– Теперь понимаю. То есть изменять так, чтобы она об этом не узнала. Я ошиблась. Вы принадлежите к другому типу мужчин, которые считают для себя возможным вести разгульную жизнь, а женщин запирают дома в домашних клетках, не позволяя ничего лишнего. Верно?
– Не верно. Я знал многих женщин, еще до того как женился. И всегда оставлял за ними право на свободу. Любой из нас имеет право сам решать, что ему делать. Любить или не любить, изменять или не изменять. Это выбор каждого, и никто не имеет права навязывать свои стандарты другим. Даже очень близким людям.
– Значит, если вы изменяете, то вам можно, – торжествующе сказала Римма, – а жене изменять, то нельзя? Так я должна вас понимать? Или за женой вы тоже оставляете право выбора?
Четыре пары женских глаз смотрели на него. Он усмехнулся.
– Я вам уже сказал. За любым человеком. Если моя супруга решит, что ей будет хорошо с другим человеком, она уйдет к другому. И я думаю, что так будет правильно.
– Вы ненормальный, – решительно заявила Римма, – но, честное слово, я хотела бы быть вашей женой.
– Надеюсь, что это не только потому, что я ратую за свободу партнеров, – вежливо ответил ей в тон Дронго.
Все рассмеялись. Опять раздался телефонный звонок. Дронго заставил себя не убирать улыбку. Неужели Мужицкий не может успокоиться? Ему так важно дать знать послу, что он самый значительный человек в прокуратуре? Римма достала свой аппарат.
– Слушаю, – весело сказала она, – я вас слышу, Павел Александрович. Здравствуйте, еще раз. Да, понимаю. Нет, никому не скажу. Я уже разговаривала с господином послом. Я вас слышу. Понимаю. Не может быть! Какой ужас! Да, я все поняла. Спасибо. Большое спасибо. Я все поняла. Никому не скажу. До свидания.
Она убрала аппарат.
– Гуччи, – громко произнесла она, – можете себе представить? Эта незнакомая женщина была в обуви от Гуччи. Какая мерзавка! Они подозревают, что она могла быть замешана в убийстве. Теперь они будут искать убийцу.
– На этой таинственной женщине была обувь от Гуччи? – переспросила Наиля.
– Да, – кивнула Римма.
– Я не ношу Гуччи, – задумчиво произнесла Наиля, – мама, по-моему, у тебя есть одна пара от Гуччи. Я привозила тебя их из Италии.
– Да, – спокойно ответила Галия, – кажется, есть.
– А я не люблю Гуччи, – вмешалась Римма, – вычурная и не очень удобная обувь. У нас Светлана любит итальянцев, но она всегда покупает Феррагамо и Версачче.
– Мне так удобнее, – ответила Светлана.
– Кто это мог быть? – спросила Наиля. – Что делала эта женщина в нашем доме? И почему они все время говорят о женщине? Ты что-нибудь понимаешь, мама? А вы, господин Дронго?
Галия взглянула на Дронго. У нее в глазах была мольба. Нужно было приходить ей на помощь.
– Наверно, случайная женщина, которая могла быть свидетелем произошедшего, – сразу соврал Дронго, – поэтому они пытаются ее найти. Возможно, что так. Если бы она была главной подозреваемой, Мужицкий никогда бы не рассказал о ней уважаемой госпоже Тэльпус. Эта загадочная незнакомка только свидетель, поэтому он так подробно о ней рассказывает.
– У нас в доме половина женщин могут надеть обувь от Гуччи, – вздохнула Наиля.
Римма хотела что-то вставить, но Галия метнула в нее такой взгляд, что она замолчала.
– Я уже ничего не понимаю, – сказала растерявшаяся Наиля.
– Тебе нужно подняться и немного отдохнуть, – твердо сказала мать, – я думаю, что наши гости правильно все поймут.
– Нам уже пора ехать, – поднялась Светлана, – до свидания, тетя Галия, до свидания, Наиля. Пойдем, Римма, ты меня отвезешь в город.
Римма поднялась следом за ней. Дронго тоже поднялся.
—Вы можете остаться? – неожиданно попросила его Галия, – мне нужно с вами поговорить.
– Хорошо, – кивнул он.
– До свидания, господин свободолюбивый женолюб, – протянула ему руку Римма.
– Не обращайте на нее внимания, – посоветовала Светлана, тоже протягивая руку.
Они расцеловались с хозяйками дома и вышли. Когда дверь за ними захлопнулась, Наиля, чуть не плача, взглянула на мать.
– Что происходит, мама? Откуда появилась какая-то женщина?
Наиля смотрела на них, с трудом сдерживаясь. Дронго отвел глаза. Он бы сейчас задушил Мужицкого собственными руками. Но ему не хотелось выдавать своих чувств. Галия тяжело вздохнула.
