АЛЛА И СТАРЫЙ НАТЕРТЫЙ САПОГ
И нашел я, что горче смерти — женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы.
Екклесиаст, 7, 26
Вечером, как обычно, Куроедов и Ребров собрались у Баздырева — подвести безутешные итоги. На авансцену вышел призрак сожженного в геенне крематория Бориса Зайцева. Такого в практике ни у Баздырева, ни у Куроедова еще не случалось. Что касалось опера Реброва, то он был просто в восторге, так как втихаря уже собирал материалы для будущих мемуаров.
— Надо по-быстрому задокументировать показания Лупандера, перед тем как докладывать руководству, — заметил Куроедов. — В деле появился призрак: просто курам на смех!
— И Куроедову тоже, — добавил Баздырев.
— Прославиться можем, мама не горюй! — подал голос Ребров.
Почесав нос, Куроедов мрачно сообщил:
— Из городской прокуратуры звонили, наорали, вы что там, с ума посходили: вдову в изолятор посадили, предъявили совершенно бездоказательные обвинения! Да еще приплели, что Аленка с ней в камере сидит.
— Откуда накат? — расслабив галстук, спросил Баздырев.
— От депутата Госдумы, назвали замыленную фамилию, из головы вылетела… Да еще гильдия московских адвокатов выступила с протестом. Короче, срочно надо изменить меру пресечения, — подытожил Куроедов. — Сейчас ее приведут.
И действительно, тут же открылась дверь, конвойный пропустил вперед Аллу Сергеевну, сам остался на пороге. На устах женщины играла легкая усмешка.
— Присажива… — предложил Баздырев, но, вспомнив, что мадам не нравится слово, поправился. — Садитесь, располагайтесь, Алла Сергеевна.
— Сяду, сяду, но не так, как вы хотели, — победно улыбнулась Свингер, изящно села на инвентарный стул и вытянула ноги.
— Алла Сергеевна, мера вашего пресечения — содержание под стражей — изменена под подписку о невыезде, — сообщил Куроедов. — Пожалуйста, распишитесь вот здесь.
Он протянул бланк с текстом. Алла, мельком глянув, подписала и подвинула Куроедову.
— Где Алена? — холодно спросила она.
Ответил Баздырев:
— Как и обещали, отвезли домой, зашли к вашим соседям, попросили присмотреть.
— Так я могу идти, господа уголовные сыщики?
— Всего лишь один вопрос, Алла Сергеевна, — остановил Баздырев. — Вы женщина умная и прекрасно понимаете, что мы… тоже, в свою очередь, хорошо сознаем, что в устранении Лупандера больше, чем вы, никто не заинтересован. Он мешает вам, как старый натертый сапог.
— С гвоздем! — уточнил Ребров.
— Поэтому мы все равно докажем, что это именно вы послали наемного убийцу. Рано или поздно. Даю вам слово.
Алла наигранно расхохоталась. Успокоившись и, даже вытерев платочком слезинку, сказала:
— А хотите, я скажу, кто стрелял в тот вечер в Лупандера?
— Будьте любезны, — степенно кивнул Баздырев.
— Он сам.
— Неоригинально, — отреагировал Баздырев.
— Не верите? Тогда попросите судмедэксперта осмотреть его раны. И еще сделать рентген. Это, господа, всего лишь наружные дырочки на коже, сделанные скальпелем с обеих сторон плеча и ноги… А перед тем как сделать эту… микрохирургию, Лупандер изрешетил из пистолета свой старый «Мерседес».
— Бред какой-то! — Баздырев переглянулся с коллегами. — И откуда же вы это знаете?
— А это — уже второй вопрос, мальчики… — наслаждаясь произведенным эффектом, ответила Алла. Сыщики оцепенели. — Желаю всего хорошего. Ну а кто меня проведет? Ну, будьте же джентльменами!
Ребров быстро вскочил, выразив острое желание сопроводить.
— Прощайте! — Алла театрально помахала рукой.
— А если это правда? — в замешательстве произнес Куроедов, когда закрылась дверь. Он снова стал чесать свой нос, что с ним случалось в самые драматические моменты развития событий.
— А если это подстава? — заметил мрачно Баздырев. — Представляешь, какая вонь поднимется, когда мы размотаем его раны и выяснится, что она провела нас, как последних лохов!
Куроедов подошел к окну, проводил взглядом Аллу Свингер, которая села в подкативший автомобиль, откашлялся.
— Деваться некуда. Тянуть нельзя. Выносим постановление, пусть судмедэксперт сделает осмотр и заключение.
ЛУПАНДЕР И АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ
Эксперт даст все нужные вам ответы, если получит нужные ему вопросы.
