пол.
Кира стояла и с силой нажимала на звонок. Она слышала шум за дверью и понимала, что хозяин дома. Ей нужно было во что бы то ни стало попасть туда. Но почему никто не отвечает? И тут раздался крик: «ПОМОГИТЕ!»
Она ударила по двери – та не поддавалась.
Не теряя времени, Кира сбежала по ступенькам на улицу. Выскочив во двор, она прикинула, где могла быть эта квартира. К ее счастью, балкон был открыт. Остальное – дело техники.
Через пару минут она уже была на балконе.
Присев на корточки, она прислушалась: раздастся ли крик снова. Но была тишина. Только какой-то шелест, едва слышный хрип. И шаги.
Она выглянула. Балкон выходил на кухню. И та была пустой. Значит, все в комнате. Она переместилась в коридор, стараясь ступать как можно бесшумней. Потом выглянула. Спиной к ней стоял какой-то человек, а перед ним лежал другой, и изо рта у него текла кровь.
Человек, стоящий спиной, стал выворачивать ящики стола и рывком открыл дверь гардероба. Кошка вцепилась ему в ногу, но он скинул ее. Она шмякнулась об угол. И тут Кира подлетела к нему. Она охватила его сзади ловким приемом и потянула на себя. Однако человек оказался недюжинной силы. Он вырвался и замахнулся, чтобы нанести Кире удар. Она уклонилась – и тут увидела на столе пустую бутылку. Моментально схватив ее, она с силой ударила незнакомца по голове. Он застонал, закрыв лицо руками, и попятился из комнаты. Вскоре хлопнула дверь…
Кира метнулась в сторону – к хозяину квартиры. Он смотрел на нее непонимающе. Изо рта шла кровь.
– Там, – показал он на стену. – Там…
Кира кинулась к книжным полкам.
– Под ними.
Там был ящик.
– Серая папка.
Серая папка лежала на самом дне.
– Возьми… Все… Бер… – И голова мотнулась в сторону.
Кира пощупала пульс. Умер.
Она перелезла через балкон. И вскоре оказалась на земле.
Она не успела… ей нужно было поговорить с этим бывшим журналистом… Кто-то истошно орал рядом с ней. Кира наклонилась. Та самая кошка. Она погладила ее.
– Бедная! Надеюсь, тебя кто-нибудь возьмет и ты не останешься одна…
Через полчаса она уже была на вокзале.
Глава девятая
Интервью из прошлого
Терпение горько, но плод его сладок.
Жан-Жак Руссо
Таганрог. Много лет назад
Он стоял и смотрел на своего визави во все глаза:
– Вы хотите интервью?
– Да.
– С какой целью?
– Произвести фурор в газете. Это эксклюзивный материал.
– Вам хорошо заплатят?
– Не знаю. Но премию выпишут. Это точно.
– Ладно, попробуем. – И здесь собеседник произнес загадочную фразу. – Это даже не столько для вас, сколько для других, для тех, кто придет следом, кто поймет…
Сергей потер руки… Если все будет как надо, за это интервью не просто заплатят, но и премию выпишут. Что ему было бы очень кстати… Собеседник непростой – говорят, хороший авиаконструктор. Интервью надо записать, а потом обработать, и все будет тип-топ.
– Давайте тогда сначала и по порядку. Вас зовут Ричард Бертони. Вы родились…
Собеседник был здесь – и все же казалось, что одновременно он где-то в другом мире. Не здесь и сейчас. А в иной Вселенной.
– Дело в том, что я и сам этого точно не знаю.
– Как так?
– Я незаконнорожденный сын. Понимаете? Во все времена это было грехом, имя отца обычно скрывалось… Поэтому помилуйте, но на такой простой вопрос у меня, к сожалению, нет ответа.
– Вы с детства любили самолеты, технику?
– Пожалуй… меня влекло все непознанное, таинственное, то, что находится за пределами познания обычного человека. Я ни за что не хотел бы прожить простую жизнь… Я любил читать биографии великих людей. Иногда мне казалось, что они совсем рядом, вдохновляют меня, подсказывают мне идеи. Например, Леонардо да Винчи. Ведь он был не только художником, сфера его деятельности простиралась далеко за пределы художественных экспериментов. Он был архитектором, строителем оборонительных сооружений, скульптором – трудно перечислить все грани его гения.
– Взяв за образцы великих людей, вы интересовались техническими изобретениями, ходом их мысли?
– Пожалуй, да. Но также любил искусство. Ведь именно оно способно упаковать самые тонкие и яркие смыслы в привлекательные образы, которые будут мгновенно восприняты окружающими. Искусство – это канал трансляции великих идей.
Сергей записывал за ним, стараясь ничего не упустить.
– Выделялись ли вы среди других учеников?
– Учился я хорошо… Претензий ко мне не было. Мной были довольны и дома, и в школе.
– А потом?
– Я воевал, был интернирован, меня чуть не расстреляли за симпатию большевистским идеям. Я ведь в душе всегда был коммунистом. В 1923 году я приехал в Советскую Россию.
– По зову сердца? – Сергей считал, что красивый оборот только украсит интервью. Так красиво звучит: молодой итальянский коммунист приехал в Советскую Россию по зову сердца строить лучшее будущее. Как это замечательно!
– Это вы правильно заметили, – почему-то развеселился его собеседник, – по зову сердца. Зову непознанного. Знаете, бывает, тебе посылается этот самый зов, и ты идешь по нему как по тонкому лучу.
– Зов неизвестного, – вспомнил Сергей. – Об этом писал еще наш писатель Александр Грин.
– Да. Он умел это показать.
– Итак, по зову сердца вы приехали на нашу Родину и сразу стали заниматься авиастроением.
– Практически да. Участвовал в первом съезде дельтапланеристов в Коктебеле. Знаете об этом?
– Что-то слышал.
– Ну вот «что-то слышали». – И Бертони сказал совсем тихо какие-то слова, но Сергею показалось, что он произнес: «Как упал уровень журналистов», и еще тише: «Тем лучше, такой и нужен…»
– Это было довольно знаменательное событие. Понимаете, зна-ме-на-тель-ное. Там были… И еще Волошин. Знаете такого? – теперь итальянец уже откровенно издевался над журналистом.
– Художник.
– И поэт… В этом месте светоносной Киммерии и состоялся первый съезд дельтопланеристов. Были выбраны удачный день, направление ветра и воздушных потоков.
– В чем смысл вашей работы?
– Смысл… Хороший вопрос… – Он задумался. – Наверное, в том, чтобы пробуждать других людей. Выявлять таланты, скрытые в них. Ну, еще и реализоваться самому.
– Пробуждать? Разве люди спят? Им нужно проснуться? – В этом месте он не удержался и хихикнул. Только что прозвучавшие слова показались ему такими нелепыми и смешными.
– Я не ошибся. Большинство людей – я бы сказал, подавляющее большинство – находится в беспробудной спячке, без всякой надежды стать когда-нибудь живыми. Такая жизнь равна смерти, только они об этом не подозревают. Так думаю не только я, но и великие мистики, например, Гурджиев. Вы, конечно, о нем не слышали,