– Я сама ничего не понимаю, – призналась она, – ты же видела, что Римма разговаривала с этим прокурором. Откуда там взялась чужая женщина? Я ничего не понимаю, честное слово.
– Что вы думаете? – спросила Наиля, обращаясь к Дронго, – что вообще могло там произойти? Откуда там появилась эта незнакомая женщина? Может, у Кости была... была подруга, и я об этом не знала?
– Нет, – ответил Дронго, – это только возможное предположение прокурора. Я бы на вашем месте успокоился. Константин был верным мужем, – лицемерно добавил он.
– Этот кошмар никогда не закончится. – Наиля поднялась и выбежала из-за стола.
– Извините. – Галия поднялась следом за ней.
Дронго остался один. Он подошел к окну, довольно долго ожидая, когда мать несчастной женщины наконец вернется. Галия вернулась через двадцать пять минут.
– Простите, что заставила вас ждать, – сказала она, входя в комнату, – садитесь, пожалуйста. Может, еще чаю?
– Нет, спасибо.
Он уселся напротив нее. Галия села на стул и внимательно посмотрела на него.
– Я не совсем понимаю, что происходит, – призналась она, – какие-то слухи, недомолвки, какая-то непонятная женщина. Что там случилось? Вы можете мне внятно объяснить, что там могло произойти?
– Сначала я должен получить ответы на свои вопросы, – предложил Дронго, – и поверьте, что это очень важно.
– Что вы хотите? Мы же разговаривали с вами вчера утром.
– С тех пор произошло много изменений.
– Каких изменений?
– Не всегда приятных. Поэтому мне и нужно было с вами поговорить. И желательно без участия вашей дочери.
– Я вас слушаю.
– Сегодня утром я встречался с Ириной Валеевой, – сказал Дронго, глядя ей в глаза.
Она вздрогнула. Он увидел, как она вздрогнула.
– Зачем? – шепотом спросила она, – зачем вы с ней встречались?
– Мне было важно понять характер вашего зятя, о котором я не мог расспросить ни вас, ни вашу дочь.
Она незаметно вздохнула.
– Что еще? – спросила Галия уже другим тоном. Более строгим и твердым.
– Я с ней сегодня разговаривал. Вы ведь знали, что она была его второй супругой.
– Ну и что?
– Ничего. Если не вспомнить, как познакомились ваша дочь и ваш зять.
Галия нахмурилась. Она скрестила руки на груди, и было заметно, как она волнуется.
– Зачем вам это нужно? – спросила она.
– Иначе я не смогу понять, что именно там произошло.
– И что вы поняли?
– Вы знали, что у вашего зятя была судимость. Пять лет условно он получил за участие в каком-то мошенничестве или хищениях. И он опасался, что после автомобильной аварии Наиля подаст в суд и ему прибавят тот первый срок ко второму, посадив в тюрьму.
– В ваших рассуждениях есть некоторый изъян, – сообщила Галия, – дело в том, что мы дружим с Николаем Гавриловичем уже много лет. Я попросила полковника Карелина узнать все о моем будущем зяте. У меня одна дочь, господин Дронго, если не считать сына, который живет с отцом. Я не могла отдавать дочь за неизвестного человека. Про его судимость я знала, но это не такое преступление, ради которого можно было ему отказать. Современные бизнесмены далеко не ангелы. Если поискать, каждый из них нарушает законы. А Костя был мальчиком из хорошей семьи. Хотя однажды мы уже обожглись, и поэтому я проверяла его. Он не был ни наркоманом, ни алкоголиком. Хорошо воспитанный, образованный, нравился женщинам и, самое важное, нравился Наиле. Поэтому я ничего не сказала ей о его первой судимости.
– Но вы сами о ней знали?
– Конечно, знала. Кстати, потом Костя сам рассказал об этом Наиле.
– Как она восприняла?
– Нормально. Как несчастье, которое могло с каждым произойти.
– И не связала со своим замужеством?
– Нет. И вы никогда не связывайте. Он очень хорошо к ней относился.
Пауза. Пять секунд. Десять.
– Вы не сказали – «любил», – печально заметил Дронго.
– Он был такой мальчик, который никогда не вырастет в настоящего мужчину, – ответила Галия, – скользил по жизни. Я думаю, что он не любил и свою первую жену. А к Наиле относился очень хорошо.
– И вы знали, что у него были другие женщины?
—Догадывалась. Иногда тетя Аня мне намекала на это. Я два раза промолчала, но потом высказала Константину свое недовольство. В конце концов не обязательно водить своих знакомых девиц к себе домой. Хотя спальни у супругов были разные.
– Это вы так предложили?
– Я поддержала дочь в этом вопросе.
– А здесь вы спите с ней в одной спальне. Вы считаете нормальным, что она остается в спальне с вами, а не с мужем?
Галия недовольно посмотрела на него. Неприятно усмехнулась.
