– Мамочка, успокойся, – попросила Маша. – Все хорошо.
– Да, Валентина Борисовна, – проговорила Сима. – Не понимаю, отчего вы так нервничаете? Вы с Сергеем Борисовичем – лучшие родители из тех, кого я знаю. Моим, например, у вас многому стоит научиться.
– Серафима, тебе обо всем известно?! – Щеки Сергея Борисовича запылали огнем смущения.
– Естественно! Калинина – моя лучшая подруга, ей было бы сложно скрыть от меня такую важную информацию. Еще салатика положи мне. – Сима подала тарелку Маше. – Вы – счастливая семья. Только вот праздник грустный какой-то! Может, водочки выпьем?!
Сейчас Маша, сидя напротив подруги и вспоминая прошедший вечер, улыбалась. Возможно, Симе тот ужин и показался скучным, но в ее глазах он выглядел волшебным. Машу окружали самые ее любимые люди, что само по себе было счастьем.
– Калинина, может, мне стоит отпуск взять? – спросила Сима.
Она сидела на подоконнике и дымила в форточку, забыв об обещании, данном ею накануне, – никогда не курить при Маше.
– Зачем?
– Чтобы слетать с тобой во Франкфурт. Так сказать, окажу тебе моральную поддержку.
– Поддержку? – хмыкнула Маша. – Арифулина, ты, случайно, не влюблена в меня?
Сима закашлялась, услышав этот нелепый, по ее мнению, вопрос, и громко рассмеялась.
– Что за глупости! – воскликнула она.
– Просто ты ведешь себя, как… – Маша щелкнула пальцами, пытаясь подыскать нужное слово. – Как мужчина, которому я небезразлична, – наконец сказала она. – Переживаешь за меня больше, чем кто-либо еще, опекаешь меня… В общем, уделяешь мне слишком много внимания.
– Получается, если бы все это делал мужчина, ты не удивилась бы? – с иронией спросила Сима. – А если заботу проявляет подруга, то это выглядит со стороны как романтическая влюбленность? Расслабься!
– Я и не напрягаюсь, – пожала плечами Маша. – И ты не дергайся. Я лишь поинтересовалась. На всякий случай, – добавила она и улыбнулась, глядя в изумленное лицо Симы.
– Солнышко, ты мне, безусловно, дорога. Но я слишком люблю мужчин и вряд ли изменю свою ориентацию.
– А вдруг? – Маша призывно пошевелила бровями.
Сима спрыгнула с подоконника, подошла к Маше и легонько ударила ее по затылку. Та наклонилась в сторону и вдруг, не удержавшись на стуле, скатилась на пол.
– Калинина! – взвизгнула Сима, схватив ее за руку. – Что с тобой?!
Маша, зажмурившись, потрясла головой.
– Как-то вдруг все перед глазами заплясало, – жалобно протянула Маша и ущипнула Симу за бедро. – Виноваты твои сигареты, вернее, дым. Бросай, это нынче немодно.
– Немодно пустые советы раздавать, – парировала Сима и помогла Маше подняться. – Тебе нужно прилечь. Давай я отведу тебя в комнату.
– Я еще не разучилась ходить. Сто раз повторяла: не нужно меня опекать!
– Маша, ты мне не чужая. Я всегда буду рядом, если это понадобится, поэтому не злись, а прими мою помощь. Кстати, ты лекарство выпила?
– Да!
– Вот и отлично!
Сима с обидой отошла в сторону и сложила руки на груди.
– На работу не опаздываешь? – деловито поинтересовалась Маша.
– Успеваю.
Маша взяла из сумочки ключ от машины и бросила его Симе:
– Держи!
– Обойдусь. – Сима с обидой в глазах положила ключ на столик. – Еще скажешь, что я веду себя, как альфонс!
Не выдержав, Маша рассмеялась, прислонилась спиной к стене и медленно опустилась на пол. Прикрыв лицо руками, она вздрагивала от душившего ее смеха, который вскоре перешел в истерические рыдания.
– Началось. – Сима присела рядом с ней и легонько толкнула Машу в бок. – Еще вчера ты пела от счастья. «Мне так хорошо!» – гримасничая, передразнила она подругу. – «Жизнь прекрасна!» Что на этот раз?
– Я плачу, потому что обидела тебя.
– Чем? – удивилась Сима и хихикнула. – Тем, что назвала меня лесбиянкой? Тоже мне, оскорбление! Несколько дней назад один пациент, старый злобный пердун, обозвал меня нацисткой. Еще и добавил, чтобы я, клизма, знала свое место. А тебе известно, где место клизмы? Правильно – в заднице!
– Обидно, – улыбнулась Маша, перестав плакать. – Ты его простила?
– Разумеется, я – гуманный человек, но все-таки назначила этому нахалу промывание кишечника. Надо же оправдывать свое новое прозвище. – Она шутливо дернула Машу за прядь волос и бросила быстрый взгляд на часы. – Вот теперь мне точно пора уходить, иначе я опоздаю.
– Ключ от машины возьмешь, альфонс?
