– Телка-то небось проститутка, – задыхаясь, заметил Андрей Борисович.
– Дайте я вас отряхну, – благодарно сказал Денис. – Даже если она проститутка, мы поступили так, как должны были поступить.
– Вы правы…
После происшествия Денису пришлось брать отгул.
– Обложку мне слегка попортили, – завершил он свой рассказ. – Скулу зацепили. А с подпорченной мордой у нас в банке делать нечего. Сам, конечно, виноват. Не надо было раскрываться.
Виктория смотрела на него с восхищением и горечью. «Почему, – думала она, – если есть такие мужчины, мне достался самый отвратительный экземпляр?»
Денис осторожно притянул ее к себе. Вика положила голову ему на плечо, взяла его руку. Рука была тяжелой, со вздутыми венами.
– Как хорошо, – сказала Вика. – А почему?
– Алкоголь действует, – пояснил Денис.
Ему тоже было приятно чувствовать ее под боком – словно маленький пушистый котенок приткнулся рядом. Совсем крошечный пятидесятикилограммовый котенок.
– Завтра попытаюсь выяснить, что за всем этим скрывается. Займусь твоим делом, – пообещал он. – Расскажи мне еще что-нибудь о себе…
Ночной город сверкал празднично и весело. Сияли красочные огни над входом в развлекательные центры, рестораны, казино. Оранжевые, изумрудные, алые всполохи озаряли дорогу, ярко светились витрины магазинов, моргали лиловые рекламные надписи. Жизнь не останавливалась ни на минуту.
«Лас-Вегас!» – подумала Полина.
Сегодня она задержалась в санатории и возвращалась позднее обычного, потому что Николаше поставили шестичасовую капельницу. Она отпросилась у Марии после обеда, специально, чтобы развлекать Николашу во время вынужденного ареста в палате.
Даже для взрослого человека шесть часов под капельницей – инквизиторское испытание. А для ребенка подобная процедура невыносима. В санатории были передвижные штативы, но кто бы позволил Николаше разгуливать по коридору с капельницей на прицепе? Он и так являлся крайне неустойчивым элементом, а под действием лекарства и подавно где-нибудь свалился бы. «Мой несчастный малыш, – думала Полина. – Бедный зайчик. Капелька».
На повороте ее грубо подрезала изумрудная «десятка». Аполлинария бешено засигналила, врезав по клаксону кулаком. Волна бессильной ярости накрыла ее с головой. Сегодня она ужасно устала, и ее легко было разозлить. «Урод! Кретин! – шепотом выругалась Аполлинария. – Подлец! Мерзавец!» Николаша очень бы удивился, услышав подобные высказывания из уст мамаши. Он привык видеть родительницу спокойной, как море в штиль. Но и сейчас Полина, тихо излив эмоции, внешне никак не выразила испытываемые чувства. Она всегда жестко контролировала себя – лицо Полины осталось почти безмятежным, только на секунду она сдвинула брови, а глаза сверкнули ненавистью.
Она вспомнила первую капельницу, поставленную в ее присутствии Николаше, когда ему было два года. До этого медсестры всегда выгоняли ее из палаты. Николаша орал слабым голосом минут пятнадцать, несмотря на уговоры и синхронные подвывания матери, а потом затих, окончательно потеряв силы. Он смотрел на нее огромными мокрыми глазами, и его молчание было хуже крика.
Теперь, в сознательном шестилетнем возрасте, Николаша стойко переносил трудности своего положения. Только невероятная грусть в его глазах становилась все более концентрированной и плавно превращалась в выражение страдания.
Мрачные мысли одолевали. Это было их обычное поведение. Они всегда толпились вокруг, стояли стеной, окружали, брали в плен и норовили похоронить Полину под своей массой. Мрачные мысли представлялись Полине живыми существами в черных атласных плащах и венецианских масках – на белоснежных лицах застыли различные выражения: скорбь, насмешка, боль. С ними необходимо было бороться, отгонять их от себя, распугивать, как стаю кровожадных волков. «Я буду думать о хорошем. Только о хорошем. Сейчас что-нибудь вспомню. Сейчас…»
Полина ухватилась за первую попавшуюся тему. Ей капитально повезло в том, что удалось пристроить Николашу в элитное заведение. Разве смогла бы она работать, если бы больной ребенок сидел дома? И на какие деньги они бы жили?
