Максим был на год старше, учился в художественно-промышленном институте, перешёл на второй курс. Талантлив был необыкновенно, и не потому, что очень здорово рисовал портреты. Это он просто подрабатывал на каникулах. Картины у него были совсем иные: невероятное соединение фантастики, мистики, реальности, поэзии, чувственности… Он рисовал маслом, но смешивал колеры так, что краски словно бы излучали солнечный свет, а для определения их цвета надо было придумывать новые слова. Техника же его была настолько утончённой, детали так проработаны, что порой не верилось, что всё это можно сделать кисточкой.
Три месяца Инга и Макс были неразлучны. Утром он приходил к её подъезду, провожал в университет. Когда же она, после лекций, выходила на улицу, он уже стоял на высоком университетском крыльце, поджидая её. Девушка подозревала, что Макс частенько прогуливает свои занятия, чтобы встретить её. В тот год осень долго была тёплой и золотой. Они бродили по улицам и скверам, на аллеях парка обсыпали друг друга листьями, гонялись друг за другом, словно ребятишки, и долго, задыхаясь, целовались на безлюдных полянах. Они ходили в мастерские к уже взрослым художникам, с которыми дружил Макс, пили там крепкий чай или ещё более крепкий кофе, говорили об искусстве, спорили. Как у Инги замирало сердце, когда Макса хвалили, называли талантливым и даже гениальным! Но все советовали менять стиль. Кто-то говорил: «Пора, парень, выходить из детства! Все мы до поры до времени были романтиками». Кто-то советовал: «Ты рисуй свои миры – для себя, но никому не показывай. На выставки пиши хотя бы пейзажи, если героику будней не хочешь». А один именитый портретист предсказал: Макса признают великим художником лет через тридцать, если не пятьдесят…
Именно после этих слов Инга вдруг почувствовала, что любовная горячка у неё проходит. Она всё также восхищалась Максом, ей нравились его озорные глаза и весёлое лицо, она испытывала к нему нежность и мгновенно возбуждалась, стоило ему лишь провести ладонью по её щеке, или спине, или груди… Если в этот миг они стояли в уютном уголке её подъезда, между лифтом и глухой стеной, то, лихорадочно целуясь, они начинали расстёгивать на себе и друг на друге пуговицы, застёжки… Они, уже через неделю после знакомства, стали близки. Макс был первым мужчиной у Инги, а вот он, несмотря на молодость, оказался опытным любовником. Почти сразу она стала испытывать страстные, сладостно-мучительные чувственные взлёты и падения, которые даны познать далеко не каждой женщине. И всё же, всё же… Всё чаще девушка, незаметно разглядывая Макса, думала: «Непризнанный гений… Скромная, а то и скудная жизнь, которая скоро сделает его нервным, раздражительным… Срывать неудачи будет на жене, начнёт пить…Скучно это! Слава через тридцать лет – слишком долго!»
Нет, она не заставляла себя разлюбить Максима из корыстных соображений – это получилось само собой. И рассталась с ним легко, хотя парень так и не понял – почему? Он ещё долго звонил, ходил к университету, подстерегал её на улицах – всё хотел поговорить, выяснить, разобраться! Подозревал, что чем-то обидел её, даже извинялся. Но потом, видимо, догадался по её тону, лицу, равнодушному взгляду… А Инга впервые похвалила сама себя: перековка характера идёт успешно, разум не позволяет чувствам брать вверх. Значит, она добьётся всего, чего хочет!
Тогда же, после первого любовного опыта, она поняла, что относится к тем женщинам, о которых говорят: «страстная». Да, теперь в ней очень часто, от любого толчка, томительной судорогой возникало желание почувствовать сначала свою власть над мужчиной, потом его власть над своим телом… Но, вместе с тем, было у неё и врождённое чувство женского достоинства – наследие многих поколений аристократов и интеллигентов. Ей претила даже мысль отдаваться каждому, кто смотрел на неё с желанием – скрытым или откровенным. Что с того, что физически она стала женщиной? Даже если взгляд мужчины зажигал в ней ответный огонь, она не торопилась. Право выбора всегда оставляла за собой, к тому же – знала себе цену.
