— Здравствуй, дядя Арам, — сердечно поздоровался с ним Андрей.
— Здравствуй, дорогой. — Хан легко поднялся (его внешняя немощность была обманчивой), обнял гостя, жестом пригласил сесть. — Я очень рад тебя видеть… — Он быстрым, очень внимательным взором окинул Андрея. — Ты изменился…
— Стал старше, — улыбнулся тот.
— Возмужал. Стал солиднее — вон виски уже седые… Только пузо никак не нарастишь, все худой, словно мальчишка!
— Я как ты, дядя Арам, из породы гончих…
— А помнишь, что я говорил! — Хан совсем по-детски улыбнулся, затем указал на низкий столик красного дерева, уставленный тарелками, бутылками, стаканами. — Наливай сам, угощайся. Не будем Чарльза звать — ну его… Я его постную рожу по утрам видеть не могу!
— Чарльз — это твой дворецкий?
— Он, собака…
— Он что, англичанин?
— Самый настоящий. Я его из Лондона привез — он в их школе дворецких был самым лучшим учеником.
— И он поехал сюда?
— Сначала не хотел, но когда я ему пять тысяч фунтов в месяц предложил, сразу вещи собрал — деньги все любят! А вот сейчас думаю, на фиг он мне сдался, этот англицкий дворецкий?
— Отошли обратно.
— Нет, пусть будет. Он меня иногда смешит, особенно когда пьяным начинает по-армянски песни петь! Он хоть и англичанин, а халяву любит, словно какой-нибудь русский… У меня часто бывают гости, мы пьем, кушаем, естественно, после этих застолий в фужерах остается вино, коньяк, все самое лучшее, самое дорогое — вот он и допивает втихаря. Налижется и давай песни завывать! А утром как ни в чем не бывало с надменной мордой по дому ходит, думает, никто не слышал его концертов… — Хан оторвал от грозди «изабеллы» виноградину, отправил ее в рот, раздавил зубами, зажмурился от удовольствия. — А ты почему не кушаешь? Ешь, такого винограда в вашей Франции нет…
— В нашей точно нет — мы живем в Альпах, среди снегов…
— Как отец?
— Хорошо.
— Не женился?
— Нет.
— А ты?
— И я…
— Вы, Караяны, такие, как и я… Однолюбы. Я вот до сих пор свою Машеньку люблю, хотя умерла она десять лет назад…
Он тяжко вздохнул, хотел еще что-то добавить, но тут раздался стук в дверь, а через положенные по этикету пять секунд в комнату вплыл Чарльз.
— К вам господин Лютый, — сказал он на хорошем армянском, а слово «Лютый» произнес с запинкой и по-русски. — Впустить?
— Я тебе сколько раз говорил, что его зовут господин Мартирасян…
— Слишком сложная фамилия. Я не могу ее выговорить. — Чарльз чуть склонил голову, как бы извиняясь. — Так что, впустить?
— Естественно!
— Прошу, — бросил тот через плечо.
Тут же в комнату ввалился коренастый человек с коричневой лысиной, пышными смоляными усами, короткой красной шеей, косматой грудью, кривыми мускулистыми ногами и маленькими, как у девушки, ступнями. С первого взгляда он казался добродушным, даже комичным, но стоило заглянуть в его ледяные прищуренные глаза, как становилось ясно — этот человек оправдывает свое прозвище. Лютый — именно то погоняло, которого он заслуживает…
— Здравствуй, Альберт, — поздоровался с ним Хан. Приветствовал он гостя не так радушно, как Андрея, но все же милостиво. — Познакомься с моим племянником Андреем.
— Это сын Барса? — спросил Лютый, прощупав Андрея взглядом.
— Да. Сын Карэна Караяна. Моего названого брата. — Хан указал Лютому на кресло, стоявшее по другую сторону столика. — У Андрея проблема, а я дал его отцу обещание, что помогу ее решить… С твоей помощью, надеюсь…
— Что нужно? — по-деловому осведомился Лютый.
— Два дня назад мою бывшую жену убили, — так же лаконично ответил Андрей. — Я хочу знать — кто.
— Которая из двух была твоей? Еврейка или русская?
Андрей подивился осведомленности Лютого. Одно дело знать, что случилось в твоем городе, а другое — в соседней республике (или государстве?).
— Еврейка… — он замялся. — По паспорту. Вообще-то она цыганка.
— Ее смертью уже интересуются…
— Это по моей просьбе. — Андрей повернулся к Хану, чтобы объяснить. — Я думал, мы справимся собственными силами — у Гургена хорошие связи, но, похоже, без вашей помощи не обойтись… Замешаны серьезные люди…
— Насколько серьезные? — напрягся Лютый. — Мы не собираемся развязывать войну из-за одной убитой девки…
— Полегче, Альберт, — прикрикнул на него Хан. — Не забывай, с кем разговариваешь!
