— Антонио, кто научил тебя так двигать бедрами? — ухмылялась Настя. — Покажи мастер-класс!
— Ну вот пойдете танцевать, тогда и покажу, — набивал себе цену Горячев. — А один не пойду. Вдруг меня украсть кто-нибудь захочет?
— Это приглашение для всех или крайне завуалированный частный заказ? — ухмылялась Елена, без единой эмоции вгрызаясь белыми зубами в лайм. — Адресуйте, молодой человек, адресуйте.
— Хватай и беги, — хихикнула Алена. — Так, хоп! И подкатил из-за угла.
Рома старательно пытался не выдавить из себя сальную шутку, даже рот закрыл ладонью. Но кто по жизни не мог совладать со своими демонами — так это сисадмин.
— Антон, боюсь, после такой демки тебя точно кто-нибудь да украдет. Возможно, даже я бы попытался, но…
— Но веса не хватит, — с хохотом перебила Елена, обнимая с ехидной ухмылкой Рому за плечи. — Чтобы украсть, надо тащить.
— Не, ну если на пол положить и за ноги, — задумчиво добавила Алена.
— Я думаю, Рома что-нибудь да придумает, — заухмылялся Антон. — Ну что, вы никак не созреете? Нет? Лена? Настя? Лев, а ты танцуешь вообще, а?
Лев запрокинул голову, чтобы поморщиться и показать всю степень своего нежелания.
— Нет, — улыбнулся он. — Я очень плохо танцую. Со стороны это выглядит так, словно я стою, иногда притопывая ногой. Если только медляки, там особенно двигаться не надо.
— Я бы посмотрел на то, как Антошу приглашают на медленный танец, — Котков подпер щеку кулаком, любопытно щурясь. — Раньше он на такое отвечал, — тут он исковеркал интонации, пародируя Горячева в режиме соблазнителя: — «Что, любишь медленные танцы? Да ты еще не пробовала быстрые!»
— Лев, ты просто не пробовал быстрые, — победив подступающий смех, Антон мгновенно подключился в соответствующем тембре. — Ну брось, мы просто попросим песню, начнем с чего-нибудь спокойного…
Богданов хотел было ответить и сообщить, что свои быстрые танцы он показал Горячеву первым, но не успел. Взгляды сидящих напротив вдруг синхронно метнулись ему за плечо, а улыбки поугасли. Последним среагировал Антон, который вдруг избавил спинку дивана от своего веса и выпрямился. Он механически продолжал дружелюбно и экзальтированно скалиться, только уже кому-то чужому. Когда Лев повернулся, то увидел пару смело и модно наряженных девиц. Обе стреляли глазками в Горячева — да так, что любой герой военного боевика мог позавидовать их меткости и напору.
— Привет, — защебетала одна, едва ли посмотрев в сторону остальной компании — внимания и беглой оценки удостоились только Елена, Алена и Настя. — Нам тут показалось, что тебе хочется размяться. Так долго сидишь, ждешь чего-то, что не сидится…
— Может быть, у тебя просто нет пары и ты хочешь пойти с нами? — вторила другая, соблазнительно прижимаясь к подруге.
Горячев рассеянно посмотрел на них, подался навстречу, переспросил, очевидно, не расслышав сразу сути вопроса — потом бахнул неопределенное «А…». Богданову не нужно было много времени, чтобы надуться, внутренне рассвирепеть с наглости девиц и понять их, а оттого только сильнее вскипеть. Лев сидел с краю, поэтому ему не составило труда подняться, вырасти за спиной Горячева немым укором. Возможно, на Льва подействовала выпивка, которой было немного. А возможно, ревность и настоящее крепкое ощущение собственничества, которые прорвались сквозь оболочку привычной скованности, как антибиотик в капсульной форме для приема внутрь. Вот он встречается с желудочной кислотой, а после внезапно освобождается из плена, захватывая все на своем пути.
— У него уже есть пара, не беспокойтесь. Он хочет пойти со мной, — хищно заулыбался Богданов, только после осознавая собственный поступок и ожидаемый от него стресс на лице Горячева. На виске Антона осел поцелуй. — Допью и пойдем.
Девушки так и застыли поначалу, округлив глаза. Зато Горячев осознал все неожиданно быстро — и отреагировал совсем не так, как Лев предполагал. Он гордо вздернул подбородок, нашел Богдановские руки и, раскинув их вместе со своими в стороны, снова плавно закачался в ухающем по нервам ритме.
