Вельт дождался, когда дедушка Эрвин покинет кабинет, поздоровался с ним за руку и заглянул в дверь. Доктор Каллас отвлеклась от экрана монитора и повернула к нему строгое лицо – без вызова в Эстонии к врачу не заходят. Но завидев своего пациента в полицейской форме, расплылась в улыбке:
– Надеюсь, не заболел?
Вельт присел рядом.
– Нет, Эстер. Все в порядке. У меня к тебе есть несколько вопросов, но это должно остаться между нами.
Каллас понимающе кивнула:
– Ведешь тайное расследование. Кто-то украл воздушный шарик?
– Что-то вроде того. Скажи, у Кристины Муравиной или ее мужа не возникало проблем со здоровьем?
– Сам Муравин у меня ни разу не появился. Значит, здоров, а Кристина недавно была.
– Заболела?
– Скорее наоборот – ждет ребенка.
– Что?
– Тебе не понятно? Она беременна.
Вельт немного помолчал, переваривая информацию. Затем извлек из кейса коробочку и пузырек. Выложив их перед доктором, спросил:
– Знаешь, что это?
Каллас надела очки и поднесла коробочку к глазам:
– Это гомеопатия. Не по моей части. Я шариками не лечу.
– А пузырек?
Докторица внимательно изучила этикетку и углубилась в компьютер:
– А вот это уже лекарство серьезное. Довольно сильное сно-творное. Тебе гангстеры нарушили сон?
– Дело не во мне.
– Надеюсь.
– Ты случайно его Муравиной не выписывала?
– Не имела права. Данную категорию медикаментов может выписать только невропатолог.
– Понятно. А ты ее к невропатологу не направляла?
– Зачем? С нервами у Кристины все в полном порядке. Да и беременность она переносит прекрасно.
– А без твоего направления она могла попасть к невропатологу?
– В этом случае Больничная касса визит не оплачивает. Но если у них денег много, могла.
– Ты сказала об этом снотворном «довольно сильное». Оно способно стать причиной смерти?
– Выпей десять шариков – и ты в приемной Господа. А в пузырьке их должно быть пятьдесят. На всю вашу полицию хватит и еще останется.
– Коллег травить не собираюсь. Да и сам воздержусь. Элис одна троих не вырастит.
– У нее развивается здоровый малыш. Поздравляю, – Каллас улыбнулась и сняла очки.
Вельт оставался серьезным:
– Спасибо, Эстер. Просвети невежду, много частных невропатологов в Эстонии?
– В Таллинне две поликлиники, где есть такой доктор. Одна в Тарту и одна в Нарве. Больше не помню.
– Меня в первую очередь интересует столица.
Каласс снова надела очки и на листке написала Вельту адреса двух столичных клиник.
– Еще один вопрос. Хоть ты гомеопатией не лечишь, скажи, сколько шариков принимают больные, которые ей доверяют? Один, два, десять?
– Спроси что-нибудь попроще. Помню, моя бабушка глотала их пригоршнями. Но я никогда ее не спрашивала, сколько пилюль она употребляет конкретно. Скорее всего, количество решает лечащий гомеопат.
Капитан поблагодарил женщину и поднялся. Все, что его здесь интересовало, он выяснил, а теперь поспешил удалиться. В приемной уже сидели две бабульки, которым их «семейный» доктор был куда нужнее.
* * *
В середине мая раздолье весеннего света, в Эстонии празднуют победу над тьмой. В полночь солнце только начинало прятать свой огненный шар за крышу соседского с Муравиными коттеджа, а сад понемногу погружаться в тень. Природу маленькой балтийской республики, как мы помним, нельзя назвать суровой. Зимы тут довольно мягкие, летом изнуряющая жара – большая редкость, но настоящего солнца здесь явно недостает. Начиная с августа свет панически отступает, и страна долгие месяцы находится в плену мрака… Иногда кажется, что матушка природа держит этот уголок в темнице и выпускает на часок другой, как выводят в тюремный двор на прогулки заключенных. И уже не понимаешь, спать ли круглые сутки, как спят медведи в берлоге, или работать, не глядя в окно и не замечая бега времени. И еще в Эстонии не хватает по-настоящему теплых вечеров. Обычно даже в разгар лета днем вы можете прятаться от зноя под кронами деревьев, но стоит солнцу заглянуть за край горизонта – вспоминаешь о теплом тулупе и горящих в камине дровах.
