Нет, что-то не вяжется…
Тогда, возможно, Вика просто орудие настоящего убийцы. Каким-то образом ему удалось подчинить ее себе. Возможно, шантажом. Или Вику поставили перед выбором: либо она убьет Нехватова, либо убьют ее. Или дорогого ей человека. А что? В кино такие ситуации показывают весьма часто. И все это походит на правду…
А-а, чего гадать. Вот поговорю с ней, и все встанет на свои места…
* * *
– Вика! Вот так встреча! Здравствуйте. Вы меня не помните?
Я натурально рад: поскольку до этого четыре часа с минутами промаялся, выглядывая ее.
Вику я увидел метров за двадцать до ее дома. Вышел из-за угла прогулочным шагом человека, никуда не спешащего. И пошел ей навстречу, включив на всякий случай диктофон…
– Простите? – Девушка натурально удивлена.
– Ну как же, Вика, – я удивлен еще больше… – Нас еще с вами познакомила ваша подруга Ирина.
– Нет, вы что-то путаете… – девушка предпринимает попытку обойти меня, но я преграждаю ей путь.
Такого поворота я не ожидал. Ай какая молодец! И как натурально играет! Это же единственно правильный выход в ее ситуации: попросту не узнать меня. А я еще гадал, как она поведет себя при нашей встрече. А вот как…
Не угадал я, однако…
– Но вас ведь Вика зовут, верно? – не отступаю я.
– Да, – удивленно хлопает длинными ресницами девушка.
– А меня Аристарх Русаков, – говорю я.
– Простите, но у меня нет знакомых с таким именем… – произносит она, якобы чуть подумав и не вспомнив.
Все. Сейчас она обойдет меня и устремится дальше. А я стану догоняющим, что будет проигрышным вариантом. Поскольку полностью утеряю инициативу. Надо форсировать разговор…
– Что ж, не хотите со мной разговаривать – не надо, – выпаливаю я, глядя прямо в глаза Вики. В них уже нет и намека на игривые смешинки. – Тогда вам непременно придется поговорить с капитаном юстиции Ермаковым. Зовут его Вячеславом Всеволодовичем. Он следователь отделения полиции в том районе, где находится та злосчастная автобусная остановка, которая взорвалась. В смысле, взорвали… Умный мужик этот капитан Ермаков, надо сказать. И очень въедливый. Он ведет следствие по делу об убийстве на этой автобусной остановке гражданина Геннадия Павловича Нехватова. Этот следователь Ермаков заметил, что старушка в выцветшей косынке и доисторическом платье в горошек со стареньким «дипломатом» в руках, подсевшая к Нехватову и поменявшая его «дипломат» на свой с радиоуправляемой бомбой, – была ряженой. Только Вячеслав Всеволодович Ермаков это предположил, а я – воочию видел. – Я раздвигаю губы в едва заметной улыбке: – Вас, Виктория, выдали ваши глаза и губы без морщинок. А еще резвость, с которой вы заняли место на скамейке с Нехватовым…
– Чушь какая, – фыркает Вика, но с места не двигается.
– Капитан Ермаков оставил мне свой номер телефона, – говорю я, пытаясь вернуть инициативу, что крайне важно в таких вот разговорах-допросах. – Хотите, я ему сейчас позвоню?
– Да звоните вы кому хотите, – пренебрежительно бросает Вика, по-прежнему оставаясь стоять. Было заметно, что внутри нее происходит какая-то борьба, нервы ее на взводе, и она едва сдерживается, чтобы не разразиться истерикой.
Я начинаю набирать номер капитана Ермакова: восемь, девять…
Вика молчит.
– Вы не представляете, как Вячеславу Всеволодовичу будет интересно узнать, кто взорвал в пятницу утром двадцать второго мая человека, подложив ему «дипломат» с радиоуправляемой бомбой. Ведь я видел там вас. А вы видели меня…
…Шесть, три…
– Кстати, я главный свидетель всего, что произошло тогда на автобусной остановке, – замечаю я как бы между прочим. – А Геннадий Павлович Нехватов был очень хорошим моим знакомым и честным человеком. Мы два года работали вместе. И ради его памяти и дела, которым он занимался и не успел завершить, я пойду до конца…
– Я не знала, что его… убьют, – наконец выдавила из себя Вика. – Когда я села в автобус и последовал взрыв, я даже не поняла сначала, что произошло…
Ну, конечно же, она не знала. А что еще ей сказать? Признаться, что это она нажала кнопку радиоуправляемого заряда?
– Но вы признаетесь в том, что это вы в образе старушки поменяли «дипломат» Нехватова на тот, что был у вас с собой, когда вы к нему подсели? И то, что в «дипломате» была бомба?
– Я не знала, что в «дипломате» бомба! – Кажется, истерика уже началась. – Я в него даже не заглядывала…
– Почему? – быстро спрашиваю я.