— Да это вообще не на нашей территории произошло, какого черта?!
— Я дал обещание своему брату, — ледяным тоном заявил Хан. — Ты хочешь, чтобы я его нарушил?
Лютый тут же опустил газа, замотал головой и спешно затолкал в рот абрикос. Когда фрукт был проглочен, а косточка выплюнута, он спросил у Андрея:
— Что конкретно ты хочешь? Получить людей, оружие, транспорт?
— В данный момент я хочу лишь заручиться вашей поддержкой. Потом, быть может, мне понадобится и транспорт, и оружие… — Он пожал плечами. — Пока я располагаю очень скудной информацией — это главная проблема, с которой, как я понимаю, вы помочь не можете…
— Прошло только два дня, — буркнул Лютый. — Информация будет — подожди немного…
— Ждать не могу — виза скоро закончится. Мне необходимо раскрутить это дело в наикратчайший срок.
Лютый искоса глянул на Хана, и когда тот согласно кивнул, он вытащил из кармана смешных цветастых шорт мобильный телефон, набрал номер и, отойдя в дальний угол комнаты, завел разговор. Спустя минуту он вернулся к своему креслу.
— Ну что? — с интересом спросил Хан.
— Пока ничего — перезвонят позже.
— Но новости будут? — поинтересовался Андрей.
— Да. Сейчас в морге проводят вскрытие твоей жены… Быть может, оно покажет что-нибудь интересное. Пока известно, что ее убили из пистолета иностранного производства с близкого расстояния…
— А вскрытие другой девушки, русской, уже проводили? — перебил его Андрей.
— Тебя и она волнует?
— Убийства этих двоих взаимосвязаны, это очевидно, так что волнует…
Видя недоверие на лице Лютого, Андрей решил выложить все, что знал сам. В качестве иллюстраций к рассказу он использовал портреты из альбома Кары. Выслушав его до конца, Лютый буркнул:
— А сразу все это не мог рассказать?
— Лучше поздно, чем никогда…
— Пушку привез?
— Мой брат уже наводил о ней справки — «беретта» чистая…
— И все же привези ее мне. Я еще по своим каналам пробью.
— Завтра Гурген доставит.
— Пусть и паспорт прихватит.
— Я передам ему…
— Ты сказал, есть человек, с которым ты собираешься сегодня встретиться, кто он?
— Его зовут Эдик Касумян…
— Знаю такого, — кивнул головой Лютый. — Он владеет рестораном «Прилив». Но имеет еще приработок — поставляет для зарубежных борделей наших шлюх.
— Вторая погибшая была одной из тех, кого он отправил за границу. А она считала, что будет работать официанткой в Швеции.
— Святая наивность, — криво ухмыльнулся Альберт. — Неужели она не понимала, что официанток там своих полно, а вот дешевых шлюх недостаточно?
— Касумян был ее любовником — она доверяла ему… Как я понимаю, это тактика такая: втереться в доверие, а потом послать черт знает куда…
Лютый развел руками, будто говоря: «Ну, видишь, ты понимаешь, почему же не понимают они…», затем молниеносно очистил мандарин и целиком запихнул его в рот.
— Касумян вам платит? — задал очередной вопрос Андрей.
— Конечно, попробовал бы он не заплатить… Но часто задерживает — говорит, сейчас все труднее работать, типа, девки все шуганые.
— Как ты думаешь, если я приду к нему как твой человек, он будет более откровенным?
— Разумеется.
— Может, дашь ему пару ребят? — подал голос Хан. — На всякий случай…
— Надо? — спросил Лютый у Андрея.
— Нет, сам справлюсь.
В этот момент затрезвонил телефон Лютого, и он поднес его к уху. Разговор был не очень длинным, так что через каких-то пару минут он убрал трубку обратно в карман и задумчиво посмотрел на Андрея.
— Что такое? — не зная, как расценивать этот взгляд, спросил тот.
— Ты давно с женой не виделся?
— Несколько лет, а что?
— Тогда она была здорова?
— Вполне… — Андрей невесело хмыкнул. — А что, у нее обнаружилась язва или цирроз?
— Да нет, у нее обнаружился СПИД. — Лютый выдержал небольшую, но эффектную паузу. — Как и у ее русской подружки.
— У Кары был СПИД? — не поверил своим ушам Андрей. — Боже… А она знала?
— В доме найдены лекарства, которые принимают больные иммунодефицитом.
— А у второй?
— И у второй. — Лютый подергал себя за мочку уха. — Может, они в клинике познакомились? Или в какой-нибудь долбаной организации анонимных спидоносцев?
