– Боже! Это же ее бывший любовник! Может быть, Макс – его сын! – еле слышно прошептал он. – А мне говорили, что он семимесячный. Три восемьсот. Какой семимесячный весит три восемьсот!
До него доходили слухи, что у Аннет был бурный роман с этим местным гением, но родители и слушать не хотели об их свадьбе. С той поры он иногда задумывался над этими сплетнями. Но история, которая разыгралась в семье в те времена, так и осталась ему неизвестна.
А было так.
Получив от отца полный и безоговорочный отказ, Аннет, у которой забрали все вещи, выбралась через балкон и, надев старые отцовские сапоги, в которых он поливал цветы, убежала к возлюбленному художнику. Наутро, обнаружив пропажу, ее стали искать, но она вернулась сама, пройдя в жутких сапогах и пижаме через весь городок, и сказала:
– Хорошо! Я не выйду замуж за того, кто вам не нравится. Выйду за первого встречного! – Что она с успехом и сделала практически в тот же день. Можно сказать, ей повезло.
Наконец, с ясным пониманием того, что произошло в его жизни, Ксавье включил зажигание, врубил заднюю скорость и, надавив на газ, с визгом рванул с места, в висках пульсировало, руки, да и все тело, дрожали неимоверно. Крик где-то рядом раздался почти мгновенно, но он не обратил на него внимания и резко выруливал налево, чтобы вернуться домой за сыном, когда перед ним возник разъяренный мужчина. Он бежал рядом и стучал кулаком по капоту:
– Стой! Стой, негодяй! Ты раздавил ребенка!
Ксавье, не понимая, что происходит, остановил машину, резонно предположив, что задел авто этого месье, и опустил стекло.
– Ты раздавил ребенка! Гад мерзкий, смотри, что ты наделал!
На слова «смотри, что ты наделал» он повернул голову туда, куда показывала трясущаяся рука незнакомца. Напротив ворот дворика, в десяти метрах от него, на асфальте лежал подросток.
Это было последнее, что видел в тот день Ксавье. С ним случился инфаркт.
Старая ферма
Франция, городок Ситэ, наше время
Маленький полуразвалившийся домик, с сараем и довольно большим загоном, намекающий на то, что когда-то жилье принадлежало то ли пастуху, то ли фермеру, был сложен из серых валунов, которые, в силу почтенного возраста, покрылись мхом, как старики пигментными пятнами. Синяя краска на оконных рамах и деревянных ставнях сильно облупилась от солнца, дождя и ветра и своими торчащими завитками напоминала всклокоченную и поредевшую рыбью чешую. Он стоял на отвесном скалистом берегу реки, усеянном хаотично торчавшими кустами и острыми камнями. По мере возвышения растительность увеличивалась в объемах и на самом верху превращалась в густую, почти непроходимую чащу. Можно было сказать, что участок вокруг дома обнесен забором, если бы покосившуюся конструкцию из низкой металлической сетки, натянутой на деревянные столбики, язык повернулся так назвать. Однако здесь присутствовала и калитка, по высоте доходившая до пояса взрослому человеку, она даже закрывалась на замок, хотя ее можно было легко перемахнуть. Все это ограждение скрывали кусты и деревья, и не всякий бы его и разглядел. Видно, в былые времена забор служил лишь для того, чтобы не разбредались жившие здесь овцы и козы. Народ сюда наведывался крайне редко. Из городка добираться до домика было довольно неудобно. Оставив машину на том берегу реки у леса, нужно было перейти шаткий мост и потом достаточно долго идти до единственной узкой тропинки, чтобы взобраться наверх. Да и не появлялось ни у кого особой нужды, ради которой стоило бы преодолевать этот утомительный путь. Владелец дома умер давно, и участок перешел городским властям, которые совершенно не знали, что с ним делать, когда вдруг объявился покупатель.
В лицо его никто не знал. Всем процессом заправляла бойкая, но скрытная риелторша. Она же наняла нескольких рабочих, они заготовили дров, благо рядом деревьев было хоть отбавляй, загрузили кладовую запасами еды: макаронами, картошкой, банками с томатным соусом, кофе, оливковым маслом и привели царившее здесь запустение в относительный порядок – менять и перестраивать ничего не пришлось: так, проложили дорожку от калитки к двери, врубили новый надежный замок и укрепили ставни. По телефону согласовали набор посуды: простой белый сервиз, бокалы, пара кастрюль и сковородки.