NN
За Лупандером пришли с утра. Ночью он плохо спал, в камере было душно, он долго ворочался, не мог заснуть. Когда же забылся в чутком сне, его сразу стали атаковать кошмары. Видно, аура, по известным причинам, была здесь не лучшей. К нему во сне два или три раза приходил Зайцев: он снова стоял над ним в черном плаще, в капюшоне — и без лица. Эти пришествия были настолько явственными, ощутимыми, реальными, что Лупандер, в ужасе просыпаясь, озирался, ища по углам видение. Он вытирал простыней пот на лице, снова пытался уснуть. Единственное, что успокаивало, здесь, в камере-одиночке, он был в относительной безопасности.
Утром, под конвоем посетив туалет, он вновь вернулся в камеру. Потом принесли завтрак — какие-то жуткие макароны с подливой отвратительно коричневого цвета. Лупандер смог выпить только чай. Контролер поинтересовался: не голодовку ли объявил гражданин? Леонид отмахнулся, мол, нет аппетита. А прапорщик Мордасюк душевно научил: «Ежели затеешь голодать — обязательно надо об этом объявить. В официальном порядке. Потому как дело это — подучетное». Лупандер не ответил, лег на нары. «Надо будет каких-то газет или книг попросить», — подумал он.
И тут за ним и пришли, объявив, что поведут на эксперимент. Что за эксперимент, не сообщили, и всю дорогу в автозаке Лупандер ломал голову, куда его везут. А привезли в бюро судебно-медицинской экспертизы на площади Журавлева.
В медкабинете с приветливыми улыбками его ждали Куроедов и Баздырев. За столом сидел крепкий бритый наголо мужчина в белом халате, по всей видимости, судмедэксперт.
— Как спалось? — спросил Баздырев.
— Терпимо, — не стал уточнять Лупандер.
А Куроедов, официально посмотрев на Леонида Яковлевича, сообщил:
— Гражданин Лупандер, поступила информация, что ваши ранения — лишь имитация таковых. Поэтому принято постановление провести медицинскую экспертизу. Заодно и повязочки сменим.
— Вы с ума сошли! — взвился Лупандер. — Какая к черту имитация?! В меня стреляли, я чудом остался жив! Я отказываюсь. Вы не имеете права! Да это просто какой-то ГУЛАГ!
— Вы имеете в виду «Архипелаг ГУЛАГ»? — уточнил Баздырев.
— Именно! — ядовито произнес Лупандер.
— Произведение Александра Исаевича Солженицына?
— Да, но какое это сейчас имеет отношение?
— Я тоже так считаю, что архипелаг ГУЛАГ к нам никакого отношения не имеет, — согласился Баздырев.
— А чего вы боитесь? — пожал плечами Куроедов. — Эксперт посмотрит и подтвердит вашу версию. И вопрос будет исчерпан.
— Это у вас будет исчерпан, — резким, будто гвоздиком по стеклу голосом ответил Леонид. — А у меня откроются раны, начнется нагноение со всеми последствиями. Я отказываюсь!
— Хорошо, тогда мы сделаем рентгеновские снимки раневых каналов, — тут же предложил Куроедов: этот вариант, лежавший на поверхности, уже предусмотрели. — Прошу вас пройти в рентгенкабинет.
Судмедэксперт, до этого молча ждавший развития событий, поднялся.
— Пройдемте, потерпевший. Ничего страшного, процедура абсолютно безболезненная. Зато восторжествует истина!
И он под локоток подтолкнул Лупандера к выходу. Тот с явной неохотой подчинился.
В рентгенкабинете врач-рентгенолог попросил Леонида снять рубашку и штаны. Потом по его команде Лупандер с каменным выражением лица лег на противно-холодный стол, и рентгенолог поочередно сделал снимки плеча, затем ноги. Тут же аппарат распечатал рентгеновские изображения частей тела.
Врач глянул на них, потом, с интересом, на одевающегося Лупандера, многозначительно протянул:
— Та-ак.
Лупандер, поняв всё без комментариев, оглянулся на дверь, тихо произнес:
— Скажите, с вами можно договориться? Назовите цену.
Рентгенолог усмехнулся.
— Со мной — можно, но вот с рентгеном — тяжеловато.
Он показал Лупандеру распечатанные снимки.
Леонид попытался сделать еще одну попытку подкупа, но в кабинет вошел судмедэксперт. И рентгенолог тут же протянул ему снимки.
Вслед заглянули Куроедов и Баздырев. Лупандер поскучнел.
Повернувшись к заинтересованной аудитории, рентгенолог, как на лекции в медвузе, показал злополучные снимки и прокомментировал:
— Раневые каналы отсутствуют и в первом и во втором случаях. Имеются лишь наружные повреждения кожи, не опасные для здоровья.
