Я впервые была в катакомбах, и с непривычки ощущение было жутковатое. В кошмарном сне пещера выглядела экзотичнее, но не намного. Здесь вокруг меня не было ни трупов, ни оружия, но я невольно прислушивалась к каждому звуку, ожидая в любой момент какого-нибудь сюрприза.
Уже через несколько минут меня стало знобить. Мокрая одежда моментально остыла и перестала греть. В памяти возник деревенский погреб. Не хватало только запаха капусты и гнилой картошки.
Я дошла до конца коридора. Здесь ход раздваивался. И мне предстояло выбрать одно из двух направлений. «Наше дело правое», — вспомнился мне лозунг из юности, и я свернула направо.
Дышать становилось труднее, а может, это был чисто психологический эффект. Зачатки клаустрофобии есть у каждого. Правда, до сих пор я их в себе не замечала.
Коридор резко свернул влево, и снова передо мной было два пути. На этот раз я решила сначала посмотреть, куда они идут, для чего подошла к левому проходу и осветила его фонариком, насколько хватило его мощи. Хватило ее ненамного.
Зато в правом коридоре фонарик сразу уперся в противоположную стену, и я поняла, что это неглубокая ниша.
Таким образом, на этот раз выбирать мне не приходилось. Я вошла в левый коридор и стала подниматься по нему вверх. Подъем продолжался метров двадцать, потом коридор свернул вправо и подъем сменился спуском.
Я вспомнила какую-то книжку из детства, в которой говорилось, что катакомбы насчитывают сотни километров, все пространство под Одессой буквально пронизано этими лабиринтами, и нет ни одного человека, который мог бы сказать, что хорошо их знает.
Это воспоминание заставило меня содрогнуться, и у меня появилось нехорошее предчувствие. Когда же луч фонарика наткнулся на чьи-то тела на полу, я чуть было не закричала от ужаса.
Я закрыла глаза и сосчитала до десяти, надеясь, что эти тела окажутся игрой воображения. Уж слишком это напоминало вчерашний сон. Не хватало только похотливого Кучера и свечи в моей руке.
Я открыла глаза и убедилась, что не страдаю галлюцинациями. Но это меня не обрадовало. Я подошла к одному из тел и попыталась рассмотреть лицо покойника. Неожиданно возникла мысль, что это Пауль. Тело лежало лицом вниз, и мне пришлось перевернуть его, чтобы убедиться, что это не так.
Это был не Пауль. И я могла бы об этом догадаться пораньше. На меня в упор смотрели мертвые глаза «безносого». Его нашлепка куда-то делась, и раздробленный нос в сочетании с остекленевшим взглядом производили жуткое впечатление. Я не стала беспокоить два других тела, поскольку знала, кому они принадлежали при жизни. Так вот куда спрятали их Балерины помощники.
Значит, Валере тоже была известна эта пещера? Или он обнаружил ее только вчера, когда искал место для засады?
Мне пришлось перешагнуть через одно из тел, чтобы пройти дальше. Ощущение не самое приятное, учитывая мрачный интерьер. Когда я отошла метров десять от покойников, мне послышался звук шагов. Но это уже точно была игра воображения.
Я поймала себя на том, что до боли в пальцах сжала черенок саперной лопаты. Она была моим единственным оружием, и организм инстинктивно нашел средство самозащиты. Но защищаться пока было не от кого.
Тем не менее я задержала дыхание и прислушалась. Звуки в катакомбах обманчивы, эхо от собственных шагов долго не замолкает, постоянно что-то шуршит, то ли летучие мыши, то ли крысы. Удивительно, как это они еще не добрались до покойников. Но шагов я больше не слышала. Постояв минуту-другую, я пошла дальше. Теперь я уже шла в полный рост, не боясь разбить голову о какой-нибудь выступ.
Слева и справа было несколько ответвлений, я не рискнула зайти ни в какой-нибудь из этих коридоров, хотя понимала, что один из них может привести меня к желанной цели. Но тот коридор, по которому я шла, закончился тупиком, и мне волей-неволей пришлось вернуться назад и войти в первый же проход. Он был немного уже предыдущего, но не настолько, чтобы в нем застрять. Он привел меня в довольно просторную «комнату», из которой можно было выйти четырьмя ходами. Я выбрала первый и повернула назад.
Пока я еще помнила каждый поворот на своем пути и не хотела терять этого преимущества. Если бы у меня была карта! Насколько легче было Паулю. Заботливый дедушка наверняка обозначил на схеме кратчайший путь до тайника. Но об этом нечего было и мечтать.