В один из первых летних дней новый хозяин дома с небольшим чемоданчиком и огромным туристическим рюкзаком за спиной поднялся сюда по тропинке. Весь его гардероб поместился в узком, явно самодельном шкафу, который стоял в небольшой спальне у квадратного, метр на метр, окна. Он обходился малым количеством одежды, для него большее значение имели любимые вещи, без которых обходиться ему казалось совершенно невозможным: старая лампа, плед, фотографии… В шкафу нашлись одеяло, подушки, постельное белье. В углу стояла кровать с железными спинками и тумбочка, над которой висело старое пятнистое зеркало. Новый хозяин тут же снял его и перевесил в другую комнату, которая была еще меньше спальни. В нее же он перетащил из гостиной маленький деревянный столик и стул и поставил их напротив зеркала. Извлек из рюкзака старую настольную лампу, воткнул шнур в круглую допотопную розетку и удовлетворенно вздохнул: «Работает». В гостиную, как он ее назвал, вы попадали прямо с порога, и это была последняя комната в доме, не считая кладовки и туалетной, где отделенный от унитаза пластиковой шторой торчал из стены душ. Гостиная так же, как и другие комнаты, не отличалась обилием мебели. Простой стол, несколько стульев, камин, напротив раскладное кресло, плита, раковина. Но, похоже, такая минималистичная обстановка пришлась новому хозяину по вкусу.
В этот же день, ближе к вечеру, он надел серую спортивную кофту с капюшоном, черную бейсболку, очки и отправился на разведку в город. Хватаясь за выступающие со всех сторон ветки, он сбежал быстро по склону – не прекращающиеся несколько лет ежедневные занятия спортом и йогой давно принесли свои результаты, легко перебрался через шаткий мост и через лес вышел к дороге, связывающей Ситэ с соседним городком. Через некоторое время он увидел пустую остановку и сел ждать попутный автобус, а завидев его, страшно заволновался. До городка оставалось рукой подать. Он поправил очки, натянул поглубже бейсболку и затянул у подбородка капюшон, потом ослабил. «Чего я так напрягаюсь? Спокойно. Все будет хорошо».
Возвращался он, когда уже стало темно. В небе светила луна, но взбираться по тропе пришлось практически на ощупь. За спиной болтался новый небольшой рюкзак с молоком, ветчиной, хлебом, яйцами и еще кое-какими нужными в хозяйстве вещами. Он немного постоял у входа в дом, оглядывая шумящие деревья и тени от них, вдыхая свежий запах ночи, реки и леса. Завтра он изучит участок досконально и решит, что убрать, а что оставить. Он мечтал о диком, заросшем саде с цветами и травами и даже привез с собой несколько пакетиков семян. В доме разжег камин, придвинул к нему поближе раскладное кресло, достал из походного рюкзака початую бутылку коньяка. Это был очень хороший, дорогой коньяк, и пил он его только по особым случаям. Плеснул себе немного на дно бокала и, завернувшись в привезенный с собой любимый плед, стал думать и смотреть на огонь.
С того вечера прошло уже пару месяцев. Он работал в саду, который оставил практически нетронутым, лишь подстриг слишком разросшиеся деревья, выкорчевал несколько кустов, чтобы проложить дорожки к разным уголкам изгороди, и вразброс посадил цветы. На месте загона он выкопал несколько грядок и засадил их разными травами, салатами и даже овощами. Гулял по лесу, продолжал занятия йогой, иногда выбирался в город, а вечером запирался в доме за плотно закрытыми ставнями и работал над главным делом своей жизни. Иногда, в дурную погоду, он мог вообще целыми днями не выходить из своего жилища. Но на улице, на всякий случай, он появлялся в неизменных очках, бейсболке и капюшоне. Однако никто к нему не наведывался, и он, поначалу ожидавший каких-то визитов, не желавший и боявшийся их, привык, что его никто не трогает, и даже особо не задавался вопросом: почему? Все хозяйские дела он попросил решать свое доверенное лицо, риелторшу, которая и нашла ему этот дом. Она исправно платила по счетам и, если случалась необходимость, контактировала с людьми. Самое важное для него было оставаться в одиночестве, и заводить знакомства с горожанами он не собирался. Он не знал, что по городу начали бродить нехорошие слухи про старый дом. Однажды темным вечером пара местных мальчишек, из тех, кому нечем заняться, решили проверить, что за персонаж поселился за рекой. Пробравшись к дому, они попытались заглянуть сквозь ставни, через которые сочился тусклый свет, и вдруг развернулись и понеслись обратно, скатываясь с косогора, обдирая руки и ноги острыми камнями, и остановились перевести дух только за речкой.
– Ты видел?! – тяжело дыша спросил один. Другой закивал головой, глаза его округлились от страха. После этого они рассказывали про жуткого человека с бледным перекошенным лицом, который чуть на них не напал. Взрослые, выслушав эту историю, скептически покачивали головами: мол, знаем мы эти детские сказки, но даже они обсуждали между собой рассказы детей на предмет верю не верю и надо ли что-то предпринимать. Но поскольку незнакомец сам к общению не стремился и вроде бы вреда никому не наносил, они предпочли не выяснять, как все обстоит на самом деле – своих забот полно. А дети могут напридумывать чего угодно. Особенно такие сорванцы. Разговоры еще немного походили и угасли. К тому же намечалось юбилейное празднование дня городка, и большинство жителей активно занимались его подготовкой. Постепенно до загадочного приезжего никому не стало дела.
