Ушли мы довольно далеко, и тут налетела летняя гроза — дождь стеной, гром и молнии. Укрылись от дождя в каких-то развалинах — остатки каркаса и часть крыши. Только добежали, и тут молния ударила рядом, метрах в пятидесяти, гром оглушительно бабахнул одновременно с разрядом, как мне показалось — прямо над моей головой. Взвизгнув от страха, я присела, закрыв голову руками. Детей это ужасно рассмешило — всю обратную дорогу они меня дразнили, «ой мама, ты испугалась да? А я нет!», «и я нет!».
— Ваша мама тоже девочка, а девочкам можно боятся!
Нагулявшись, мы вернулись к бабушкиным пирожкам. На завтра дав наказ слушаться бабушку, я уехала.
Лето пролетело как одна неделя. Поездка к морю не удалась, нужно было собирать детей в школу. В душе поклялась, что буду весь год копить на следующее лето.
Вестей от Льва Александровича не было, чему я была тихо рада, страх, что заберут сына не отпускал. Однажды приходил от него некий мужчина, просил фото и видео Кира. Видео у меня было одно, только с выпускного в детском саду, я отдала диск, и попросила, чтобы мне сделали копию. Купить видеокамеру мне было просто не по силам. Никто не вернулся, копию я не получила, было жаль, что памяти об этом дне у меня не осталось. Ну что ж, им нужнее, убеждала я себя, но было обидно.
Время полетело незаметно, мне казалось, что праздники мелькают, как столбы за окном вагона. Ребята закончили второй класс, мы съездили в Судак. Мой друг договорился с родственниками что меня поселят в летнем домике, но сам не поехал. Думаю, его не устроила компания двух непоседливых пацанов.
Нас разметили в крохотном домике во дворе, две кровати, стол, маленький холодильник и плита, летний душ. Зато цена была очень низкой.
Благодаря помощи друга, готовить в домике мне не пришлось. В сезон работало множество летних кафе, ресторанов. Детям полюбился один крохотный уголок, где подавали изумительные чебуреки, тоненькие, хрустящие, с безумно вкусным мясом. Пройти мимо не удалось ни разу, хотя я понимаю, что чебуреки детям не здоровая еда. Днем мы обедали на открытой террасе кафе на берегу, с видом на море.
Мы ходили на экскурсии в Генуэзскую крепость, по тропе до Нового света, на берегу ели мидий, собранных прямо в бухте. Все было замечательно — кроме жары. Жара начиналась уже в 9 утра, днем на пляже было невыносимо, и ночью спать было можно только под вентилятором.
У детей было масса впечатлений от крепости, от теплого моря, за месяц мы загорели, накупались, наелись фруктов. Приехали мы к началу занятий в школе.
Никто нас не беспокоил, и я надеялась, что так будет всегда. Но тут заболела свекровь, сдала она очень быстро, и мне пришлось забрать ее к себе. Несколько времени она еще передвигалась, потом пару месяцев сидела в коляске, затем совсем слегла.
Наталья. Находка
Глава 14. Наталья. Находка.
Жизнь в Балтиморе мне надоела, хотелось слышать вокруг русскую речь. Лечение или не проводилось, или было бесполезным. Игорю становилось все хуже, теперь его кормили чрез зонд. Его перевили в другое отделение, мне говорили — мы делаем все что можем. Я устала от всего — от безнадежности, от чужой страны.
Том начал за мной ухаживать. Сперва я не хотела принимать эти новые отношения, но в какой-то момент увлеклась. У нас начался роман — странный для русских, с какими-то полу деловыми чертами. Встречались мы четко по графику — с пятницы по субботу, иногда у него, иногда у меня, в воскресенье он отдыхал пред рабочей неделей, и по средам встречались на ланче. Я смеялась над такой любовью по часам, а Том искренне не понимал, над чем я смеюсь.
Следует признать, это было удобно, в остальные дни я почти не вспоминала о нем. А его продолжительные беседы действовали на меня успокаивающе, за что я была ему очень благодарна.
Но все когда-то кончается. И хорошее, и плохое. Закончился этот период неопределенности, и для меня — неожиданно, оглушающе — сердце Игоря остановилось. Как я думала — внезапно, как выяснилось — ожидаемо врачами. Прилетел отец, взял на себя организацию похорон. Везти в Россию тело смысла не было, в Швейцарию, где жил отец — тоже вроде ни к чему.
