— Здравствуйте. Очевидно, я…
Виктор в домашних тапочках как раз стоял возле мусоропровода и уже добрых полтора часа пытался шваброй извлечь наружу чудом уцелевшую кошку. Бедолага Мурка от крысиного беспредела повредилась умом и теперь ночи напролет подвывала из своего укрытия.
На первый раз до составления протокола и штрафов дело не дошло, инспектор санэпидстанции ограничилась официальным предупреждением. Но главное, что уяснил Рогов из проведенной беседы — это необходимость подвал от колес немедленно освободить.
Виктор, разумеется, пообещал все, что требовалось. И только после ухода незваной гостьи осознал, о чем идет речь.
Схватился за голову… Голова, кстати, попалась под руку очень вовремя: одна, говорят, хорошо, а две все же лучше! Следовало позвонить Павлу.
Тот заявился, хотя не сразу — и братья уселись на бетонных ступеньках холодной лестницы, зарабатывая простатит и обмениваясь идеями по поводу возникшей проблемы.
Планов было много, но все какие-то несерьезные.
— Слушай, а давай просто выкинем колеса на свалку? Ну их на…
Предложение было оригинальное, но энтузиазма у Виктора не вызывало:
— У меня машина опять барахлит.
— На моей!
— Давай, — согласился Рогов. — Только как?
— Обыкновенно… Погрузим в «запор» сколько влезет и за несколько раз вывезем.
— Ну, попробуй. Погрузи.
— И чего такого? Погружу! — Не понял Павел.
— Давай, давай…
— Ну и даю! — Ройтман поднялся с решимостью человека, готового к труду и обороне.
— А крыски? — Поинтересовался Виктор.
— Крысы… Во, бля! — Замер на месте Павел и непроизвольно огляделся. Дело в том, что этих серых хвостатых тварей он боялся с раннего детства, ещё с питерской коммуналки, в которой провел первые годы жизни. — Что же делать-то?
— Что-что! — Передразнил брата Рогов. — Сначала их надо будет выгнать. Или отравить… Или перебить?
— А как? — Павла передернуло от омерзения.
Виктор тоже пока не знал — как.
Поднявшись со ступенек, он принялся искать пути решения проблемы. Одна мысль сменяла другую, напряженный процесс раздумия отражался на лице и в позе — так, что в конечном счете Рогов стал похож на скульптурное изображение римского гладиатора, нервно курящего папиросу.
Павел с интересом следил за братом:
— Ну?
— В рукопашную не выйдет… Перестрелка тоже пока отпадает — у нас ружья нет. Может, газом?
Озарение пришло, как всегда, внезапно.
— Значит, так.
— Придумал?
— Да. — В глазах Виктора светилась законная гордость собой. — Бежим к ларьку, к пивному, пока не закрылся!
— Нашел о чем думать, — разочаровался Ройтман. — Я бы, конечно, тоже насчет пивка… не против. Но только делом надо заниматься, делом!
— Правильно, — невозмутимо ответил брат. — Кстати, деньги у тебя есть?
— Допустим, есть. А зачем тебе?
— Надо бы пару пузырей водяры взять.
* * *
Минут через двадцать перед входом в злополучный подвал выстроились в боевой порядок силы вторжения.
Состояли они из трех самых авторитетных представителей местной дворовой гопоты, настоящие имена которых звучали, наверное, только в милицейских протоколах.
Впрочем, по кличкам троица была хорошо известна далеко за пределами микрорайона: карлики-уроды Туранчокс и Пушкин, а также длинный, высохший от пьянства и голодухи, косматый Полено.
Были они неразлучными собутыльниками, компаньонами — и каждый вечер били друг другу морды. Причем, выяснить, из-за чего, никогда не удавалось, по причине похмельных провалов в памяти у всех троих сразу.
Задачу гопники уяснили сразу: вышибить крыс из подвала!
Гонорар устраивал: две бутылки водки. И получив по пол-стакана авансом, команда истребителей рвалась в бой.
— Трубу возьми, — подсуетился Рогов, протягивая одному из карликов ржавую железяку.
— А на х. хрена? — Ощерился тот единственным передним зубом. — Я их, бля, и зубами разорву!
Изогнув пальцы веером, он ринулся в подвал вслед за Туранчоксом. Замыкающим был Полено.
— Думаешь, управятся? — Покачал головой Павел.
— Эти? Эти управятся, — Успокоил его брат. — Они за стакан бормотухи не то, что крыс — слона завалят.
— Да ну! Скажешь тоже…
Виктор уже стоял в дверях парадной, но обернулся:
— Точно говорю, гражданин Ройтман. На таких, как они — вся Россия держалась… И держится, между прочим!