– У меня не было времени, – глухо звучит ответ.
Я пока молчу про это ее «не было времени» и не спрашиваю, почему этого времени у нее не было. Однако все, что говорит Вика, похоже на правду. Может, она не врет?
– Значит, вы признаете, что подменили Нехватову «дипломат»? – медленно спрашиваю я, думая о диктофоне, который сейчас запишет нужную мне информацию.
– Да, да! – почти кричит Вика. – Только я совсем не знала, как его зовут! Я вообще ничего этого не знала!
Она беспомощно закрывает лицо ладонями.
– Кто вам дал этот «дипломат»? – задаю я наконец важный для меня вопрос.
– Один человек… – так отвечает Вика.
– Кто именно? – спрашиваю я жестко и безапелляционно.
– Его зовут Виктор Александрович, – слышу я.
– Фамилия?
– Коломийцев, – говорит Вика.
– Кто он? – продолжаю допытываться я. – Чем занимается?
– Он бывший полицейский, – еле слышно отвечает Вика. – Работал в органах. Звания не знаю… Он был оперативником. Теперь подрабатывает частным сыском. Следит за неверными женами и мужьями, собирает заказной компромат на руководителей компаний, проверяет сотрудников по заказу разных фирм, ищет пропавших собак и все такое…
– Без лицензии? – интересуюсь я, хотя уже догадываюсь, каков будет ответ. А он таков:
– Да.
– У него есть офис? – снова спрашиваю я.
– Да, он снимает небольшое помещение, – говорит Вика. Она поднимает на меня глаза и смотрит почти умоляюще. Ее взгляд почти буквально говорит: «Хватит, пожалуйста».
Но я неумолим:
– Адрес?
Вика называет адрес и затравленно вздыхает.
– Это все надо рассказать следователю Ермакову, – говорю я.
– Я не могу, меня же посадят! – вдруг взрывается она.
– Я все равно записал все, что вы мне сказали, – достаю я из кармана небольшой работающий диктофон.
– Ну и что? – Она с вызовом смотрит на меня и пытается ухмыльнуться. – На суде эта запись не прокатит.
– Может, и не прокатит, – соглашаюсь я, убираю диктофон, продолжающий писать, и добавляю: – Это если я предоставлю запись, но я отдам ее Ермакову, а если будет нужно, то и в Главное следственное управление, где у меня много знакомых. Уверен, что эта запись очень даже заинтересует следователей. И они найдут, как ею юридически грамотно распорядиться. Кроме того, там имеются такие спецы развязывать языки, что тебе лучше с ними не связываться, – перехожу я на «ты»…
– Чего ты от меня хочешь? – не сразу спрашивает Вика, похоже, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня с кулаками.
Я невольно отступаю от нее на шаг (не хватало мне еще от нее отбиваться) и, стараясь быть спокойным, говорю:
– Я хочу, чтобы ты пошла к следователю Ермакову, что ведет дело об убийстве Геннадия Павловича Нехватова, и все ему рассказала. Явка с повинной плюс незнание важных обстоятельств, это я говорю про бомбу, – поясняю я, – позволит тебе выйти более или менее сухой из воды. Если ты не знала, что в «дипломате», то максимум, что тебе грозит, это условный срок. Да и то маловероятно. Ведь ты только подменила один «дипломат» другим. А попросту, украла старую и ничего не стоящую вещь.
– Но я и правда не знала, что в «дипломате»! Я ведь и подумать не могла, что бывший полицейский способен на то, чтобы взорвать человека на автобусной остановке…
Это правда? Или опять талантливая игра? И почему такую актрису не приняли в Щуку?..
– Значит, срок будет условным. Максимум, – отвечаю я.
– Но условный срок – это тоже судимость! – говорит она, однако тон ее изменился. Она явно размышляет и прикидывает в уме варианты…
– Конечно, – охотно соглашаюсь я. – Однако одно дело – принудительно своровать старенький «дипломат», а другое дело – стать пособницей убийцы. Чем тебя шантажировал этот бывший оперативник Коломийцев?
Кажется, с последней фразой я попал в самую точку.
– Когда он еще работал оперативником, то поймал меня с травкой, – не сразу ответила Вика. – Ну не меня одну, нас было четверо. Но только у меня этой травки было больше, чем у других. Значительно больше. И следак, которому он передал бы эти материалы, квалифицировал бы меня как сбытчицу наркотиков. А это срок от пяти до двенадцати…
– Но он этой ситуации ходу не дал, – сообразил я.
– Не дал, – нервно ответила Вика. – С условием, что я буду сообщать ему о дилерах этой травки и еще чего покруче. Настоящих дилерах, а не таких мелких, как я. В общем, этот Коломийцев повесил меня на крючок и сделал из меня осведомителя.
