Да-а, перед Ланой, наверное, не стоило так орать. Или, прежде чем открыть рот, нужно было освежить помаду. Ну да ладно, наплевать, что я выгляжу истеричкой с блеклым макияжем. Остановить убийцу важнее.
– Я звоню в милицию! – сообщила я Шустрову и остальным. – Пусть они в этом разбираются.
– Не надо никуда звонить, – Виталий Максимович обрел, наконец, дар речи. – Успокойтесь, Виктория, это недоразумение. Я все объясню.
– Нет уж, спасибо. Не надо говорить, что вы купили шарф в подарок, а в газетку его завернули, чтобы потом красиво оформить и бантиком перевязать. Я лучше подожду выводов следствия.
– Эти вещи действительно были у вас в кармане? – напряженно спросила Ритка.
Она все-таки решила меня поддержать, хотя в ее неодобрительном взгляде читалось: «Опять ты кашу заварила». Но, с другой стороны, вот они, улики, лежат на столе. Кто-то же принес их в наш штаб. А если, правда, убийца? Марго не собиралась докладывать милиции о происходящем в этих стенах, но и покрывать преступника она тоже не станет.
– Да, были в кармане, – выдавил из себя Шустров.
Хорошо, что он пока удерживается от желания свернуть мне шею. Ну и что! Ну выставила я его перед всеми в неприглядном свете, так сам виноват. Нечего таскать в карманах черт знает что.
– И зачем вам «эти вещи», чтобы задушить еще кого-нибудь? – с вызовом спросила я.
– Что вы, Виктория, скорее для самообороны, – нервно рассмеялся главный подозреваемый.
– То есть?! – воскликнула я. – Если к вам явится маньяк и уличит вас в грязных технологиях, вы первый набросите ему на шею удавку? А потом на его хладный труп спикирует газетка. Мол, кто с шарфом к нам придет, от шарфа и погибнет.
– У вас потрясающее воображение…
– Мне не нужны комплименты от убийцы!
– Я не убийца, клянусь вам.
– Тогда почему у вас оказалось орудие преступления?
– На самом деле вовсе не орудие, а, так сказать, аналог. Для психологического воздействия.
– Виталий Максимович, объясните по порядку. Мы устали от загадок, – потребовала Ритка.
– Хорошо, – Шустрову пришлось пойти на откровенность. – Мой источник в штабе Костина отказался продолжить работу. Пугливый оказался парень, хотя и бывший подводник. Я ему обещал удвоить вознаграждение за важные сведения. Но он уперся: мол, всех проверяют, прослушивают, мне проблем не надо. Тогда я и решил его припугнуть. Про душителя зловещие слухи ползут и у нас в штабе, и у них. Вот я и продемонстрировал ему шарф и газетные вырезки. Дескать, со мной лучше не ссориться, предвыборный маньяк на меня работает. И знаете, мой блеф подействовал. Парень снова стал шелковым. Может быть, я поступил некрасиво. Угрозы и все такое. Но это полезно для дела. Мы не можем лишиться информации с «другой стороны». Особенно учитывая, что они нечестно играют, норовят вытащить на телеэкран какой-нибудь давний скандал. Тут уж не до корректности, раз они с нами не церемонятся.
– Почему мы должны вам верить? – хмыкнула я. – Ваши объяснения выглядят довольно нелепо. Ведь ваш источник мог в милицию заявить.
– Вообще-то он слишком труслив для этого. Но даже если бы заявил, мне скрывать нечего. Я всего лишь купил на развале дешевый шарф и поработал ножницами с газетами – их же в нашем штабе полно. Разве это преступление? Я-то знаю, что никого не убивал. Думаю, у меня есть алиби на время всех убийств. Но если хотите, давайте позвоним в милицию, чтобы они это проверили.
Надо же! Шустров оправдывается довольно убедительно. Но как узнать, правда это или блеф? Устроить ему очную ставку с тем, кого он запугал? Отвести его к ясновидящей? Нельзя позволить, чтобы преступник с хорошо подвешенным языком запудривал нам мозги. Но и сдать милиции ни в чем не повинного человека, опозорить наш штаб тоже как-то не очень. Если этот очкастый опер даже нас с Риткой подозревал, то уж в Виталия Максимовича он вцепится бульдожьей хваткой. Что же делать? Как поступить?
– Рит, давай позвоним Стасу, пусть проверит алиби нашего подозреваемого, но как-нибудь тихо, без привлечения тяжелой артиллерии, – предложила я.
– Кто такой Стас? – влез лысый бородач.
– Начальник убойного отдела. Но при этом наш знакомый.
– Нет, мы не будем звонить в милицию, – послышался голос, который здесь был решающим.
К нам присоединился господин Табуреткин.