Наверное, поэтому местные жители так серьезно относятся к банным утехам. Если эстонец приглашает вас в гости, взять с собой банный халат или простыню совсем не лишнее. Здесь так же угощают теплом раскаленной печи, как где-нибудь под Самаркандом прохладой журчащего арыка. Но случаются вечера, когда природа дарит эстонцам южное тепло. Именно такой подарок получили Муравины в середине мая. Проблемы, связанные с выплатой кредита, с приездом Берты отступили. Немка прожила у них уже несколько месяцев и стала их главной заботой. Две тысячи евро, как и предположила Кристина, давались нелегко. Берта оказалась требовательной постоялицей. Несмотря на возраст, она сохранила мощный запас жизненных сил, большую часть которых отдавала общению с молодой хозяйкой и ее мужем. Чтобы угодить пансионерке, супругам требовалась недюжая выдержка. Оттого побыть вдвоем, без ее общества, стало для них почти блаженством.
В тот майский вечер им это удалось. Берта удалилась на покой в свои апартаменты, а они устроились в креслах под яблоней, слушали соловьиные трели и молчали. Кристина оставалась в легком платьице, а Василий вполне комфортно чувствовал себя в шортах, в которые облачился еще днем. Где-нибудь в средних широтах теплые вечера случаются чаще, но там появляется другая напасть – комары. При полуденном зное правят бал слепни и мухи, а в сумерках вылетают на промысел эти маленькие кровожадные твари. Видно, в дар или как компенсацию за редкое вечернее тепло и темные зимние месяцы от этого подлого народа Господь Эстонию оградил. И Муравины в саду на закате дня могли позволить себе воздушные ванны, не пряча конечности в плотные одежды. В то время молодая женщина еще не знала, что беременна, и с наслаждением затянулась сигаретой.
– Сегодня опять Берте звонила эта страшная Лямке, – сказал Василий, наблюдая за тонкой струйкой дыма, выпущенной женой в небо. Кристина не хотела нарушать благостного безмолвия, наполненного яростным соревнованием соловьиных кавалеров, но заставила себя отреагировать:
– И что ты ей сказал?
– Послал на три буквы.
Женщину передернуло:
– Зачем так грубо?
– Она все равно не понимает по-русски.
– Возможно, но это не повод для хамства.
Муравин хотел возразить, но посмотрел в сторону дома и замолчал. Кристина тоже повернула туда голову и увидела Берту. Та шагала к ним в пижаме, набросив на плечи огромный плед.
– Вот вы где уединились. Не помешаю?
Кристина изобразила на лице нечто вроде улыбки:
– Вовсе нет. Присаживайтесь, Берта. Могу пойти сварить кофе.
– Не утрудняйся, милочка.
– Как скажете. Но мне нетрудно.
Старуха вальяжно устроилась в кресле:
– На ночь кофе вредно. Я и так не смогла заснуть… эти соловьи, просто какой-то кошмар. Словно с цепи сорвались.
– Подумаешь, соловьи! Забот никаких, денег много, спи – не хочу, – мрачно заметил Василий, понимая, что вечер безнадежно испорчен. Но Берта на его замечание внимания не обратила. Старуха пребывала в лирической меланхолии и слышала только себя.
– Какой дивный закат! – произнесла она с пафосом. – В такие вечера хорошо любить друга. Это я теперь старая кляча и мужчины не смотрят, а в двадцать, да что там – в двадцать, в тридцать пять, сорок, даже после пятидесяти от кавалеров отбоя не было. И любили меня страстно.
Василий, предчувствую очередной сеанс лирических воспоминаний, уныло польстил старухе:
– Не удивительно. Вы и сейчас необычайно привлекательная женщина.
Берта махнула рукой:
– Увы, все в прошлом. А когда мне было далеко за сорок, я встретила Антонио. Итальянец приехал ко мне на переговоры и с пэрвого взгляда потерял голову.
Историю романа Берты с молодым итальянцем оба супруга к тому времени слышали уже не раз. Обычно они делали вид, что внимают немке с интересом. Но сегодня Кристина притворяться не хотела.
– Вы нам уже рассказывали, как Антонио увез вас в Венецию.
Берту ее слова не смутили:
– Но я вам не рассказывала, как он меня любил на балконе над площадью Прадо. Не передать словами! Венэция, внизу поет гондольеро, Антонио начинает меня раздевать. Как он умел это делать! Мой муж Вилли был вовсе лишен романтики. Прэдставляете, какой контраст!?
– Мы даже знаем, как Вилли клал свои носки на вашу тумбочку… – вставил Василий.
Увлекаясь рассказами о своих похождениях, Берта не замечала сарказма в реакции слушателей. Но говорить о покойном муже не любила:
– Что с него взять – бюргер. Вилли был неплохим человеком, но напрочь лишен романтики. Итак… Антонио несет меня на ложе полуобнаженную и целует, целует, пока несет. А ты, Васька, носишь жену на руках к постели?
Василий усмехнулся:
– Если бы Кристина купила мне феррари, как вы Антонио, я бы ее и дальше унес.