Павел хмыкнул, не зная как реагировать — он не всегда понимал, шутит брат, или говорит серьезно.
Что в этот момент происходило в подвале, можно было только догадываться. С улицы, куда поспешили ретироваться Виктор и Паша, о масштабах кровавой битвы свидетельствовал доносившийся откуда-то из земных недр гул.
В какой-то момент даже показалось, что весь девятиэтажный панельный дом вздыбился и отполз в сторону. Из-под стены его разом выплеснуло широкий серый поток — и недобитые твари хлынули через дорогу.
Враг спасался бегством.
Быстро преодолев открытое пространство детского садика, крысы в панике ныряли в подвал жилого здания напротив.
Зрелище это впечатляло.
Случайные прохожие замерли, молодые мамаши похватали на руки детей, собачники — своих псов, а старушки-пенсионерки — чужих кошек и все, что попалось под руку.
А братья в это время уже чествовали героев.
— Пей! — Восторженно подал стакан Ройтман.
— Извини, начальник. Некоторых упустили… — Полено стрельнул по сторонам настороженным взглядом и опрокинул водку в рот.
— Закуривай, — подключился Виктор, протягивая пачку папирос.
Герой закурил.
— А теперь — вали отсюда, — Павел вновь откупорил бутылку и пригласил:
— Следующий!
Окружающая среда, экологическое равновесие и покой соседей Рогова были спасены. Теперь оставалось только убрать колеса.
Братья заглянули в подвал — и ахнули.
Бетонный пол сплошь был усеян расплющенными, растерзанными трупами четвероногих тварей. От некоторых вообще валялись только задние части…
— Ух ты… Наверное, Пушкин и вправду зубами рвал, — попробовал усмехнуться Виктор.
Но не сделав и пары шагов, пошатнулся от опалившей мозг дикой боли. В глазах поплыли фиолетовые круги, потом полыхнуло…
Рогов застонал и присел на корточки, не в силах справиться с накатившим видением.
— А-а-а!
Лошадиное ржание, лязг стали о сталь, крики, пламя горящих судов… И вот его уже тянут на петле, охватившей шею, по распластанным, скользким от крови трупам варягов, печенегов, русичей, болгар… И вот совсем рядом довольное, смеющееся лицо варвара.
Его лицо… Разрубленное почти пополам.
— Кровь.
— Что, Витюша? Что случилось? Плохо, да? — Подхватил брата Павел.
— Всюду кровь…
— Это от духоты, понимаешь? Плохо тебе стало от духоты. Конечно!
Ройтман почти понес Виктора к выходу:
— Давай-ка, наверх… Подышим. Все и пройдет!
На улице Виктор отдышался. Плеснул на себя воды из мутной лужи — и, кажется, отпустило.
— Спасибо, Пашка…
— Не надо, — попросил брат увидев, что Рогов тянется за сигаретой. Не кури!
Последнее слово Ройтмана отозвались в голове в воспаленном мозгу Виктора тысячеголосым громовым раскатом. Его сначало бросило в холодный пот, потом окатило жаром… В колеблющейся перед глазами пелене возник и растаял княжеский стяг.
— Господи Иисусе!
Полотнище сменилось ликом Пресвятой Девы.
Но что это? Щека её рассечена! Кровь на иконе заливает одежду…
Руки… Бесценный перстень с мизинца Богоматери сверкает яхонтом — и оттого живыми кажутся две змеи, обвившие камень.
— Господи! — Виктор упал на четвереньки и завыл от накатившей вновь нестерпимой боли. — За что? Я же не Куря… Не Куря!
Сказать, что присутствовавший при этом Павел растерялся — все равно, что не сказать ничего. Ройтману стало так жутко, что только этот самый страх и помешал ему смыться куда подальше.
И пока брат корчился в судорогах, Павел бегал вокруг, нелепо размахивая руками и пытаясь разобрать хотя бы отдельные слова:
— Витян, что ты сказал? Курить? Курить хочешь?
— Эпилепсия у него, как пить дать! Приступ… — высунулась из окна пожилая соседка. — Смотри, чтобы язык в горло не запал, а то задохнется насмерть…
Но все уже кончилось — так же внезапно, как началось.
На глазах у опешившего Ройтмана, Виктор встал, отряхнулся и повернувшись к непрошеной советчице произнес:
— Дура. Сама ты — дура!
Затем, предвидя реакцию, вскинул вверх руки и принялся ими по-дирижерски размахивать.
Получилось бесподобно. Дама в окне закатилась сначала изысканной бранной трелью — персонально по адресу Виктора. Потом закудахтала, а под конец отлаяла породистой овчаркой всех соседей скопом.