— Да, пардоньте, девочки, но вам с ним не тягаться. К тому же он мне медленный танец обещал…
Даже если теперь Антоном двигала алкогольная раскрепощенность, этот момент того стоил. Две несложившиеся «воровки» натянуто улыбнулись, растеряв всю храбрость — а там их словно сдуло. Только после этого Горячев прекратил извиваться и просто повис на плече у Льва, то ли злорадно, то ли глупо хихикая над случившимся. От Богданова он получил шлепок по заднице за демонстративность.
— Признайся честно, Антоша, а если бы они сопротивлялись, ты бы еще козырнул тем, что это замдиректора клуба? — покачал головой Леха.
— Конечно, — хохотал Антон. — Это же у меня такой статус! Пизже, чем какая-нибудь «девушка знакомого друга хозяина»!..
— Ба-а-а-а-а, как Лев-то распушился! — смеялась Елена, дразня брата подаренной игрушкой. — Защитник!
Лев закатил глаза, еще раз с досады хлопнул Горячева и попросил больше не провоцировать всю «Бермуду» своими танцами.
— Не знаю, как с тобой танцевать, когда ты такой, — зафыркал Богданов, вкладывая свою ладонь в задний карман Антоновых джинсов. — Я буду не развлекаться, а держать дистанцию окружающих.
— Ну вот так и танцуй. Вторую ладонь в карман тоже закинешь — а там и сам не заметишь… Ну, ты давай только, допивай. Ты же это не просто так сказал.
Антон разулыбался. А следом за его улыбкой агрессивный дабстеп сменился новой легкой, но динамичной электронной волной. Под такие медляков не танцуют — только манят и растворяются друг в друге и в окружающих. Лев даже не сразу заметил, как Горячев оказался возле перил, отделяющих посадочную зону от танцпола. Двух вспышек стробоскопа хватило, чтобы он, ловко перепрыгнув, оказался уже за ними. Антон, превратившийся в череду сменяющихся в темноте неоновых кадров-силуэтов, призывно смотрел на Богданова, — поднимал руки, оголяя загорелую кожу в глубоких вырезах светящейся белоснежной майки, округлял бицепсы, экстатически запрокидывал голову. Гипнотизировал. Лев понимал: тут счет на секунды. Стоит им очертить на циферблате хотя бы один круг, и Горячева уже придется искать где-то в глубине, в клубке чьих-то тел и беспорядочно ищущих пальцев и губ, которым запрещено его трогать. Богданов, резко опрокинув свою стопку водки, шагнул следом, пропуская мимо ушей крики и хохот любимых — теперь — друзей. Он настиг Антона быстро, буквально влетел в него, утопив в толпе. Руки инстинктивно схватили Горячева за бока, потом талию, плечо, шею. Лев резко притер его к себе; нос к носу, лоб ко лбу, губы почти касались друг друга. Богданов качался в такт музыке, дожидаясь вспышки света, чтобы с воспоминанием о выражении в любимых глазах погрузиться во тьму. Сквозь нее Антон вел его в танце. Увлекал своей наэлектризованной пластикой; и жаркое, влажное дыхание, отдающее алкоголем и мятной жвачкой, вмешивалось в кислород. Лев ощущал, как Горячев толкает его бедрами, не оставляя ни дюйма свободы — а еще чувствовал, что и ночь, и любовь вскипали в молодой крови, заявляли о себе напряжением плоти. И чем быстрее становилась музыка, тем выше — температура. Тем выше Антон поднимал куда-то душу Богданова. До пика, до взрыва…
Антон опустил локти на плечи Льва, расслабив руки. Свет перестал неистово мигать над танцполом, и мотив сменился, растекся ленивым цифровым зудом под кожей. Возможно, именно поэтому площадка вдруг стала свободнее. Уставшие после энергичных плясок тусовщики потянулись к бару и своим местам — восстанавливать силы. И ощущение сразу такое появилось, будто ты как на ладони и все смотрят. По спине Богданова пошли колкие, холодные мурашки — предвестники страха. Но на поблескивающем от испарины лице Горячева расцвела улыбка, а опущенные веки снова открыли взгляд. Он был счастливым.
— Вообще никогда и никого не приглашал на медленный танец. Либо сам приходил, либо… — Антон усмехнулся, а затем, не договорив и не дав сказать Льву, вдруг отступил на полтора шага. Как оказалось, лишь затем, чтобы галантно поклониться и протянуть руку. — Ну, я просто ждал правильного партнера. Вы же позволите вас пригласить?..
