ему с ней жить. Хотя слово «ошибка» едва ли подходило для описания того, что он натворил.
Воскресить прошлое и вновь посмотреть в глаза своим друзьям – Дагуру и девушкам, Александре и Кларе, – это наверняка будет мучительно больно.
Однако, возможно, именно поэтому Бенедикт и приложил столько усилий для того, чтобы организовать эту встречу, – он жаждал боли, он предпочитал боль разъедающему его изнутри чувству вины, которое становилось особенно невыносимым, когда день подходил к концу и он вновь оказывался во власти ночных кошмаров.
Хюльду захлестнули противоречивые чувства, когда самолет начал готовиться к посадке в аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Легендарный мегаполис, купающийся в лучах заходящего солнца, проплывал за стеклом иллюминатора, а она даже не могла прогуляться по его улицам, – по крайней мере, в этот раз. Хюльда оказалась в США впервые в жизни и подумывала остановиться на пару-тройку дней в Нью-Йорке. Однако поездка и без того обходилась ей в приличную сумму, а проживание в одном из отелей Большого яблока пробило бы в ее бюджете еще более сокрушительную брешь. Превысить кредитный лимит по карте было бы недопустимой роскошью, да и вообще не стоило отклоняться от основной цели поездки, которая состояла в том, чтобы выяснить, жив ли ее отец. И все же на свой следующий рейс Хюльда зарегистрировалась с некоторым сожалением – ее путь лежал в штат Джорджия, где она собиралась провести три дня.
На регистрацию она едва успела – рейс из Исландии прибыл с небольшим опозданием, так что времени на пересадку было в обрез, а Хюльде хотелось добраться до места назначения в тот же вечер, чтобы не останавливаться в гостинице аэропорта в первую же ночь в Америке. Она испытывала смешанные чувства: с одной стороны, приятное волнение, а с другой – тревогу. А вдруг ей все же удастся встретиться с отцом? Что это будут за ощущения? Что она ему скажет? Воспримет ли она его как близкого человека, или он покажется ей совершенно чужим?
Еще до того, как полететь в Америку, Хюльда отправила одному из двух возможных кандидатов письмо, в котором написала, что она исландка и собирается посетить Джорджию, в связи с чем хотела бы встретиться с ним по просьбе одной общей приятельницы, которая знала его по Исландии. Американец оказался настолько любезным, что написал ей ответное послание, в котором сообщил, что, к сожалению, не помнит почти никого из тех, с кем встречался в ту пору в Исландии, но будет рад, если Хюльда зайдет к нему в гости, когда приедет в Джорджию. О втором Роберте ей пока не удалось ничего выяснить – посольский работник обещал изучить этот вопрос получше, но до отлета в Америку Хюльда так и не дождалась от него звонка.
Полет до Джорджии прошел прекрасно. Хюльда приземлилась в Саванне [7], знаменитом городе, о котором она кое-что читала, и отправилась в отель, где на удивление хорошо выспалась, а наутро проснулась с каким-то детским ожиданием чуда. Все плохие мысли улетучились.
Александра
Морских поездок Александра не любила. Ее укачивало, даже если море было спокойным, а когда она наконец сходила на сушу, ей требовалось несколько часов, чтобы прийти в себя. Так что подобных вояжей она старалась избегать, но на этот раз все же позволила Кларе уговорить себя. Сама идея поначалу показалась ей странной, однако повод был таким, что отказаться она не могла. Прошло десять лет, и встреча старых друзей могла бы стать своеобразной данью памяти погибшей, хотя после ее смерти отношения остальной четверки были уже не те. В свое время они дни напролет проводили впятером – четверо ребят одного возраста и Дагур, который был немного помладше. Их дружба была крепкой, хотя не обходилось и без разногласий.
Раньше, когда их было пятеро, они держались вместе и в горе, и в радости. Теперь же Александра сохраняла связь только с Кларой, а сведения о ребятах до нее доходили лишь отрывочные. Она знала, что Дагур – вполне ожидаемо – работает в банке. Именно такая работа ему и подходила. А вот то, что Бенни основал фирму, выпускающую программное обеспечение, да еще и успешную, как писали газеты, явилось для Александры сюрпризом. Она и представить себе не могла, что он будет кем-то, кроме как художником. Однако, возможно, на пороге нового тысячелетия создание компьютерных программ и стало новой формой искусства. Александра была единственной из всей компании, кто не только вышел замуж, но и обзавелся детьми, – у нее было двое сыновей.
Родилась Александра в Италии, ее мать была исландка, а отец – итальянец, так что она бегло говорила на обоих языках. В возрасте двух лет ее привезли в Исландию, где она и жила всю сознательную жизнь, возвращаясь в Италию только на летние каникулы, которые проводила у бабушки и дедушки со стороны отца. Так что Александра чувствовала себя больше исландкой, нежели итальянкой. Ее отец работал у себя на родине в сельском хозяйстве, а мать родилась в семье фермеров на востоке Исландии, и, возможно, именно поэтому Александра так плохо переносила морские поездки – у нее начисто отсутствовал «морской ген». В детстве она с родителями жила на малой родине матери, а потом они втроем переехали поближе к Рейкьявику. Немногим более десяти лет они жили в Коупавогюре, а когда семейный бизнес потерпел крах, перебрались обратно в Восточную Исландию к бабушке и дедушке со стороны матери. Александре в тот момент как раз исполнилось двадцать. Теперь она и сама была замужем за фермером, и они с супругом жили в доме ее родителей, готовые взять на себя процветающее хозяйство, когда придет время. Жить на ферме было хорошо, но приходилось много работать, так что у Александры практически не оставалось времени на себя, учитывая еще и то, что она была мамой двух непоседливых мальчишек. Однако на эти выходные ей удалось вырваться из домашней рутины, и теперь ее ждало возвращение в беззаботные годы юности в кругу друзей. И хотя ее тревожила предстоящая морская переправа, она с радостным нетерпением ожидала уик-энда на острове. Судя по фотографии, которую показал ей Бенни, остров был потрясающе красивым.
Едва они взошли на борт небольшого катера в гавани Хеймаэй [8], Александра почувствовала легкую тошноту, несмотря на то что катер даже еще не был отшвартован. На ее счастье, море было спокойным.
– Будет… классно, – ни с того ни с сего произнес Бенедикт, будто чувствовал