Подхватив брелок, Сима сделала вид, будто все еще сомневается, и положила его на прежнее место.
– Нет, во избежание различных недоразумений я продолжу пользоваться метро, – сказала она, открывая дверь. – Вечером меня не жди, я вернусь поздно. Точнее, рано утром.
– Завтра? – вздохнула Маша.
– Чертово дежурство! Зачем я с пятого класса мечтала быть врачом? Чтобы ночевать в клинике? Вот глупая! Нужно было мне на юридический поступать, а еще лучше – в театральный. Спектакли, премьеры, интервью! – Сима мечтательно прикрыла глаза и взмахнула руками. – Обожание, цветы, поклонники! И главное, никто не обозвал бы меня клизмой. Кстати, на жаргоне «клизма» означает «проститутка».
– Кто тебе сказал об этом?!
– Лечится у нас один товарищ с богатым прошлым. Он и пояснил. Калинина, разве я похожа на продажную женщину?
Маша отрицательно покачала головой, глядя на хрупкую мальчишескую фигуру подруги и ее веснушчатый нос.
– Я бы за такую жрицу любви и рубля не дала. Все, уходи. Ты меня утомила своей болтовней!
– Adios![2] – Сима придала лицу сексуальное выражение и томной походкой вышла из квартиры, бросив на ходу: – Te amo![3]
Маша обернулась в поисках предмета, которым можно было бы запустить в Арифулину, но та уже закрыла за собой дверь. Щелкнул замок, и Маша, все еще сидевшая на полу, с грустью вздохнула, почувствовав, что с уходом Симы из квартиры исчезла радость. Когда через минуту раздался звонок в дверь, она обрадовалась, подумав, что Арифулина зачем-то вернулась. Возможно, она забыла что-либо, такое с ней часто случалось, или же придумала еще одну шутку и хотела поделиться ею с подругой.
Маша поднялась с пола и подошла к двери, приговаривая на ходу:
– Что за детские выходки? – Открыла замок. – Ты становишься слишком предсказуемой!..
– Guten Morgen![4] – поздоровался с Машей незнакомый мужчина и, легко оттолкнув женщину в сторону, прошел в квартиру.
– Морген, – оторопела Маша. – Какого…
Немолодой мужчина с огромным носом и грубой пористой кожей улыбнулся хозяйке, достал из кармана пальто телефон и, набрав номер, замер в ожидании ответа.
– Что происходит? – Маша в испуге понизила голос, увидев на пороге еще одного «гостя», на этот раз – молодого и весьма симпатичного.
Мужчина постарше предостерегающе выставил в ее сторону палец и взглядом приказал Маше молчать. Потом, взяв под локоть, он провел ее в соседнюю комнату, с кем-то говоря по телефону. «Немецкий», – пронеслось у Маши в голове. Это соображение заставило ее сердце тревожно затрепетать, а когда через несколько минут в квартире появился высокий темноволосый мужчина, она в страхе прикрыла глаза, потому что сосредоточенное выражение его лица явно не предвещало ей ничего хорошего.
– Здравствуйте, Мария, – по-русски обратился к ней вошедший мужчина, и Маша почувствовала, как пальцы толстяка, еще несколько минут назад крепко сжимавшие ее плечо, плавно разжались.
Она с подозрением всмотрелась в привлекательное лицо поздоровавшегося с ней человека и вдруг расслабленно вздохнула. Мужчина уже не вызывал у нее страха, к тому же он мило улыбался, и это позволило Маше предположить, что он не причинит ей вреда. Во всяком случае, не в эту минуту.
– Доброе утро, – сказала она, не отрывая взгляда от его светлых глаз. – Кто вы? И зачем беспокоите меня?
Берт осмотрелся, указал другим мужчинам, чтобы они прошли в кухню, и те быстро вышли из прихожей.
– Оденьтесь, Мария. – Он улыбнулся, рассматривая смешные пижамные шорты и голые ноги стоявшей перед ним женщины. – И соберите вещи, я отвезу вас на встречу к одному уважаемому человеку.
– Вещи? – Маша сделала шаг вперед. – Значит, встреча состоится не в Петербурге? А где? Вы друзья Максима? – неожиданно спросила она, и мужчина заинтересованно оглядел Машу, дрожавшую, словно от холода.
Насколько Берту было известно, сестра Максима ничего не знала о своем брате. Так утверждал Слава, а он еще ни разу не давал поводов к подозрениям в свой адрес. Но девушка задала вполне конкретный вопрос, следовательно, была в курсе происходящего. Оставалось одно: узнать степень ее осведомленности.
– Не друзья, – с ухмылкой ответил Берт, проходя в одну из комнат, и Маша побежала за ним.
– Как вы вообще посмели ворваться в мою квартиру и напугать меня?! Постойте, – насторожилась Маша. – Вы знаете, кто я! Я же, наоборот, понятия не имею, с кем разговариваю. Поэтому, будьте добры, объяснитесь, – потребовала она, вновь ощущая смутную угрозу, исходившую от незнакомца. – Или проваливайте!
