В 1988 году мы с ней, по традиции, отправились, как всегда на машине ежеполугодный визит в Ленинград, навестить близких на Серафимовсвом и Пискаревском. Как-то само собой решили потом проехать к месту гибели Гумилева, что возле села Бернгардовка, разыскать его, если повезет сфотографировать.
Доехали быстро, папочкой составленный план местности (о нем уже упоминалось) был подробен и ясен. Когда до искомой сосны оставалось метров сто пятьдесят-двести, дорогу нам перегородил характерный забор с проломанной колючей проволокой, свидетельство того, что мы попали на территорию воинской части.
Не успели мы сориентироваться, как ни из чего явилась фигурка прапорщика. Но провидение, как говаривал веселый и бородатый Жюль Верн, приходит к людям тогда, когда исчерпаны все возможности. И точно, судя по цвету петлиц прапорщика, мы оказались на территории части МВД. Это было особенно приятно и своевременно, поскольку как раз в это время, я служил в этом ведомстве.
Прапорщик изучил мои документы и поинтересовался целью нашего визита.
-Место гибели летчика Севостьянова, - сказал я, как и было написано на страничке папиного дневника.
-И других, - тихо добавила мама.
Прапорщик оказался любезным перед референтом заместителя министра, он даже показал нам искомое место и разрешил его сфотографировать. А заодно и соседнее, с сосной, то, что и было истинной целью нашего сюда приезда.
Место расстрела Гумилева.
Во многих книгах о Гумилеве я потом видел этот, сделанный нами кадр, естественно, и, как всегда, без упоминания имен авторов.
...На обратном пути, уже у выезда из Бернгардовки, мы с мамой купили большой букет белых роз и положили его к памятнику летчику Севостьянову, установленному неподалеку, принявшему в дни битвы за Ленинград неравный бой с немецкими "мессершмидтами".
Для поклонников внекультовых религий скажу, что Гумилев был казнен в четверг.
Через неделю, 1 сентября 1921 г. "Петроградская правда", No 181, на 1 полосе, в 1 столбце, во 2 абзаце снизу сообщила о расстреле.
ПАМЯТНИК
Задолго до того, как стихи Н.Гумилева стали издаваться в России, задолго до того, как милостиво было разрешено ознакомиться с его делом, Н.Гумилеву был уже поставлен памятник.
Первый биограф Гумилева - Павел Лукницкий в 1932 году, в Памирской гряде гор открыл несколько пиков. Самый высокий он назвал пиком Маяковского. Сейчас не только географы и альпинисты знают этот пик. Пик нанесен на все географические карты мира.
Но, вряд ли многим известно, что в той же гряде гор, в том же 1932 году, недалеко от пика Маяковского, появились еще названия, данные тогда Лукницким: скала "Ак-Мо" и массив "Шатер", также вошедшие в атласы.
"Ак-Мо" - это "Acumiana" Лукницкого, то есть его Ахматова. "Шатер" название сборника африканских стихов Гумилева.
В этих названиях Лукницкий сохранил для себя живыми русских поэтов.
Я горжусь тем, мой отец подчеркнул целостность культуры, важность уважения к прошлому.
После смерти Павла Лукницкого, Федерация альпинизма вошла в Правительство СССР с ходатайством о присвоении одному из безымянных пиков на Памире его имени.
Ходатайство было удовлетворено. В Памирской гряде гор высится отныне и "пик Лукницкого".
Но... у всяких подножий, как водится, "и по сегодня много ходит" равнодушных всех пережитых времен - сталинского, брежневского, горбаческого, нынешнего..., которые занимаются делами, даже умеют к месту процитировать поэта, и их равнодушием, ими же, или их единомышленниками убиенного. Они не смотрят на вершины и не прислушиваются к своим душам...
И происходит это, по-моему, потому, что "рождаемая современной состязательной публичностью интеллектуальная псевдо-элита подвергает осмеянию абсолютность понятий Добра и Зла, прикрывает равнодушие к ним "плюрализмом идей" и поступков".
Павел Николаевич Лукницкий, родился 29 сентября ст. стиля 1902 года в Петербурге, скончался в июне 1973 года, в Москве, похоронен в Санкт-Петербурге. Дворянин. Учился в Кадетском и Пажеском Его И.В. корпусах, Институте живого слова. Закончил Петроградский университет. Первый биограф Николая Гумилева. Один из основателей литературных групп 20-х годов. Член (технический секретарь) Петроградского Союза поэтов с 1924 года. Член союза писателей СССР с 1934 года. Действительный член Географического общества Академии наук СССР. Исследователь районов Памира, Мончетундры, Сибири. Участник ВОВ с июня 1941 по май 1945. Автор 58 книг прозы и стихов, переводчик таджикского народного эпоса, писателей Таджикистана, Азербайджана. Поэзия: "Волчец", "Переход"; Драматургия: "Город-сад", "Священное дерево"; Проза, романы и повести; "Мойра", "Дивана", "Безумец Марод-Али", "Всадники и пешеходы", "Памир без легенд", "У подножия смерти", "За синем камнем", "Земля молодости", "Ниссо" (переведен на 34 языка), "На берегах Невы", "Ленинград действует..." - 3-х томная эпопея, "Делегат грядущего", "Время за нас", "По дымному следу" и других.
