– Собака.
Голос его собеседника прозвучал настолько неожиданно, что Марк замер на месте. Он уже свыкся с мыслью – ответов не будет. Этот тихий голос показался ему громом среди ясного неба.
– Что?..
– Есть разница между тем, как убивает человек и собака. Человек берет в руки нож – и наносит удары. Собака рвет жертву на куски зубами. Я помню эти снимки. Убийца – человек-собака. Он такой – не потому, что притворяется собакой. А почему собака убивает?
Последовала пауза, от него явно ожидали каких-то предположений. Но Марк был слишком потрясен, чтобы говорить.
Речь! Настоящая, связная, грамотная речь – то, о чем ему посоветовали даже и не мечтать! Это же совершенно другой уровень – по сравнению с привычными односложными ответами! Марк и не подозревал, что там, за этими заледеневшими глазами, есть какие-то мысли, сохранилась способность к анализу и… память!
Он смотрел на экран как завороженный. Лицо собеседника оставалось привычно спокойным, глаза были бесстрастно-холодными. Но не могла же ему просто послышаться эта реплика!
– Я… я не знаю, – с трудом выдавил Марк.
– Собака убивает, если она бешеная или – охотничья. Бешеная собака бросается на любого, кто попадется на ее пути. Охотничья собака убивает именно тех жертв, кого ее и обучили убивать. Она умеет выслеживать, таиться, тщательно выбирать – кто станет ее добычей. Но убивает она точно так же, как и бешеная. Рвет жертву зубами на части. Она тоже любит, когда у нее горячая кровь во рту. Может, когда-нибудь и она взбесится. Но пока что гораздо важнее узнать, кто научил эту охотничью собаку убивать и – зачем. Причина есть – всегда.
– Но как же…
– Тихо. Слушай. Человек не может убивать, как собака, и не может притворяться собакой. Тут нельзя перепутать. Принимая одно за другое, ты допускаешь свою самую страшную ошибку.
– Я не понимаю!
Марк не врал. Он действительно не понимал. Когда первичный шок прошел, он попытался разобраться в смысле этих слов, однако результат его размышлений оказался не слишком-то впечатляющим. В речи собеседника явно присутствовала некая логика, этого не отнять. Но имеется ли у здорового человека хоть один шанс понять логику сумасшедшего? Он надеялся на какое-либо разъяснение, но собеседник просто отключил связь, оставив Марка наедине с темным экраном.
* * *
Во дворе собрался народ, и Оля рискнула выйти из дома. Первоначально она планировала наблюдать за обыском из окна. Ведь, по сути, она все и устроила! Хотя, нет: формально затеяли все ее родители и кое-кто из соседей. Но началось-то все с того, что Оля день за днем настойчиво привлекала их внимание к подвалу. Рассказывала, что он заперт, что окна наглухо заколочены, а новые хозяева если и появляются, то только ночью. Вдруг там притон? Или склад наркотиков? Или еще что похуже?
Она благоразумно не упоминала о связи гибели Сергея с этим местом. Ее родители Серегу не любили и его смерти не то что радовались, но – не слишком-то печалились об этом. Если бы Оля упомянула о нем, ее мать обязательно заявила бы, что у девчонки просто фантазия разыгралась, и подвалом в итоге никто бы так и не занялся.
А вот эти наркотики или притон с проститутками – это уже аргумент! И предположения быстро передавались местным «сарафанным радио». Домохозяйки – движущая сила любых сплетен. Сначала они просто жаловались в ЖЭК, потом дружной толпой пошли в полицию. С их подачи парочка слухов и теорий, выдвинутых Олей, превратилась едва ли не в достоверные факты.
И наконец, чтобы успокоить общественность, местный участковый заявил, что он осмотрит подвал в присутствии всех жителей двора, которые удосужатся ради этого туда прийти.
Было воскресенье, погода стояла теплая, и поглазеть на предстоящий осмотр подвала собралось много народу. Оля присоединилась к толпе по собственным мотивам. Участковый явился вовремя, оставалось лишь дождаться, пока подъедет новый владелец подвала.
Оля пыталась угадать, кто он такой. Воображение рисовало ей самые разные варианты, большинство из которых напоминали персонажей американских фильмов-ужасов. То это был двухметровый верзила, только-только снявший, скажем, хоккейную маску, прятавший мачете под полой пиджака. То – женщина с лицом молодой красавицы и крючковатыми пальцами, как у древней старухи. То – суровые молчаливые люди в строгих костюмах и черных очках. Однако реальность оказалась куда менее впечатляющей. Во двор вкатился старенький «Форд», дряхлый и разбитый – казалось, последние десять лет его ремонтировали, используя в основном скотч. Грязь, залепившая окна машины, служила «достойной» альтернативой тонировке и не позволяла разглядеть водителя. Впрочем, он вылез из машины, как только заглох мотор.
