Но, увы, Николай тяжело вздохнул, дело оказалось нелегким, раздобыть существенные сведения о грабителях пока ему не удавалось. Это его угнетало. «Только не падать духом, — в который раз ободрял себя Кривоносов, — не терзать себя сомнениями. За революцию, Советскую власть можно пойти на любые муки, даже на смерть. Но лучше, конечно, остаться живым. Приезд в Окск Столицына — это ободряющее событие. Вместе с Тихоном придет успех. Это уж точно. Теперь силы удвоены».
18. Разоблачение предателя
Выслушав доклад дежурного об оперативной обстановке за истекшие сутки, Белоусов пригласил к себе в кабинет Рябова. Вместе они приступили к составлению плана на приближающийся новогодний вечер.
— Необходимо уберечь Кривоносова, — сказал комиссар. — Хорошо бы сразу удалить его и вывести из зала.
Рябов, согласившись, добавил:
— Эта операция должна пойти на пользу Тихону, если он умно поведет себя во время облавы. Всякие подозрения бандитов с него должны быть сняты после проверки документов в ресторане… Когда разобьем милиционеров по отрядам?
— В десять вечера. Я возьму человек пятнадцать. С ними войду в ресторан в полночь. У тебя будет… сорок, это маловато… полсотни сотрудников. Арестованных буду передавать тебе. Доставляйте их в губмилицию. Операцию должны закончить часам к четырем.
— Нужно сегодня же убрать Платонова, соседа Столицына, — напомнил Рябов.
Белоусов кивнул:
— От Тихона поступило срочное сообщение о каком-то таинственном Венгеле, возможно, имеющем отношение ко всем нашим провалам. Изучил всю месячную подшивку газеты «Голос народа». Пять раз нашел одно и то же объявление. Менялись лишь числа: назначаются встречи в церквях. Сегодняшняя — на Залесском пустыре.
— Эх-хе, — закряхтел Рябов, — значит, встреча у старой мечети? Церковь-то ведь разрушена! Подозрения обоснованные.
— Да, — подтвердил Максим Андреевич. — Возьми с собой человек семь бойцов и отправляйся туда. Сделай засаду у церкви.
— Хорошо, — ответил Рябов.
Белоусов забарабанил пальцами по столу, Рябов резко раздавил окурок в самодельной пепельнице. Оба были озадачены.
— Кто же там встречается из наших? Кто предатель? — Белоусов закашлялся. Потом с досадой произнес: — Что-то грудь ломит. Никак простудился. Вот уже не ко времени. Не слечь бы…
— А что тут хитрого, куда ни сунься, везде холод, хоть волком гоняй… — заметил заместитель. Затем спросил: — Кого подозреваешь в предательстве? Скажи откровенно.
— Не будем торопиться, иди, действуй. Все узнаем чуть позже.
Через полчаса отряд Рябова вышел на улицу.
— Куда направляемся? — спросил один из милиционеров.
— Идите за мной, не заблудитесь, — пошутил Рябов.
Вскоре отряд достиг окраины города, где одиноко стояла полуразрушенная церковь. Неподалеку были расположены часовня, дом батюшки. Там, за этими зданиями и решил укрыться Рябов с отрядом, установив наблюдение за подходами к церкви. Шли минуты томительного ожидания.
…Белоусов в это время доложил Бугрову о предстоящей новогодней операции по облаве в ресторане. Получил одобрение и напутствие об осторожности. Начальник милиции посмотрел на часы. Пора было отправляться в путь и ему.
Максим Андреевич вышел из здания, нырнул в подъезд дома, стоящего напротив управления и притаился.
Предчувствие его не обмануло. Несмотря на то, что начальник оперативной части только что получил срочное задание, требовавшее его присутствия в управлении, через несколько минут после ухода Белоусова он выбежал на улицу, застегивая на ходу новенькую офицерскую шинель. Постоял у парадного входа, поправил на плечах лакированные ремни, оглянувшись при этом направо и налево, затем свернул в сторону площади Революции. Белоусов тотчас незаметно последовал за ним.
Дьяконов шел торопливо, завернул в магазин кожтоваров и… пропал.
Пока начальник губмилиции догадался, что в магазине мог оказаться сообщник предателя и ругал себя за такой промах, Дьяконов уже вышел из лавки через черный ход и зашагал по малолюдному переулку. Еще раз огляделся: ничего подозрительного, все чисто, за ним никто не следит. Полчаса ходьбы, и Дьяконов оказался на Залесском пустыре у развалин церкви, окруженной отрядом Рябова. Торопливо зашел внутрь. Минут через десять вышел.
И тут перед ним вырос Рябов.
Дьяконов растерялся, неестественно удивился, сделал наивные глаза:
— Откуда взялся?
— В снегу оружие искали. Данные были. А ты как тут вдруг оказался? — вроде бы бесхитростно спросил Рябов.