Вернувшись в знакомый коридор, я прошла по нему несколько метров и замерла у следующего поворота. Я снова услышала те звуки, которые приняла за шаги. Я и теперь не была уверена в их происхождении, но какой-то стук явно доносился из темноты. Я стала считать удары:
— Один, два, три, четыре…
Стук ненадолго прекратился и возник снова. На этот раз пять ударов. И снова тишина.
Только человек мог производить этот шум. А значит, я была в пещере не одна…
Как ни обманчивы звуки в лабиринтах, я была твердо уверена, что стук исходил из того самого прохода, перед которым я находилась. И если я хотела обнаружить его источник, то мне нужно было идти вперед. Если же я хотела избежать этой встречи, то надо было улепетывать отсюда во все лопатки.
Чего же я хотела? А черт его знает! Я окончательно продрогла и в то же время у меня пересохло во рту. Я не знала, что меня ожидает впереди. Позади у меня было три трупа. Веселенькая ситуация.
Но если я все-таки хотела отыскать что-то или кого-то, то мне надо было идти только вперед. И этот шум косвенно подтверждал, что я иду и нужном направлении.
Во всяком случае, стоять и дрожать от страха и холода было глупо, унизительно и не достойно секретного агента.
— Вперед, Багира, — приказала я себе и сделала шаг навстречу неизвестности.
Идти стало легче. Если раньше я наобум выбирала, куда мне свернуть и какой путь выбрать, то теперь роль нити Ариадны выполнял этот загадочный стук. Я выбирала тот проход, где стук был громче.
Я свернула раз шесть, прежде чем поняла, что окончательно запуталась в поворотах. А это означало, что найти путь назад будет непросто.
Но уже было поздно что-то менять, и я положилась на «авось».
Звук становился все громче. Он возникал с периодичностью в несколько минут. Серия ударов, повтор и долгая пауза…
Наконец, я поняла, что источник звука находится в нескольких метрах от меня. Я потушила фонарик, задержала дыхание и на цыпочках шаг за шагом стала приближаться к нему.
В темноте я нащупала очередной поворот и остановилась. Стук в последний раз был слышен минуты две назад, но теперь из темноты не доносилось ни звука. Я до предела напрягла слух, и мне показалось, что я слышу чье-то затрудненное дыхание. Сделав еще два шага вперед, я стала слышать его отчетливее.
Я присела на пол и вздрогнула от неожиданно громкого удара. Источник шума находился н метре от меня, я покрепче сжала в правой руке лопату и левой включила фонарик.
Прямо передо мной на земле лежал связанный Пауль Раушенбах и колотил ногой в стену.
Он щурился от света и крутил шеей.
— Господи! — вырвалось у меня. — Кто тебя так?
Пауль только застонал в ответ. У него не только были связаны руки и ноги, но во рту был кляп, перевязанный для надежности сверху какой-то тряпкой.
Первым делом я развязала эту тряпку и вытащила у него изо рта другую. Как только это произошло, Пауль стал безобразно гримасничать и строить рожи.
Не сразу я поняла, что таким образом он пытается восстановить кровообращение в языке и гортани.
Я достала из кармана нож и освободила ему руки, перерезав кожаный ремень. Пауль застонал от боли и стал осторожно растирать запястья. Затем я освободила и его ноги,
Пауль сразу поджал их под себя и попытался сесть. Выглядел он неважно. Если он находился здесь несколько часов, то я могла себе представить, что он пережил.
Я села напротив него и стала дожидаться, когда к нему вернется дар речи. Прежде чем заговорить, Пауль долго перхал и откашливался.
— Кто вы? — наконец спросил он еле слышно и снова закашлялся.
— Не узнаешь?
— Мы с вами не знакомы. Только теперь я вспомнила, что он впервые видит меня без парика и в этом костюме.
— Твой ангел-хранитель, — ответила я. — А в миру — Анна.
— Анна? — он всматривался в мое лицо и не мог в это поверить. Но голос мой он узнал сразу.
— Ты, — помахал рукой перед своим носом, — изменилась.
— Волосы покрасила и постриглась.
— Потрясающе. Но как ты сюда попала?
— Об этом позже. Для начала объясни, кто тебя так? — Я направила фонарик на обрезки ремней.
— Валера.
Нельзя сказать, что меня поразила эта информация. Скорее, я ожидала услышать это имя. Как только я увидела связанного Пауля, такая мысль пришла мне в голову, а за то время, что Пауль приходил в себя, я в ней только укрепилась. Пауль попытался встать, и это ему удалось.
— Он обещал вернуться, — сообщил он. — А мне бы не хотелось встретить его здесь еще раз. — Пауль немного поторопился встать. Кровь прилила ему к голове, и он чуть было не потерял сознание.