Санаторий стал элитным с тех пор, как в него попала дочь крупного чина из руководства области. Девочка, как и Николаша, нуждалась в постоянном поддерживающем лечении, в бесконечных процедурах. Отец поместил ребенка в местный детский санаторий, расположенный в райском уголке области – на озере Ачаккуль. И постепенно медицинское учреждение преобразилось до неузнаваемости. Наделенный огромными полномочиями, отец девочки организовал капитальный ремонт здания, нафаршировал санаторий самым современным оборудованием, привлек квалифицированный персонал. Теперь здесь лечились или просто «оздоравливались» детишки самых крутых родителей. А Николаша попал благодаря знакомству Аполлинарии с одним из врачей…
Она свернула с дороги и припарковала «мазду» на обочине. Приближался день отлета в Мюнхен. Попытки успокоить себя аутотренингом и беспрестанным мантрическим бормотанием все чаще проваливались. Безрезультатно уговаривала она себя быть сильной – ее била нервная дрожь. Окружающие не видели, что творится в душе у холодной красавицы. А сердце Полины было истерзано мыслями о предстоящей операции. «Мне надо отвлечься, – подумала Полина. – Или я сойду с ума».
Прямо над капотом мерцала неоном яркая вывеска зала игровых автоматов. Никогда в жизни еще Аполлинария не играла на деньги.
– Зайду, – сказала она себе. – Рискну. Вдруг я азартна? Вдруг мысль о крупном выигрыше заслонит собой все остальные?
…Оператор зала сразу приметил новую посетительницу. Он впервые видел ее здесь и тут же компетентно записал ее в разряд абсолютных новичков. Слишком спокойной и равнодушной она выглядела, слишком ледяным был взор ее зеленых глаз. Ни алчного блеска, ни лихорадочной загнанности, ни страха нового проигрыша – ничего не отражалось на этом бесстрастном лице.
– Первый раз? – интимно поинтересовался Василий у посетительницы. Словно экзаменовал девушку на предмет сексуального опыта.
– Угу, – кивнула красавица. И сделала попытку пристроиться у автомата.
– Нет, нет! – остановил ее оператор. – Не сюда. Здесь сегодня был крупный выигрыш.
– Значит, и мне повезет, – предположила Полина.
Вася посмотрел на нее снисходительно. Глупышка! Она ничего не знает о тонкой душевной организации «одноруких бандитов».
– Не повезет! Доверьтесь мне, – безапелляционно сказал он. – Садитесь сюда. Тут только что один парень тридцать тысяч просадил.
Полина не понимала логики оператора, но он был более опытен в вопросах азартных игр. И она его послушалась.
Полина уселась в кресло и, прежде чем начать игру, огляделась. Несмотря на поздний час, в сверкающем зале было полно игроков. Изучая их лица, можно было составить каталог человеческих эмоций. Все типы homo ludens – «человека играющего» были обильно представлены здесь. Кто-то дергал за ручку автомата с яростью, кто-то – с затаенной молитвой…
Аполлинария решила остановиться на сотне рублей. Жертвовать большей суммой она не собиралась.
Василий, усадив Полину, отошел в сторону. Но периодически поглядывал на девушку. Она была не просто хорошенькой или симпатичной, она была красавицей. В ней чувствовалась сила, зрелость, порода. Вася ни за что бы не осмелился предложить ей сходить в кино или поужинать вместе. Она выглядела аристократкой, небожительницей, случайно спустившейся с Олимпа в злачное местечко.
Занимаемая должность превратила Васю в корифея житейской психологии. Все разнообразие человеческих характеров было им изучено на богатом материале. И Василий понимал – этой женщине нечего делать в игровом зале.
Оператор, как ни странно, правильно выбрал автомат. Доверенный Полине «бандит» был подобен беременной на крайнем сроке: прикасаться не рекомендуется! Он жаждал освободиться от металлической тяжести, спрятанной в его чреве. Аполлинария запустила барабан, и через минуту гулкий поток серебряных монет полился из автомата. Его словно прорвало. Он гремел, звенел, клокотал и никак не останавливался.
Полина изумленно отпрянула. Потом засмеялась. Но через секунду ее лицо утратило выражение радости и восторга и вновь стало безразличным. Другие игроки смотрели в ее сторону с черной завистью.
Девушка, видимо, не собиралась подтвердить успех новой игрой. «Нет, не наш человек», – сделал окончательный вывод Василий. По его мнению, Полина принадлежала к разряду людей, лишенных азарта.
Откуда ему было знать, что целых шесть лет другая азартная игра отнимает у Полины все нравственные и физические силы. Это игра со смертью, постоянно витающей вблизи ее сына. А выигрыш грандиозен и ни с чем не сравним – жизнь ребенка…
– Как я унесу это богатство? – спросила Полина у оператора.