Это был мужчина, очень пожилой, даже старый. Невысокий, сутулый, словно бы иссушенный временем. Оля не могла бы угадать, сколько ему лет. Редкие седые клочковатые волосы, которые он то и дело ерошил. Маленькие выцветшие голубые глазки смотрели на собравшихся людей враждебно, словно перед ним стояла толпа фашистов, а он был последним оплотом защитников родины.
Оле очень не понравился этот дед. В его глазах было что-то нехорошее, скрытное – или, может, она заранее настроилась против него? Ясно лишь одно: старик не смог бы справиться с почти двухметрового роста Серегой. Значит, либо ему кто-то помогал, либо подвал вообще – не его. Настоящие владельцы просто наняли этого божьего одуванчика, чтобы он сыграл роль владельца помещения.
– Камышев Петр Геннадьевич? – поинтересовался участковый.
– Да. А это что такое? – Дед обвел взглядом собравшихся жильцов. – Что за смотрины? Я не невеста, вы не сваты, расходитесь!
– А мы и не к вам домой пришли, – отозвалась одна из Олиных соседок. – Мы на общественной территории, тут и останемся!
Остальные согласно закивали. Старик злобно зыркнул на женщину, но ничего ей не сказал. Обратился к участковому:
– По какому поводу меня вообще сюда вызвали? И обыск еще этот!
– Это не обыск, это осмотр. А проводится он в связи с коллективной жалобой жильцов окружающих домов.
– И на что же они жалуются?
– В подвале могут храниться запрещенные вещества.
– Какие?! Если вы хотите запрещенные вещества найти, у малолеток по карманам поройтесь! Нечего честных граждан от дел отвлекать!
Участковый отличался завидным спокойствием – или пофигизмом, сложно было бы сказать наверняка.
– Петр Геннадьевич, давайте не будем понапрасну время тратить. Недавно убитого парня на соседней улице нашли, и никакие обращения граждан к органам правопорядка я игнорировать не могу. Не имею права. Поэтому давайте быстренько разберемся, что там и как, а потом все пойдем по своим делам.
– Хорошо, хорошо, но никого в подвал не впускайте! А то устроили тут!..
Однако деда ожидало разочарование:
– А пустить людей придется. Не всех – понятых, несколько человек. Чтобы вы потом не заявили, что я у вас что-то украл!
Старик пробурчал себе под нос что-то неразборчивое, однако больше не препирался. Он направился к двери, собираясь отпереть замки, что когда-то помешали Оле и Сереге попасть в подвал. А те ли это замки?.. Один из них показался девочке совсем новым, висел он на погнутых петлях. А может, такими его петли были изначально, просто она тогда внимания не обратила?
– Света в подвале нет, – предупредил Камышев. – Только свет из окон и от фонарей и освещает помещение. Провода сгорели!
Свет из окон? Вот это уже новость! И Оля, и друзья Сереги неоднократно пытались заглянуть в подвал через окна, но они были заделаны металлическими листами. А теперь этих листов уже не было! Решетки, грязные стекла на окнах…
– Решетки я поставил, чтоб дети в подвал не лазили, – пояснил старик. – И бомжи! Не терплю я их.
– А у вас есть что красть?
– Мне любое мое имущество дорого! Но если вы про ценности какие-нибудь… Нету, конечно, там ничего такого. Откуда у меня, у старика, возьмутся сокровища? Мы с женой дачу продали – старые стали, не могли ее больше содержать. Но заготовки всякие жена все равно делает – хоть и из продуктов с рынка, а все дешевле получается, чем в магазине покупать! Чтобы все это хранить, мы подвал и арендуем.
Оле стало любопытно – где же живет этот старик, раз ему удобно арендовать подвал в чужом доме для хранения своих домашних заготовок? Но спросить напрямую она никого об этом не могла, а участковый адрес Камышева явно знал.
Пользуясь возникшей неразберихой, девочка проскользнула в подвал вместе с понятыми. Ей все еще было страшно – она привыкла бояться этого места, однако и остаться в стороне не могла. Оля чувствовала: если кто-то и найдет настоящую улику, этим человеком будет она! Только нечего тут было высматривать.
То, что они обнаружили в подвале, служило идеальной иллюстрацией к словам старика о заготовках. Мебели в помещении не было. На полу, среди труб, были расставлены банки, деревянные ящики с картошкой и луком, валялись какие-то мешки. В одном углу подвала были свалены грудой садовые инструменты, из них самым страшным предметом оказалась коса – но издалека было видно, что она затуплена. Пахло в помещении сыростью, землей и овощами. Не химией какой-нибудь или кровью. Ничего такого жуткого, никаких улик. Подвал выглядел настолько банальным, обыденным… Никак это место не могло быть связано со смертью Сереги.
