою помощь в качестве сестры-сиделки я не стала. Меня бы неправильно поняли, а вот выяснить адрес загадочного курьера ох как хотелось. У меня складывалось ощущение, что Гробовский словно специально, окружал себя подозрительными людьми. То ли от глупости, то ли от непреодолимого желания ходить по краю пропасти.
— Вы хотели что-то присмотреть для себя или просто наслаждаетесь видом таких прекрасных вещей? — поинтересовался Орест Николаевич. Я видела, что он торопится.
— Если вы не против, я бы посмотрела вон те репродукции. Скоро идти на юбилей, а в нашем круге не принято дарить банальные подарки…
— Да, конечно. Вы посмотрите, а я отлучусь на минуту… — С этими словами антиквар бросился за темно-бордовую портьеру, словно там, где-то в глубине здания, был пожар.
Довольно улыбнувшись, я стала разглядывать потемневшие репродукции древнего Тарасова, когда на нынешней Музейной площади еще не было собора, берег Волги хорошо просматривался и ни одного белоснежного теплохода не стояло у пристани. Выполненные в нежной технике пастели, картинки надолго запоминались, оставляя ощущение причастности к великой истории города.
Но лирика лирикой, а меня сюда привела суровая действительность, в которой пропала бронзовая статуэтка Мары, стоившая немалые деньги даже для серьезных бизнесменов. Загадочная богиня… Интересно, каково было ее предназначение?
Забыв обо всем, что не относилось на данный момент к моему расследованию, я достала из сумочки сотовый и с расстроенным выражением на лице готовилась исполнить очередную роль, когда в зале снова появился антиквар.
— Ну что? — спросил он довольно ровным голосом, хотя беспокойство в нем все же было, едва уловимое.
— Вот эта действительно прекрасна. Думаю, она могла бы солировать в небольшой гостиной, даже несмотря на размер. Тут есть на что посмотреть. Мне кажется, что впечатление от картины зависит исключительно от того, в каком настроении на нее смотреть, — глубокомысленно изрекла я, продолжая вертеть в руках трубку сотового.
— Вы правы. Пусть наша недавняя размолвка останется в прошлом. Я рад, что вы посетили мою лавку. Не каждый день встречаешь настоящих знатоков и почитателей искусства. Не люблю этих новомодных течений — кубизм, экспрессионизм всякий. Так, мазня одна.
Я кивком согласилась, демонстративно продолжая мучить телефон.
— Что-то случилось? — нотки заинтересованного участия слышались в голосе Ореста Николаевича. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
Шумно выдохнув, для закрепления успеха я развела руками:
— Не могу понять, что с ним случилось? Может, батарейка села или еще что? Я не очень-то разбираюсь во всей этой технике. Позвонить очень нужно: я задерживаюсь, а человек будет томиться в ожидании. Попробовать, что ли, с телефона-автомата? — Сделав пару шагов по направлению к двери, я не сомневалась, что сейчас антиквар припустит за мной следом и предложит воспользоваться аппаратом в его подсобном помещении.
Так оно и произошло. Во мне живет великая актриса. И если бы не практика частного детектива, врожденный дар так бы и пропал, никем не оцененный.
— Танечка, вы можете позвонить отсюда, — заговорил старый антиквар. — У меня в кабинете нет ни городского уличного шума, ни докучающих прохожих, ни других желающих позвонить.
Расплывшись в самой широкой благодарной улыбке, я проследовала за обведенным вокруг пальца хозяином лавки, чувствуя себя стервой и профессионалом своего дела одновременно.
Дождавшись, когда он выйдет в зал к покупателям, я нажала на кнопку повтора телефонного номера. На темной панели замигали красные цифры, и я привычно запомнила их комбинацию в телефонном номере курьера Гоши. В том, что антиквар звонил сейчас именно ему, я ни капли не сомневалась.
