вступлением должно быть какое-то сообщение, важное для него.
— После того, как ты его допросил и отпустил, Рахол ушел на остановку автобуса и стоял там до тех пор, пока не остановил знакомого мотоциклиста и не уехал. Гнаться за ним было бесполезно, и, к счастью, мы этого
не сделали.
Как тебе известно, мы за Камалетдиновым, бывшим подельником Сарафана, установили наблюдение. Он
сейчас работает в автохозяйстве электриком. Так вот, Рахол приехал на работу к Камалетдинову и имел с ним
беседу тет-а-тет, поэтому содержание ее сообщить не могу.
— Оно и так ясно, о чем они могли там говорить, — убежденно заметил Серебряков.
— После беседы, которая продолжалась минут десять, Рахол уехал из автохозяйства с тем же
мотоциклистом.
Оставшись один, Камалетдинов пошел в сторожевую будку и оттуда кому-то позвонил по телефону. О чем
состоялся телефонный разговор, тоже нам неизвестно.
Доработав до конца смены, Камалетдинов ушел к себе домой и до 21 часа никуда не выходил. Потом пешком
пересек половину города и вернулся домой.
— Отдыхал на свежем воздухе после трудового дня, — иронически заметил Серебряков.
— Его путешествие для меня непонятно и необъяснимо.
— Может быть, он проверял наличие слежки за собой? — предположил Серебряков.
— Возможно.
На этом сообщении скупая информация Простакова была исчерпана.
Выполняя указание Бороды, в четверг Камалетдинов после работы не пошел домой, а городским автобусом
приехал в центр города.
Не поняв, чего хочет от него Борода, он решил все требования его исполнить, тем более они были не
сложными. «Если Борода приказал, значит, надо».
До 21 часа около бочки с пивом он успел попить разливного пива, побывать в шахматном клубе. В 21 час он
купил билет в кинотеатр и, зайдя в зрительный зал, стал смотреть кинофильм «Внимание! Всем постам».
Кинолента его захватила, но через 30 минут, согласно указанию Бороды, он покинул зал и пешком ушел к себе
домой, ругая про себя причуды шефа: «Старый пес, не дал досмотреть кино до конца!»
В 23 часа на велосипеде он подъехал к зданию почты, откуда по телефону-автомату позвонил домой Бороде.
После первого вызова на другом конце провода подняли телефонную трубку.
— Куда я попал? — осторожно спросил Цыган.
— Куда надо, дорогой, — услышал он голос Бороды.
— Шеф, ты просил позвонить, — напомнил Цыган Бороде с недовольством в голосе, которое не скрывал от
собеседника.
«Другие люди сейчас телевизор смотрят или давят храпака, а я чепухой занимаюсь», — думал Цыган
обиженно.
— Послушай, любезный, — не называя Цыгана по имени, начал говорить Борода. — Хотел встретиться с
тобой и поговорить, но сегодня установил, что за тобой ментами установлено наблюдение. Не будь лопухом и
сделай для себя надлежащие выводы. Мне больше не звони, с Диспетчером не контачь. Я его предупрежу об
опасности.
Услышав потрясшее его сообщение, Цыган промычал в трубку:
— Шеф, ты не травишь? — При этом он настороженно повел глазами вокруг телефонной будки.
— Сейчас не время фуфло травить, — зло прошептал ему Борода. — Забудь все, что может навести на нас.
Учти, у мусоров против тебя нет никаких доказательств, а поэтому чем дольше они будут искать нас, тем дольше
ты будешь пользоваться свободой. Секешь? — процеживая каждое слово сквозь зубы, поучал Цыгана Борода.
— Секу! — оживляясь и приободрясь, ответил Цыган.
— Кончаем травить, а то нас могут на линии подслушать. Пока! — сказал Борода, прерывая связь.
— Пока! — ответил Цыган уже после того, как в трубке раздались гудки.
Только теперь ему стали понятны указания Бороды. «Он наблюдал за мной со стороны, выследил мента, который следил за мной. Но почему он меня не предупредил?» И сам же дал себе ответ: «Я стал бы нервничать, вертеться и усложнил бы наблюдение. Хитер волчара», — с уважением подумал он о Бороде, возвращаясь на
велосипеде домой.
Повернув за угол очередного квартала, он слез с велосипеда и закатил его за куст жасмина. «Если я весь
вечер вел себя лопухом, то, может быть, и среди ментов такие не редкость», — подумал он с надеждой.
Едва он поудобнее расположился в кустах, следом за ним из-за угла выехал мужчина и не спеша проехал
мимо него.
Цыган остался доволен своей проверкой: «А я еще не совсем дурак!»
Сев на велосипед, он другой дорогой поехал к себе домой.
Между тем Борода, переговорив с Цыганом по телефону, нервно положил телефонную трубку на аппарат и
глубоко задумался: «В добрые старые времена того, кто по своей глупости засвечивается, ликвидировали.
Теперь приходится тактику менять и, чтобы выжить, крутиться со всеми вместе. Надо сообщить новость своим, пускай Виктор немедленно снимается и уезжает к черту на кулички. Этот Серебряков землю роет под ногами, ему
надо прикрутить хвост. Завтра направлю «муху» в прокуратуру, может быть, она там что-либо разнюхает. Не
может быть, чтобы у Серебрякова не было никакого душка. Святые давно перевелись, а поэтому я тоже начну
под него подкапываться. Чистяков мне тоже должен помочь, — вспомнил он защитника. — Может быть, для
острастки устроить ему пожар в квартире? Следователь не дурак и должен понять, что из-за своей
принципиальности ставит под угрозу жизнь своей семьи. Однако такое щекотливое дело ни Диспетчеру, ни
Цыгану теперь поручать нельзя... Мой зятек шустрый малый, и теперь, хочешь не хочешь, а пока он не уехал, придется подключить его к осуществлению задуманного плана. А вдруг он заупрямится? Хотя... ему теперь
деваться некуда. Мы с ним теперь в одной упряжке и не в его интересах тащить воз в другую сторону. Тем более
за поджог наказание до 8 лет, а нам и без него горит по червонцу. Как говорят, семь бед — один ответ... Я
сегодня уже не усну, — обреченно подумал Борода. — Может быть, съездить в гости к дочери, обсудить с
Виктором ситуацию? Глядишь, он что-нибудь придумает путевое, — с сомнением в таких способностях зятя
подумал Борода. — Далеко ему еще до моего опыта. Следы заметать — это вам не сейфы открывать».
Ночной приезд Бороды Сарафан воспринял внешне вполне спокойно. Тогда как Альбина, увидев отца и
быстро подойдя к нему, не скрывая волнения, спросила:
— Отец, что-нибудь случилось?
— Все хорошо, для волнений нет оснований, — успокоил он ее, нежно погладив рукой по голове.
Успокоенная его ответом, Альбина спохватилась, что она в ночной рубашке, а поэтому быстро ушла в дом, куда позже пришли отец и муж.
Уединившись с зятем на кухне, Борода подробно изложил ему все свои новости и свои предложения по
принятию контрмер:
— У следователя против нас, можно сказать, ничего нет. Главный свидетель отдал Богу душу, деньги
растасованы, и теперь они не доказательство. Вроде все внешне выглядит хорошо, но как-то менты вышли на
Цыгана, значит, у них есть нить, потянув которую они неизвестно до чего смогут нас раскрутить. Должны ли мы
ничего не предпринимать и ждать, когда нас повяжут по одному, или в отношении следователя принимать контр-
меры?
Вопрос был так поставлен, что на него должен быть однозначный ответ.
— Конечно, мы должны защищаться, — высказал свое мнение Сарафан.
— Тогда послушай мое предложение. Следователи теперь стали ушлые. Серебряков, который занимается
нашим делом, из таких. Если мы не помешаем ему в расследовании, то он сможет выйти на нас. Я предлагаю
сделать ему хороший сабантуй, чтобы он нас надолго забыл.
— Как практически его осуществить? — скептически спросил Сарафан.
— У него дома надо сделать пожар, а потом по телефону предупредить, что если будет активничать, то
может случиться несчастье с его дочкой и так далее в таком духе.
— Не пойдет такой сабантуй, — убежденно возразил Сарафан.
— Почему-у? — удивился Борода.
— Мы можем в следователе разбудить зверя, своими действиями спровоцируем его на активность в работе, чтобы найти нас и отомстить. На его стороне закон и власть, а поэтому нам с ним трудно будет тягаться, —
пояснил Сарафан.
Слушая зятя, Борода был вынужден согласиться с его мнением, а поэтому растерянно сказал:
— Тогда ты предлагай свой план действия.
— Я специалист тебе известно по какому профилю, поэтому мое предложение такое. Мы должны из сейфа
следователя взять наше уголовное дело, ознакомиться с ним и уничтожить.
Узнав, какой информацией он в отношении нас обладает, мы сможем принять на его действия контрмеры.
Если его не уволят за халатность, то на восстановление дела потребуется много времени, а мы сможем от него
оторваться, — вдохновенно предложил Сарафан.
