ничего не поменялось за последние несколько десятилетий. Нет, ну, конечно, в каждом кабинете появились компьютеры и принтеры, а также жалюзи, кое-где. Но всё остальное осталось прежним. Даже запах был какой-то другой эпохи. Здесь осталась разваленная, вскрытая лаком, старая, ободранная и затёртая мебель советского периода. Громоздкие и тяжеленные сейфы. Выцветшие и вытоптанные деревянные половицы, видевшие за свою жизнь как минимум с десяток разных видов краски. Облезшие решётки и деревянные оконные рамы с миниатюрными форточками, трещинами в палец и серыми от времени стенами создавали атмосферу обречённости, безнадёжности и уныния. Попадая в отделение милиции, человек оказывался окутан страхом и депрессией. Как в коридорах, так и в кабинетах было серо и темно. Воняло хлоркой, старостью и сигаретами. Курили, наверное, все без исключения. В воздухе витало ощущение неизбежной беды и непоправимости. Эта атмосфера, как болото, затягивала всякого, кто ступал на порог таких учреждений. И ещё долго после выхода оттуда напоминала о себе, сильно пропитав кожу и сознание. Как краска, которую невозможно отмыть от тела мылом и проточной водой, а только лишь растворителем. Ну и, конечно, контингент посетителей и «клиентов заведения» дополняли обстановку. Это были «лучшие» представители человечества. Нищие и бездомные, алкоголики и наркозависимые, карманники и грабители, насильники и хулиганы, попрошайки и воры. Сталкиваясь с ними в ограниченном пространстве, обычный человек чувствовал себя уязвимым и обречённым. Негатив накрывал с головой, вызывал повышенное давление, проникал внутрь и окутывал страхом и апатией.
Всё это сочеталось с блеском и шиком кожаной итальянской обуви сотрудников, с их люксовыми гаджетами новейших моделей, с ароматами парфюмов известных брендов и с дорогими украшениями на шеях и запястьях.
– Алексей, мне нужен полный список контактов Радослава, ну о которых вы знаете, разумеется. Мне они нужны прямо сейчас. Все имена, фамилии, клички, адреса. Да, и подробнее расскажите мне ещё раз о девушке Радослава.
– Да, хорошо. Ну с контактами это долго будет, и нужно подумать, нужно время.
– А вы куда-то спешите? У вас друг пропал!
– Нет, нет, я не об этом. Я не спешу. Я, конечно, я сейчас, просто я нервничаю и боюсь что-то упустить важное.
– А вы не нервничайте и не спешите. Вспоминайте.
Алексей ещё раз поведал следователю о подружке Радослава и принялся переписывать на листок все их общие с Радославом контакты из мобильника. Ладошки потели, а воображение рисовало страшные картины, как из реки водолазы вынимают тело человека, похожего на Родю, а его вызвали для опознания трупа. Или что обезглавленное тело нашли в лесопосадке грибники, и рядом – стоящий с открытыми дверями автомобиль. Потом он представил, как читает криминальную сводку про то, как двое злоумышленников, находясь в состоянии наркотического опьянения, убили таксиста с целью завладения его личными вещами, а именно: мобильным, незначительной суммой наличных и серебряным перстнем. Доехали до окружной, попросили свернуть с трассы в сторону вымышленного населённого пункта, а оказавшись в безлюдном месте, задушили его с помощью удавки и зачем-то отрубили ему голову, которую унесли с собой и выбросили в пруд в трёх километрах от места нападения.
Алексей с трудом удержался от приступа тошноты.
– С вами всё в порядке? Хотите воды?
– Я в порядке, курить только хочется.
– О, ну это можно. Но мне придётся потом за вами спускаться на проходную. Вы уж потерпите.
В разговор внезапно вмешалась Антонина Павловна, которая всё это время изучала свои объяснения в полном молчании:
– Вот, возьмите, тут всё верно. Вы скажите, ну что вы думаете? Что могло случиться?
– Вы знаете, сейчас говорить о чём-то рано. Случиться могло что угодно.
– О Господи.
– Вы раньше времени не нервничайте и не накручивайте себя. Найдём мы вашего сына. Пока так: мы начинаем заниматься поиском Родиона.
– Радослава!
– Да, конечно, простите, поиском Радослава. А вы, если что-то ещё вспомните, сообщите назначенному по этому делу следователю. Вот номер, завтра наберёте в дежурку, вам скажут, как можно с ним связаться.
– А почему вас нельзя набрать?
– Такие правила. Есть определённая процедура. Я бы с удовольствием, но я сегодня на дежурстве, а дело распределят на конкретного следователя только завтра. Так что звоните дежурному вот по этому номеру и вам скажут, кто в дальнейшем будет его вести. Вы сейчас идите домой, набирайтесь сил. Отдохните, на вас лица нет. Как только будет какая-то информация, с вами свяжутся. Ваши координаты у нас есть.
– Спасибо вам огромное…
– Сергей Игоревич Хруслов!
– Спасибо вам, Сергей Игоревич, вы найдите моего сына, я вас очень прошу.
* * *
Сергей Хруслов окончил университет внутренних дел всего несколько лет тому назад. В районном отделении милиции, куда он попал сразу после выпуска, его прозвали «Молодой», но уже через пару месяцев это прозвище сменило другое – «Бычок» или «Броня». За спиной ещё называли «Толстолобик», но это только за спиной, ведь Сергей сразу поставил себя как человека волевого, с характером и духом. Все знали, что с ним лучше не шутить, и что в обиду он себя не даст. И несмотря на то, что все опера были крепкими и крупными ребятами, Сергей отличался от них, выделяясь не размерами, а какой-то особенно уверенной походкой, манерой себя преподнести и сильным характером. По возрасту он был младше других и опыта работы было меньше. Зато думать он умел. И, в отличие от многих из его коллег, им управляла не жажда наживы, а жажда справедливости. Ещё в семь лет он заявил маме, что хочет быть как отец – милиционером.
– Хочу город от бандитов защищать, и тебя, мама, – говорил маленький Серёжа.
Родители тогда, конечно, обрадовались, но не поверили, что детские мечты их сына перерастут в увлечение и цель. К концу девятого класса Серёжа получил звание мастера спорта по греко-римской борьбе. За годы тренировок из маленького хрупкого мальчишки Сергей превратился в мощного мужчину с огромными широчайшими мышцами спины, трапецией и, конечно, мощной шеей. Его торс был похож на толстенный канат. Мышцы что на вид, что на ощупь были каменными. Широченные кисти рук были почти такими же в объёме, как и предплечья. А вишенкой на этом торте из стальных мышц были борцовские уши. Обе ушные раковины Сергея были сломаны. Кому-то из его товарищей повезло, и уши ломались изящно, придавая голове неповторимую индивидуальность борца, при этом не портя внешнего вида. Едва заплывшие после перелома хрящи были видны лишь тому, у кого глаз намётан. А вот Серёже сохранить ушам изящный вид не удалось. Оба уха были как распухшие в кастрюле с кипятком вареники