У Дьяконова отлегло от сердца. Коль милиционеры искали оружие, то встреча случайная. А свое появление здесь он сумеет объяснить — причину можно придумать: в конце концов, он оперативник и тоже мог располагать данными, заставившими его прийти сюда…
Рябов крикнул милиционерам продолжать работу и с двумя бойцами направился вместе с Дьяконовым в управление губмилиции, приказав своему заместителю Калинину остаться за него.
Минут через тридцать к развалине приковылял швейцар гостиницы Степан. Убедившись, что вокруг никого нет (группа Калинина укрылась в овраге), швейцар зашел в церковь и тут же вышел. Его окружили милиционеры, обезоружили, у Степана был револьвер и финский нож. Из карманов бандита извлекли несколько золотых безделушек и записку, написанную рукой Дьяконова, о времени предстоящей ночной облавы в ресторане Слезкина. Обыскали церковь и в тайнике нашли целый набор серебряных и золотых колец, перстней, колье. Всего более тридцати изделий. Были и еще кое-какие ценные вещи.
— Щедро платят Иуде, — сдвинув папаху на затылок, сказал здоровенный милиционер Иван Коршунов. — Сколько бы наших ребят ночью за это головы сложили!
— Ах, ты, мать честная, ну и дела, — разводили руками милиционеры. — Вот так порученьице нам выпало!
Когда группа милиционеров, конвоирующих швейцара, уже вошла в город, по улице навстречу неспешно ехали сани, в которых сидели мужчина и женщина в тулупах. Швейцар неожиданно рванулся, прыгнул в сани и, загородившись людьми, истерически завопил:
— Убьете неповинных граждан, убьете… вам отвечать! — и пустил коней во весь опор.
Калинин крикнул:
— Стреляйте по лошадям! — и несколько раз выстрелил сам. Когда одного коня подбили, бандит скатился с саней и нырнул в подъезд первого попавшегося дома. Милиционеры бросились за ним. Пуля милиционера настигла связного Бьяковского во дворе, у штабеля дров. Швейцар пошатнулся и, словно споткнувшись, рухнул на снег.
Дьяконов же, не зная, что его связной пойман, был спокоен: по дороге он сказал Рябову:
— Люблю историю. Развалюха — историческая ценность. Побродишь вокруг такого сокровища и душу отведешь…
— Возможно, и так, — ответил тоже спокойно Семен Гаврилович. — Я-то занят другим, мне пока не до этого.
К Белоусову Рябов и Дьяконов вошли вместе.
— Случайно встретились у развалины церкви, — простодушно доложил Рябов.
— То, что вы его там встретите, не сомневался, — ответил Белоусов, еще не успевший раздеться после возвращения с улицы.
— Не понял, — удивился Дьяконов, и с лица его начала сходить краска. — Что значит не сомневались? Вы меня что, там раньше видели?
Белоусов подвинул газету Дьяконову:
— Читайте вот это место.
Тот, вскинув брови, поднес газету к близоруким глазам, затем положил ее на стол. Помолчав, едко ответил:
— Что же тут особого? Обычное объявление. Их публикуют десятками в каждом номере.
— Если бы так, — упорствовал Белоусов. — Не скрывается ли за объявлением некой дочери Венгеля что-либо другое?
Дьяконов пожал плечами и, уже нервничая, сказал:
— В объявлении о выступлении сотни зверей в нашем богоспасаемом городишке тоже можно найти тайный смысл. Не лучше ли не тратить зря время на поиски шифра в неграмотных окских рекламах? Тем более, сейчас есть дела поважнее. Нужно готовиться к облаве в ресторане. А то за ребусами забудем о главном. Домыслы оставьте.
Он не спеша полез в карман. Рябов следил за каждым его движением. Вот Дьяконов достал носовой платок, вытер подбородок, шею.
Похоже, что предатель старался выиграть время, соображал, прикидывал: действительно ли попался? Если да, то все ли потеряно? Он знал: нет трудных ситуаций, из которых нельзя было бы выйти победителем, надо только думать, думать…
— Теперь нам кое-что говорят эти объявления, — заметил Белоусов. — Допускать ошибки не стоило бы вашей светлости.
— Какие ошибки? Что за тон?
— Увы, не случайно ты оказался около церкви, — добавил Рябов. Веских улик против Дьяконова пока не было.
Начальник оперчасти резко повернулся к Семену Гавриловичу:
— Вот еще новости! Ну и зачем же я туда ходил? Что за нелепица?
— А вот и надо разобраться, — уклончиво проронил Белоусов и тут же повысил голос: — Какого черта, все-таки, ты делал у этой развалюхи? Архитектурой, говоришь, любовался и это в ту минуту, когда получил от меня срочное задание? Ну, как? Сам расскажешь или подсказать?