– Мы же не хотим, чтобы конкуренты раструбили, что «мою правую руку» подозревают в убийстве. Даже если Максимыча завтра отпустят с извинениями, слух уже пойдет.
– А если он убийца? Вы позволите ему остаться на свободе, лишь бы избежать шумихи? – возмутилась я.
– Он не маньяк, – без колебаний заявил кандидат. – Мы с ним вместе договорились использовать шарф и газеты, чтобы припугнуть информатора. Так что я могу подтвердить его версию.
– Это другое дело, – обрадовался седой господин. – Слово депутата…
По мне, так они-то как раз болтуны.
– Раз так, можно обойтись и без милиции, – согласилась Ритка.
– Инцидент исчерпан, Виктория? – Шустров приблизился ко мне.
Я инстинктивно подалась назад и едва не врезалась в стенку. Не знаю, насколько можно верить этим политикам. Я же сама говорила, что господин Табуреткин пойдет на все ради рейтинга. Он вполне способен солгать нам. Может быть, душитель – это Виталий Максимович, а кого мочить, определяет его хозяин. Опера же подметили, что почти все убийства выгодны нашему штабу.
Ох, боюсь, мы с Риткой прибились к стае хищников…
– Давайте объявим перемирие, Виктория, – не успокаивался начштаба. – Я вовсе не сержусь на ваши разоблачения. Разве можно сердиться на такую симпатичную девушку? Я понимаю, вы хотели как лучше. Поймать злодея – дело благородное. Но я не злодей.
– Надеюсь, – неуверенно улыбнулась я.
– Значит, мир?
Он протянул мне руку. Пришлось подать свою. Ладно, притворюсь Красной Шапочкой, которая верит, что Серый Волк – это домашнее животное. Но сама продолжу приглядывать за подозреваемым в три глаза.
Шустров не пожал, а поцеловал мне ручку. Надо же, он все еще заигрывает со мной! Может быть, и вправду не виновен?
Окончательно обстановку в штабе разрядил капризный голос Ланы:
– Афанасий Иванович, какой дурацкий снимок хотят приляпать на ваш плакат. Вы же здесь на динозавра похожи: голова маленькая, туловище огромное. Давайте я приглашу Севу Сладкого. Это очень модный питерский фотохудожник. Он без ума от меня, поэтому согласится приехать в вашу дыру и поработать за довольно скромный гонорар…
Вскоре стало очевидно, что Ритку пора спасать. Утром она добывала новости для своей газеты, днем она их описывала, вечером неслась в штаб. Утром, днем, вечером и ночью выдавала идеи для избирательной кампании в целом и предвыборной газеты в частности. Она просто зациклилась на этом. Когда я в очередной раз попыталась обсудить с ней, что маньяк до сих пор на свободе, она отмахнулась:
– Мне некогда заниматься глупостями. Мне надо верстальщика нового найти. Наш постоянный запил.
– Рит, это не глупости, речь о человеческих жизнях.
– Позвони «02» и пообщайся с ними на эту тему…
Такое бездушие меня покоробило. Лично я пока старалась поменьше бывать в штабе. Я, конечно, продолжу выполнять свое разведывательное задание, но сначала мне нужно, чтобы произошедшее подзабылось. Вечером в среду я силовым решением выдернула подругу из-за компьютера и повела на девичник.
Я, она, моя кузина Регина и наша общая знакомая Люда собрались в кофейне и заказали по коктейлю «Райское наслаждение».
– Я придумала, чем еще можно привлечь избирателей! – изрекла неисправимая Ритка. – К нам в газету пришло письмо от жителей четырех многоэтажек из города N. В их дворе будут строить пятую. То есть стройплощадка уничтожит парковку для машин, песочницу, лавочки, качели. Короче, они возмущены и готовят пикет. Пусть наш кандидат придет на сходку и поддержит протест. Об этом сделают сюжет для местного телевидения. Старый мэр о людях не думает, вместо того, чтобы осваивать окраины или сносить ветхое жилье, он лепит дома в центре, как ласточкины гнезда. Зато наш кандидат вместе с народом отстаивает его интересы. Ясно же, за кого обиженные жители проголосуют, плюс их родственники и знакомые…
– Классная идея, – оценила Люда. – Пусть твой Табуреткин тебе премию даст. Причем такую, чтобы не только на новые табуретки хватило, но и на кожаный диван.
– Кстати, помогать людям отстаивать свои права – это здорово. А ты, Вика, говоришь, что политика – сплошная грязь.
Эта реплика моей наивной кузины.
– То есть вы все-таки будете участвовать в этом фарсе? – поняла я.
– Да, завтра у меня регистрация, – не без гордости сообщила Регина. – Даже сбора подписей не понадобилось, внесли залог. Волнуюсь так, что ноги не держат. Но господин Шустров обещал, что от меня ничего не потребуется, только поставить свою подпись где надо.