Мужчины были в её жизни – немного, но были. Несколько раз она и сама влюблялась, но так же стремительно и разочаровывалась. Это счастливое свойство придавало Инге уверенности в себе. Влюбившись, она старалась сдерживать свои чувства до того момента, когда вдруг ощущала: этот человек ей больше не интересен… Меркантильная сторона тоже играла свою роль. Причём, всё происходило совершенно естественно! У молодого и, казалось бы, перспективного офицера оказывались затруднения с карьерой – и Инга сразу начинала видеть в нём множество недостатков. Остроумный, процветающий президент страховой компании вдруг оказывался на грани банкротства – и он сразу становился Инге скучен. Ей даже не приходилось говорить себе: «Нет, этот человек не даст мне обеспеченной жизни!», а уж тем более не приходилось страдать, подавлять в себе любовь. Мозг, как компьютер, мгновенно всё просчитывал, переключался с программы на программу, и сердце, подчиняясь принятому импульсу, тут же стирало в себе чувства, информацию, эмоции. Его «память» вновь была чиста и готова принять в себя новую, более перспективную программу… Кстати, к тому времени Инга, окончив университет с красным дипломом, была не только перспективным социологом широкого профиля, но и толковым компьютерным программистом…
В новое время, которое сначала называлось «ускорением», а потом «перестройкой», Инга вошла не просто легко – уверенно. У неё были все предпосылки стать «деловой женщиной»: ум, молодость, энергия, хватка, прекрасное образование, сочетающее экономику, юриспруденцию, гуманитарные науки… Кое-кто из девочек – типичных хищниц! – до сих пор мечтавших «оторвать» выгодного мужа, мгновенно перестроились и занялись бизнесом. Пооткрывали кооперативы, в основном спекулятивные, но были и кафе с варьете, и рекламные агентства, и бюро знакомств… Инга знала, что могла бы многих переплюнуть на этом поприще. Но она не хотела! Она по-прежнему хотела быть любимой женой богатого мужа. Праздной женой, женщиной, наслаждающейся жизнью… Впрочем, она не исключала, что могла бы стать для мужа-руководителя хорошим советчиком, помощником, опорой. Негласно, конечно, этаким «серым кардиналом».
Она легко поступила на работу в организацию с мудрёным названием «Политико-социальный фонд регионального Союза предпринимателей». В центре города «Фондом» был куплен старинный двухэтажный особняк, прекрасно отремонтирован. Инга руководила аналитическим отделом, который, помимо всего прочего, поддерживал связь с городскими властями, выпускал газету-бюллетень, организовывал бриффинги и конференции. Работалось легко, зарплата была высокой, в поклонниках недостатков не наблюдалось. Сам президент фонда смотрел на Ингу маслеными глазами сытого кота, и не только смотрел – прямо предлагал себя в любовники. Но любовником он ей был не нужен. Президент же был женат во второй раз, его «мадам» была молода, длиннонога, со стальным цепким взглядом. Инга ни за что не стала бы связываться с такой женщиной. К тому же, она вообще не хотела иметь дело с женатыми мужчинами, а уж разводить их – тем более! Зачем осложнять себе жизнь подобными передрягами? И потом: президент ей не просто не нравился – был физически неприятен. Свободные же мальчики, работающие в соседних кабинетах и ходящие вокруг неё кругами, только забавляли её.
О банкире Вадиме Баркове Инга, конечно же, слыхала, и не раз. Впервые увидела его в местной телевизионной передаче «Эко-блиц» – круглый стол с несколькими президентами коммерческих банков. Ей понравилось лицо этого мужчины – волевое, моложавое, с чуть ироничной усмешкой. Но тут ведущий передачи спросил, обращаясь именно к Баркову:
– Я знаю, у вас есть сын-старшеклассник. Он собирается пойти по вашим стопам?
И у Инги интерес, так и не успев оформиться, сразу пропал. Но уже через два месяца она вновь увидела Баркова – теперь на рауте у мэра города. И вновь её взгляд просто притянуло к спортивной, сильной мужской фигуре. Барков держал в руках бокал и о чём-то весело говорил, окружённый мужчинами и дамами. Вот он отпил глоток, поднял глаза и встретился со взглядом Инги. Она тоже была не одна – в оточении мужчин разных возрастов. Несколько секунд она спокойно смотрела на Баркова, потом, ответив собеседнику, естественно отвела взгляд. Через некоторое время она пошла в туалетную комнату за одной из тех дам, которая, вместе с мужем, разговаривала с Барковым. Инга немного знала её, сымитировала радость встречи, заговорила о рауте, об общих знакомых. И, между прочим, спросила:
– А что, этот банкир… Барков… Он здесь с женой? Кто она у него?
– Наверное, заурядная домохозяйка, – пожала плечами дама, считающая себя светской львицей. – Стесняется её, пришёл один.
Больше Инга Барковым не интересовалась, хотя в душе пожалела: этот обаятельный мужчина нравился ей. Да и она привлекла его внимание: в этот вечер она вновь и вновь ловила теперь уже его взгляд… Он подошёл бы на роль мужа идеально: по-настоящему богат, ещё молод, интересен – она могла бы и полюбить его. Да и ей двадцать шесть лет – не Бог весть сколько, но можно было бы уже сделать выбор. Выбирать, конечно, есть из кого, но Баркову все эти «кандидаты» в подмётки не годятся! Однако отступать от своего принципа – не связываться с женатыми мужчинами, – Инга не собиралась. И только через год она узнала, что Вадим Барков уже четыре года как овдовел!