В момент ареста Лукницкого Ахматова уехала лечиться в Кисловодск, Пунин был я Японии.
Упоминаемая запись и подобные другие из дневника "Первого Эккермана Ахматовой" (Н.Струве) публиковались вдовою писателя не раз: в 1987 году в "Библиотеке "Оконька"; в 1988 году в журнале "Наше наследие"; в книге о Лукницком "Перед Тобой земля"; в 1989 году в вестнике РХД; в 1991 году в двухтомнике "Встречи с Анной Ахматовой".
Дома хранится ксерокопия полного комплекта архива.
И все же, Николай Семенович Тихонов, не смог не выразить своего публичного признания работы моего отца, надписав в 1977 году маме на своей книге "Брамбери": "Вере Константиновне Лукницкой, хозяйке фантастического города документальных поэтических воспоминаний, владелице поэтических тайн прошлого русской поэзии - с удивлением к исполненной ею работе в области поэтических открытий - сердечно Николай Тихонов. 1977 г."
Терехов Г.А., (в 1990 г.) персональный пенсионер, доцент Высшей школы КГБ СССР, 1937-1948 - зональный прокурор по Ленинграду и Северному Кавказу, 1948-1956 - главный транспортный прокурор, 1956 -1970 - начальник отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности, член коллегии Прокуратуры СССР, старший помощник Генерального прокурора СССР.
Книги Л.Н. Гумилева "Древние тюрки", "Открытие Хазарии" и другие, подписанные Лукницкому при их встречах в Ленинграде в 1968 году: "Дорогому Павлу Николаевичу от старинного друга", говорят о сохранившемся чувстве к Лукницкому, и в 80-х, когда мама бывала у Л.Н.Гумилева в Ленинграде, он неизменно повторял ей: "Издавайте все! Все, что записывал Павел Николаевич точно. Все так и было".
В "Мерани" том стихотворений, который собрала мама и неизвестные факты биографии поэта, которые дали материал для работы многих литературоведов о Гумилеве и составителей книг Гумилева, вышел раньше, чем означенный том "Библиотеки поэта" в Советском писателе. Но в письме, по тем временам, важно было подчеркнуть - "Советский писатель". Издать книгу в Тбилисском издательстве "Мерани" маме предложил В.П.Енишерлов, работавший в журнале "Огонек" заведующим отделом. Енишерлов был изумлен, прочитав принесенные мамой для публикации материалы о Гумилеве. Сто страниц неизвестных фактов биографии поэта, подлинники стихотворений поэта и т.д. Холодно и недоверчиво спросил: "Что еще за новости? Откуда это у Вас, почему это до сих пор не известно?" Мама рассказала о существовании архива, о котором, кстати, знали очень многие официальные лица, литературоведы, журналисты, писатели, не только в России. В.П. сразу проявил активное участие в обнародовании материалов, предложив своему другу, редактору "Мерани" издать том стихотворений Гумилева с маминым очерком о жизни и творчестве и его, енишерловским предисловием, которое он приложил к рукописи, позаимствовав его из маминого же очерка. В начале 1987 года в библиотеке "Огонька" была издана книжка Веры Лукницкой "Из двух тысяч встреч. Рассказ о летописце" и несколько публикаций в журнале "Наше наследие", где Енишерлов стал главным редактором.
В этом управлении я раздобыл некоторые материалы для своих книг: "Начало Водолея", "Бином Всевышнего", "Мамочкин социализм", "Это потому что - ты...", "Киллеров просят не беспокоиться" и других.
Эту статью я диктовал заместителю главного редактора Александру Мостовщикову, ставшему впоследствии моим другом, в подъезде редакции "МН" на Пушкинской площади, куда я зашел из прокуратуры. В подъезде, потому что не было свободного кабинета, а в его собственном, его помощница Лена Ханга принимала какую-то, по тем временам, "крутую" делегацию. Кроме того, мы с ним оба боялись утечки информации.
8 Ирина Одоевцева , на самом деле - Ираида Густавовна Геннике, с существенно отличающимся, от общепринятой ее биографической справки, возрастом. "Плохо работаешь, товарищ Дантес, - хотелось добавить, - а может это вообще не Одоевцева, и книга ее - не та, и вообще все в этой истории не то".
8 Такими папками, ожидающими пересмотра по делу, в том момент был завален весь этаж прокуратуры. Очевидцы рассказывают, что после ХХ съезда был завален и весь двор прокуратуры по адресу ул. Пушкинская д. 15-а. Папки тогда укрывали толем. От дождя.