Так Игорь Строганов, подающий надежды экономист, мой муж, родившийся в сибирском городке, навсегда остался на муниципальном кладбище Балтимора.
Все прошло как во сне, и спустя неделю я была в Швейцарии. Расставание с Томом не задело моей души совсем. Отец дал мне три дня, и вызвал для серьезного разговора.
— Дочь, я все понимаю. Тебе тяжело, но ты должна знать, ситуация у нас не радужная. Тебе нужно брать себя в руки и приступать к работе, я все решил — ты пойдешь работать в мой фонд, пока займешься внешними связями и прессой, будешь вникать во все. Я не вечен, мне скоро 70, тебя оставят без штанов за год-два после моей смерти. Хватит киснуть и ныть. Ты моя дочь, а я не сдаюсь никогда.
Работа в фонде мне неожиданно понравилась. Много молодых, энергичных людей, идеи и предложения фонтанируют, как из источника. Поездки на предприятия, много нового.
Я ждала, когда отец расскажет мне о ходе поисков алмазов — ведь от этого зависит встреча с сыном. Но не дождалась и решила потребовать.
— Папа, сколько можно молчать? Я уже не хочу больше ждать. В следующую поездку в Россию я поеду в Красногорск, и будь что будет.
— Нет, никуда ты не поедешь.
И он рассказал мне все что узнал от Романовского, о трагедии с его дочерью.
— Ты хочешь поставить ребенка под такой удар? Пока я окончательно не откупился, мы будем скрывать Кира. Я работаю в этом направлении, некоторые вложения уже приносят неплохой доход, еще пару лет, и я смогу выплатить долг. Потом мы вместе поедем и заберем Кирилла.
— Ты мог бы пока наладить связь? Почему мы не можем получать фотографии и информацию постоянно? Есть же электронная почта, скайп?
— Дочь, ты вроде умная женщина, пойми — если связь будет постоянной, ее быстро отследят. Кирилла не нашли до сих пор, пусть так и останется. Может я перестраховался, но пока это работает, я не буду ничего менять.
В рассказе что-то царапнуло, но я не обратила внимания. Ночью мне приснился Игорь, он ходил вокруг кроватки маленького Кира в костюме ростовой куклы и напевал «Тедди беа, Тедди беа».
Я проснулась в недоумении, долго лежала, вспоминая последние дни с сыном. Медвежонок, Тедди беа — так Игорь называл сына. И вдруг я вспомнила — голубой медвежонок! Он же висел над кроваткой, такой маленький, силиконовый внутри и сверху матерчатый. Киру он нравился, он пытался тянуть ручки к нему. И когда Кира усыпили, я одевала его сонного, чтобы к него было что-то родное в случае чего, я сунула этого медвежонка внутрь комбинезона!
Алмазы вместе с Киром все это время были у Катерины. Я побежала разбудить отца — он спросонья не мог поверить. Его спецы искали в доме в Еланской, спрашивали соседку тетю Машу, но спустя десять лет никто ничего не помнил. Дом просмотрели под лупой, а тут оказывается.
Пороть горячку отец не дал. Две недели ушло на подготовку, и вот мы летим в Красногорск! Я увижу и смогу обнять сына!!
Катерина. Не отдам сына!
Глава 15. Катерина. Не отдам сына!
Вернулась с работы, бегом переоделась и пошла проверять свекровь. Сменить памперс, помыть покормить. Все это сопровождалось ее нескончаемым монологом. Она давно утратила связь с реальностью, и каждый день я была для нее другим человеком. Иногда — мама, иногда соседка, но чаще племянница Анна.
— Анька, бесстыжая, что делаешь? Как пришла и лезет туда! — так сопровождалось подмывание, к ужину я уже была мамой.
— Я знаю кто ты, ты моя мама. Мама ты где была?
Ну мама так мама. Дала таблетку, что выписал психиатр, и которая давала передышку на ночь, и пошл проверить детей.
Дети пришли от репетитора по английскому, что в нашем лицее было негласным правилом — иначе на пятерку не рассчитывай. Они стояли у окна и о чем-то тихо переговаривались.
