этом нервно, растопырив как грабли пальцы руки, расчёсывал грязные волосы. Нахмурив брови, он перебирал в своём мутном сознании возможные варианты объяснений, куда мог пропасть товарищ. Мысли с трудом формировались, но ничего толкового в голову не приходило. Трубку он теперь удерживал возле уха плечом, а обеими руками расчёсывал тело и голову, оставляя на коже следы, что ещё больше провоцировало зуд. Это была реакция организма с ослабленным иммунитетом на нервное потрясение и беспокойство.
– Вы, главное, не переживайте. Извините, не знаю как вас по имени-отчеству, – произнёс Лёша, продолжая чесаться.
– Антонина Павловна.
– Антонина Павловна, вы не переживайте так. Всему есть объяснение. Родя парень толковый, загулять не мог. Нужно подумать. Давайте я сейчас поеду в офис и поговорю с директором и с ребятами, может, кто что знает. Вы понимаете, когда попадается хороший заказ, у нас не принято о нём сообщать всем подряд. Думаю, он, скорее всего, поехал на межгород. Телефон разрядился, а автомобильная зарядка сломалась. Он уже наверняка на подъезде к дому. Нужно ещё раз поговорить с диспетчерами, которые были на той смене. Я же говорю, иногда водитель просит не распространяться, особенно если заказ хороший. Я выясню, когда он взял последний заказ. Ну, я хотел сказать крайний.
– Лёшенька, я знаю, что не принято сообщать всем подряд, но он всегда мне звонит, чтобы я не волновалась. Всегда, понимаешь?
Лёша услышал, как в трубке раздался всхлип. Антонина Павловна сдерживала слёзы, голос дрожал, а руки обмякли и с трудом держали мобильный.
– Всё будет хорошо. Я сейчас займусь его поисками. Уверен, окажется всё банально просто.
– Дай бог, Лёшенька, дай бог. Ну, ты меня держи в курсе. И вот ещё что, дай, будь добр, телефон вашей службы, я хочу поговорить с начальством. В милиции сказали: ещё рано его искать. Но я вечером пойду, если не объявится. Чует моё сердце, что-то произошло, – в трубке снова раздались всхлипы.
– Ну перестаньте, найдётся Родя. Куда он денется? В милицию я с вами.
– Сегодня же его смена?
– Ну да.
Лёша почесал затылок и глянул на себя в зеркало. Выглядел он не очень. Опухшее лицо, заплывшие глаза, щетина отросла как нестриженые кусты. Волосы на голове торчали во все стороны. Он даже не понимал, какой это был день недели, не говоря о дате. И если бы не календарь в телефоне, он бы потерялся во времени.
– Значит, вчера была твоя. И ты потерял рабочий день. Как же вы теперь, меняться будете?
– Да разберёмся, вы не волнуйтесь. Я, если честно, приболел и не смог бы всё равно выйти вчера. Но это мелочи, этот вопрос мы решим, как Родька объявится.
– Ой, дай бог бы побыстрее.
После разговора с мамой Радослава Лёша побрился, привёл себя в порядок, насколько это было возможно, и натянул чистую футболку. Правда, гладить не стал, как всегда. Если Марина была с ним в ссоре или уходила к маме, он выглядел помятым, голодным и пьяным. Соседи чётко знали по его внешнему виду, когда в семье Полупановых были нелады.
Алексей отправился на поиски каких-либо зацепок относительно исчезновения напарника. Достав из заначки последние наличные, он приехал на общественном транспорте в центр. Там, на площади, возле киосков он встретился с коллегами. Это была точка сборки, где они в перерывах между выполнением заказов встречались, чтобы перекурить, попить дешевого растворимого кофе и обсудить мировые проблемы. В частности, последние политические новости в стране и на международной арене. Кто как не таксист лучше других разбирается во всех глобальных экономических и политических вопросах? Кто как не таксист знает, как правильно и эффективно проводить реформирование в области здравоохранения, социальной и экономической сферах, как вывести страну из кризиса, чего не хватает чиновникам, чтобы улучшить качество жизни граждан и многое другое.
Выяснилось, что никто из сотрудников службы и малейшего понятия не имеет о местонахождении Радослава и о его личной жизни тоже. Те, с кем он ещё не успел пообщаться по телефону, также ничего ему не поведали. Кто-то из парней подкинул Лёшу к офису, где он переговорил с администратором и диспетчерами. Ничего большего, чем он уже знал, ему выяснить не удалось. Оставалось ждать и надеяться на лучшее. А уже вечером он вместе с Антониной Павловной писал заявление о пропаже Роди и его автомобиля.
Сначала по телефону маме сказали, что нужно подождать и подумать о целесообразности подачи заявления об исчезновении сына, так как в случае с молодыми парнями или девушками, которые не явились домой в обещанное время, есть большая вероятность того, что у них просто изменились планы. Но в отделении заявление сразу же приняли. Выслушав рассказ матери и напарника пропавшего человека, дежурный следователь отнёсся к делу с большим вниманием. То обстоятельство, что парень был таксистом, увеличивало шансы того, что на него могли совершить нападение. Делу дали ход, машину подали в розыск, процесс поиска пошел. Следователем оказался молодой и приятный в общении парень, что удивило и Лешу, и Антонину Павловну. Он внимательно слушал и задавал много вопросов. Очень заинтересовался новым знакомством Радослава с девушкой с рынка Кировский, о которой никто ничего толком не знал кроме того, что она была красива, молода и жила где-то неподалёку от торгово-развлекательного центра «Венецианский бульвар». Однажды, отгоняя машину на СТО, чтобы поменять шаровую, Родя показал пальцем на дом, в котором жила его подруга, но Лёше было не до этого, он пил пиво и рылся в соцсетях, не придавая этому значения.
Лёша попросил Марину выставить в Интернете пост об исчезновении таксиста, который пропал вместе с личным автомобилем вечером, находясь на дежурстве.
– Смотрите, Антонина Павловна, вы сейчас внимательно прочтёте всё, что написано с ваших слов, и не стесняйтесь сказать, если что-то указано не так. Мы исправим. Здесь чем точнее будет информация, тем больше шансов скорее вам помочь. Вы тоже, пожалуйста, прочтите всё и распишитесь, – строго сказал следователь.
Антонина Павловна и Лёша стали читать написанные собственноручно объяснения. Антонине Павловне приходилось всматриваться в каждую букву, чтобы разобраться в своих же каракулях, которые она выводила дрожащей рукой в плохо освещённом кабинете старшего дежурной следственнооперативной группы. Из пяти ламп в плафоне люстры горели только две.
Вообще, как и в любой госструктуре, финансирование было слабое, минимальное, что проявлялось во всём. Помещения, похоже, давно не видели ремонта. Человек, заходивший в райотдел, попадал в прошлый век. Как только он проходил через турникет, перед ним открывалась картина того времени. Казалось, тут