Потом, набрав рабочий номер Кирьянова и подождав, когда он, наконец, ответит, я торопливо проговорила:
— Киря, привет, я снова в городе. Срочно нужна твоя помощь. У вас в компьютере ведь стоит программа определения адресов по номеру телефона? Тогда запомни, я продиктую: 69-99-23. Посмотри прямо сейчас… Ну пожалуйста!
Сегодня Киря, судя по всему, был в прекрасном настроении. Пообещав ему встретиться, как только появится хотя бы полчаса свободного времени, я записала адрес, который он тут же нашел, и вышла.
— Вы так мне помогли, Орест Николаевич! Огромное вам спасибо. Насчет картины я решу в самое ближайшее время.
— О ней не беспокойтесь, может повисеть специально для вас хоть месяц, хоть два. А вот с креслом уж определитесь. На него все заглядываются. Я-то вижу и все замечаю…
— Конечно!
Я вышла на улицу и побежала к машине. Сердце колотилось и бухало так, словно выбивали огромный ковер. Если бы у меня была возможность посмотреться в зеркало, то наверняка я бы увидела, как пыль летит из ушей. Шучу.
Наверное, еще не успев сесть на сиденье своего авто, я повернула ключ зажигания и, взвизгнув шинами, понеслась в Волжский район. Курьер жил в новом районе — «Юбилейном», открытом всем ветрам. Но тем не менее жилье там стоило весьма не дешево. Закрадывались сомнения — откуда у курьера столько денег? Или квартира принадлежит богатеньким родителям, а он занимает общую с ними жилплощадь? Все это пока оставалось невыясненным, но ждать оставалось недолго.
«Юбилейный», пожалуй, одна из самых высоких точек Тарасова, и отличительной особенностью его являются постоянные туманы вокруг. Если весной или осенью вам приспичит рано утром выехать оттуда, то дорога покажется такой же легкой, как если бы она проходила сквозь стакан молока.
Ничего не видно, только фары встречных машин, словно желтые глаза призраков, внезапно появляются словно из ниоткуда.
После одиннадцати часов молоко обычно скатывается с Соколовой горы и окутывает в белый саван Парк Победы. Места боевой славы засыпают, и старым танкам, и проржавевшим пушкам снятся летящие снаряды, окопы, минные поля.
Вожу я машину хорошо, может, поэтому и разозлилась сейчас, когда передо мной вдруг вклинилась дамочка на иномарке, из тех, которые в зеркале заднего обзора видят только свою прическу. Сигналить этой курице было совершенно бесполезно и даже опасно. Подобные шоферши, едва услышат сигнал, сразу вжимают педаль тормоза в пол и начинают вопить. Не раз столкнувшись на дороге с подобным, я поняла, откуда появился миф, что женщина за рулем страшнее обезьяны с гранатой.
Я подъехала к длинному дому, стоявшему полукругом. Вышла из машины, осмотрелась. Времени еще не так уж много. Будем надеяться, что антиквар не спугнул своего незадачливого курьера, который каким-то образом причастен к подмене статуэток. В доме не меньше шестнадцати подъездов. Интересно, в каком из них четыреста восьмая квартира? Начнем поиск, пожалуй, с десятого, решила я.
— Кого нужно? — тотчас остановила меня охрана в виде бабульки в васильковом платке. Быстрые ее глазки начали осматривать меня с головы до ног.
— Ищу четыреста восьмую квартиру, может быть, вы скажете, в каком…
— Больно надо всяким шатающимся тут дорогу показывать. Не семафор, между прочим.
Не ожидала я, что бабка окажется столь нахальной. Делать нечего, таких старушенций нужно учить, и чем раньше, тем лучше. А то они всем на свете настроение за одно утро успеют испортить, а потом пойдут внукам манку с комками варить. И я вся аж сморщилась от воспоминания комков в манной каше. Наверное, противнее может быть только пенка на горячем молоке. Ни слова не говоря, я достала из сумочки удостоверение и протянула его бабке в раскрытом виде. Эффект произвело оно моментальный. Грубиянка облизнула губы, разгладила полы плаща и виновато улыбнулась:
