Ее глаза блестели от слез.
— Вы ответите за меня, если не перестанете ко мне плохо относиться, — добавил Столицын.
— Не стращай, сынок, мы не из робкого десятка, — воскликнула Муся.
— Потапыч, он нас всерьез запугивает, — сказал Степан, видимо, недовольный тем, что главарь имеет совсем другие виды на дипломата.
— Пущай попужает, — самодовольно буркнул Потапыч. — А мы его послушаем, ума наберемся.
На столе появилась бутылка мутного самогона. Молодой бандит ловко вытащил зубами пробку. Поднял бутылку над стаканами. Забулькала, выливаясь, жидкость…
— Благодари господа бога, — ухмыльнулась Муся, глядя на Тихона. — Настроение у Потапыча сегодня хорошее. Кабы ты ему час назад достался… Была бы тебе се ля ви…
В сенях хлопнули двери, вошли еще двое. Шайка собиралась погулять.
Узнав, кто такой незнакомец и что им занимается Потапыч, вошедшие перестали обращать внимание на пленника. Выпив, один из разбойников начал декламировать стихи:
— Ум мой раздвоился, я утомлен, словно подгнивший под окнами клен. Все свое золото брошу я в топку, оставлю себе только девку да водку. Ну как мои новые вирши?
Ему яростно захлопали, громче всех хлопала женщина.
— Еще две стопки, Муся, — приказал ей Степан.
— А хозяйка что опечалена? — спросил «поэт».
Кто-то ответил:
— Полюбовника ее, видишь, красавца, сейчас маслиной подкормим. Вот она и заскучала, — хохотнул низкорослый крепыш.
Снова наполнились стаканы самогоном. Потапыч, безусловно, предводитель этой шайки, с интересом поглядывал на Столицына, подошел к нему:
— Мотаешь, говоришь, за границу, — главарь осклабился, показал желтые прокуренные зубы. — Увози Зоську, нам ее «малину» оставляй… И ее на одну ночку. Так говорю? — обратился он к шайке. Бандиты дружно загоготали.
К Потапычу почтительно потянулись стаканы с самогоном. Задиристый крепыш выплеснул самогон в лицо Столицыну и прошипел, чтобы все слышали:
— Я сам собирался с Зосей Аркадьевной Разумовской поразвлечься. А ты мне помешал…
Тихон, которому смелости было не занимать, мог бы тут же броситься на этих гадов, но сейчас он приказывал себе: «Не сорвись. Терпение. Спокойствие! Решается участь операции. Сейчас это главное. Только так можно проникнуть в расположение бандитов».
Муська, выпив стакан водки, между тем совсем развеселилась. Она провела ребром ладони по шее Тихона:
— Что-то уж больно худосочный дипломат? Не в коня корм, видать. А может, он вовсе не дипломат.
— Это легко проверить, — откликнулся Тихон.
— Нетрудно, — согласилась она.
— Документы в ажуре, — успокоил всех Потапыч. — Иностранцев я многих на своем веку повидал. Этот как раз из ихней братии.
И задумался. Посматривая на Тихона, он что-то прикидывал.
— В расход его и баста, — выкрикнул Степан.
— Что ж с тобой делать? Может, и вправду хлопот не оберешься, если прищелкнуть? Да и какой нам в твоей смерти резон? А? — рассуждал Потапыч.
— Отпустите его! — умоляюще просила беззащитная Зося.
— Я требую дать мне свободу, — вторил ей Тихон. — Я вам не противник. А может, далее в чем-то могу быть полезен.
И тут вдруг в окно и дверь забарабанили, во дворе раздались голоса, лай собак.
— Облава! Легавые! — Потапыч метнул глаза на сообщников. — Туши лампу! Ложись! Отстреливаться до последнего патрона.
Защелкали в полутьме курки пистолетов, наганов. Бандиты притаились. Взяли на прицел окна, двери. Установилась мгновенная тишина.
Тихон с молниеносной реакцией оценил обстановку и понял: сейчас ему пришли карты в руки. Есть шанс «отличиться» в глазах бандитов. Волнуясь, он прервал молчание:
— Это милиция проверяет документы. У меня дипломатический паспорт. Я — неприкосновенная личность. Пустите меня к ним. Иначе вам всем каюк.
— Ишь чего захотел, — огрызнулся Степан.
— А что, можно попробовать! — сказал Потапыч, выругавшись.
— Он дело болтает, — поддержала Муська.
В дверь все стучали и стучали. Под окнами громко разговаривали, не прекращался лай овчарок.
— Упустите момент! Будет поздно! Они не уйдут, пока своего не добьются, — повторил умоляюще Тихон. — Попытаюсь вас выручить.
И тут же сотрудника угрозыска пронзила мысль: вдруг Рябов испугается за его жизнь, выловит этих бандитов и тем самым помешает Тихону внедриться в шайку?
— Ладно. Попробуем, — решил главарь. — Муська, иди следом за дипломатом. Пристрели ублюдка, если засветится!
— Господи, — взмолилась, отошедшая к печи, Зося. — Что же это творится? Откуда на мою голову такое несчастье?
— Не скули, — рявкнул на нее Степан.
Тихон направился к входной двери. В спину ему глядел ствол пистолета Муськи. Тупорылый «смит-вессон» она щелчком сняла с предохранителя.
Вот и сенцы. Столицын нащупал и отодвинул щеколду. На пороге стоял в заиндевевшей шапке Рябов. За его спиной трое сотрудников. Вокруг дома сновали люди с винтовками. С таким отрядом можно перестрелять всю шайку. Но ведь это только часть банды. Нужно продолжать игру… В том главный смысл операции.
— Проверка, кто в доме живет? — строго и громко произнес Семен Гаврилович. Глаза его вопрошающе уставились на Тихона. Он пытался прочитать что-нибудь на лице агента угрозыска, а сам продолжал тоже исполнять свою роль: — Предъявите документы.
— Сию минуту. Я член дипломатической австрийской семьи. Здесь гощу у невесты. — Тихон извлек из кармана паспорт и подал его Семену Гавриловичу.
Рябов долго и внимательно изучал документ, точно и вправду видел его впервые, затем уважительно вернул и церемонно произнес:
— Не смеем беспокоить. С вами все ясно. Извиняемся за вторжение. Советской властью гарантирована ваша безопасность. Международное соглашение на этот счет нами выполняется неукоснительно. Надеюсь, кроме вас и вашей невесты в доме никого нет.
— Мы вдвоем, — ответил Тихон.
— Честь имею! — Рябов козырнул и нарочито громовым голосом скомандовал группе милиционеров: — продолжать обход жилых домов!
Когда Тихон вместе с «телохранителем» вернулся к затаившей дыхание шайке, Муська похвалила своего подшефного «иностранца»:
— Свой малый в доску! Славный дипломат. Наш кореш. На все сто! Зря мы его пощипали. Тут уж придется перед ним сделать, так сказать, реверанс, поломать шапку.
Потапыч похлопал Тихона по плечу.
— За добро платим добром. Рассчитаемся за услуги. Зла не помни. Исправим свой грех. Это уж как водится.
Столицын победителем смотрел на шайку. Он выиграл первое сражение. Молчал. Думал, как поведут себя бандиты дальше. Чего от него потребуют. По-хозяйски опять расположился в кресле, жестом пригласил, хотя и с некоторым опасением, Зосю сесть рядом. Как бы там ни было, он сильно переволновался.
Пересохло во рту, губы — что тебе полынь, горькие стали.
Потапыч горячо и благодарно забубнил:
— Слушай меня, дипломат. Коль такая вышла оказия, давай-ка раскинем мозгами. Малый ты не глупый. Мы — тоже тертые калачи. Но живем в норах, нос высовываем ночью, сам видишь. Если что не так, извиняй, без гувернеров воспитывались. Да и обстановочка, понимать должен. Тут не до манерности, но и не до обид. Вывел ты нас из тупика. От милиции отбил. Дело не шуточное. А потому на добро ответим тем же. Вот что, парень, давай сообща деньгу делать, и ты будешь с прибылью, и нам доходно. Помоги переправить в своих неприкосновенных австрийских чемоданах кое-какой товарчик в столицу. Народная милиция тебя шерстить не станет. Сам убедился. Оплата сдельная. Чем больше посодействуешь, тем жирнее получишь куш.
Что-то хотел вставить бешеный Степан, но главарь цыкнул на него:
— Говорю я. Заткнись!
— Что-то пока не все ясно, — притворился непонятливым Тихон. Его просто залихорадило от удачи. — Ну, отвезу, а дальше? Помочь вам не против, если хорошо заплатите, от хорошей награды только дураки отказываются. Заработок сейчас мне очень кстати. Поиздержался.
— Вот именно. Отвалим барыш — папаша расцелует с маманей! Соображаешь! С тобой поедет наш человек. Прикрывать тебя от всяких случайностей будет, помогать нести поклажу. А заплатим щедро.
— Вообще-то, конечно, рискованное дело. Хотя и заманчиво… — поколебался Тихон.
— Рискованное? Да ты что — забыл, как от твоей персоны отвалили мильтоны? Соображай. Ты для нас, а мы для тебя, дар господа бога, милость Иисуса Христа.
Беккер теребил бородку, делая вид, что напряженно думает, приняв решение, наконец, взмахнул рукой:
— Что ж, риск — благородное дело. Можно попробовать. Только у меня еще одно условие: чтобы Зосю не трогали! Оставьте ее в покое.
— Согласны. По рукам. Вот это песня. Идет! Мы тебя сведем на днях с атаманом. Он должен сам с тобой покалякать. Прощупать. Глядишь, и понравишься, как и нам.
Тихон постарался не выдать волнение. Ему и во сне не снилось такое везение: ему доверяют и сообщают о предстоящей встрече с атаманом. Будто не придав этой фразе значения, он завел разговор о другом:
