– Ну что за разговоры на юбилее! – за спиной Инны внезапно материализовался Коленька. – Если бы мама вас слышала, обиделась бы.
Он хозяйским жестом скинул с плеч Инны чужое меховое манто, небрежно сунул его в руки Головко и набросил ей на плечи свое кашемировое пальто. Безупречное, как она мимоходом отметила.
– Антон, я тебе уже один раз давал понять, что эта женщина занята. Не любою повторять дважды, – в его голосе прорезался металл.
В мимолетном взгляде, брошенном Головко на Манойлова, Инна успела разглядеть ненависть. Но он тут же опустил глаза, пробормотал что-то неразборчивое и, отступив, растворился среди других гостей.
– А ты, оказывается, имеешь на меня какие-то права? – насмешливо спросила Инна.
– А разве нет? – ответил вопросом Коленька.
– Мне кажется, после почти двухнедельного молчания у твоих прав, даже если они и были, истек срок давности.
– Прости, – его голос звучал ласково и покаянно. Теперь в нем не было и тени металла. – У меня просто серьезные неприятности.
– Какие? – Инна неожиданно испугалась.
– А ты не слышала? У меня угнали «Крайслер». И сожгли склад.
– Как?!
– А вот так. Сначала машина от офиса исчезла. А потом ночью склад загорелся. Там товара было на 60 миллионов в оптовых ценах. В общем, что сгорело, что водой залили. Практически ничего не уцелело.
– Боже мой! А по сводкам ничего такого не проходило.
– Ну, уж я постарался, чтоб в сводки не попало. Это же удар по репутации. Мне надо, чтобы люди шептались о том, что у меня трудности? Тем более что, к счастью, все было застраховано. Но сам факт… Пока со следователем объяснялся, пока со страховкой разбирался, пока запасы товара восстанавливал… В общем, прости, но я замотался совсем. Несколько раз порывался позвонить, но отвлекался на что-то другое. Хотя мне очень тебя не хватало. А как твои дела? Что у Глеба?
– Ой, там все очень неоднозначно. Я сейчас расскажу…
– Подожди, – Коленька ласково прикоснулся к ее руке. – Я у мамы на дне рождения кем-то типа главного распорядителя. Давай мы с тобой завтра пообедаем, и ты мне все расскажешь. Я очень соскучился! Правда.
Внутри у Инны все пело. Ей было приятно чувствовать, что она вызывает у этого мужчины такие эмоции. И было бы любопытно узнать, из-за чего на него ополчились конкуренты. Не связано ли это с гибелью Алексея Карманова?
– Погоди, – осенило ее. – Так это из-за тебя Головко такой побитый? Жаловался, что из-за крупного страхового случая пойдет по миру. На нем лица нет. Говорит, сначала Алешка из-за чего-то переживал. Потом его убили, а теперь еще и выплаты огромные…
– Страховые риски, – пожал плечами Коленька. – Я все застраховал, и мне мои неприятности гораздо ближе к телу, чем его. Прости, если я кажусь тебе циничным. И, пожалуйста, давай поговорим завтра.
До конца вечера Инна успела съесть много разных вкусностей, поговорить с огромным количеством людей, шепнуть подруге Алисе, что, кажется, готова влюбиться, и полюбоваться небывалого размаха получасовым салютом. Инна, как завороженная, смотрела в ночное небо, сияющее всполохами огней, и чувствовала себя абсолютно счастливой.
Тот же лимузин доставил ее домой. По привычке Инна попросила остановиться за углом, чтобы не нервировать видом машины Гошу и не вызывать лишних вопросов. Поскальзываясь открытыми туфельками на снегу, она завернула во двор. Огромная тень отделилась от стены и притянула ее к себе. Мелькнул огромный нож, Инна в ужасе закрыла глаза и ощутила удар по горлу. «Где стол был яств, там гроб стоит», – совсем некстати вспомнилось ей. Больше она ничего не чувствовала.
Свидание в СамарреПара, опоздавшая на самолет Air France, разбилась в автокатастрофе.
Эта новость облетела весь интернет. Новость была реальная, а не выдумка, не чья-то больная фантазия.
Был такой американский фильм про школьников, которые собирались лететь куда-то большой компанией, но одному из них было видение, что они разобьются. Он уговорил друзей отменить поездку. А потом они все стали гибнуть поодиночке, потому что им было предначертано погибнуть.
Казалось бы, все подобные сценарии, рассказы, тексты песен – не что иное, как современное изложение притчи о свидании в Самарре. Ну, той самой, где человек узнал о том, что сегодня он должен встретиться со Смертью, и сбежал в соседний город Самарру. А Смерть заглянула к нему домой, выслушала от прислуги, что хозяин болен и лежит в постели, и задумчиво произнесла: «Странно, что он дома. Я же назначила ему свидание в Самарре».
Но притчи не появляются на пустом месте. Впрочем, как и сценарии, рассказы и тексты песен. Их диктует Жизнь, которая, как сказал кто-то умный, гораздо шире и богаче наших представлений о ней.
Что чувствовала эта бразильская пара, когда опоздала на самолет? Досаду? Гнев? Обиду друг на друга? Может быть, они даже поссорились из-за того, что им не удалось отправиться в задуманную поездку.
Что испытали эти люди, узнав, что самолет исчез, увидев по телевизору найденные обломки и тела пассажиров? Радость? Облегчение? Благодарность судьбе? Может быть, они даже плакали на плече друг у друга оттого, что счастливо избежали страшной гибели.
Они плакали, а судьба подсматривала из-за угла, насмешливо улыбаясь.
Через несколько дней они поехали куда-то на машине. Вместе. Судьба, так же насмешливо улыбаясь, видимо, сидела на заднем сиденье. Что они чувствовали, когда поняли, что аварии не избежать? Этого никто уже никогда не узнает.
От судьбы не уйдешь. Это аксиома, которую мы знаем с детства, которую никому не нужно доказывать. Но Жизнь иногда все-таки подкидывает лишние доказательства для тех, кто не верит в Судьбу, насмешливо улыбающуюся над нашими планами.
Инесса Перцева, газета «Курьер»Глава 17
На белой простыне
Прежде чем оценивать ситуацию, задай себе вопрос: «А мое ли это дело?» Потом закрой рот и иди работать.
Алла Боголепова
Инне казалось, что она плывет. Как и при каких обстоятельствах она оказалась на корабле, она не помнила и не понимала. Но качка была вполне ощутимой, и ей даже казалось, что она слышит шум волн. Инне вдруг ужасно захотелось ощутить на лице соленые капли морских брызг. Она заворочалась, пытаясь подставить лицо ветру и воде, но лишь ощутила вкус соли на спекшихся сухих губах.
Разлепив глаза, она увидела вначале белый потолок с дурацкой лампой дневного света, затем зеленые масляные стены, а потом маму. Та спала, свернувшись калачиком на неудобной больничной кровати.
«Мама в больнице? – с испугом подумала Инна. – Она заболела? И что я здесь делаю?» Она попыталась вытащить руки из-под простыни, которой была накрыта. Одна рука послушалась, а вторая, как чужая, не реагировала на команды, посылаемые мозгом. Более того, чуть выше того места, где находился локоть, рука наливалась тяжелой ноющей болью.
«Мне ампутировали руку! – поняла Инна. – Со мной что-то случилось, и мне отрезали руку! Я теперь буду жить инвалидом!» – от ужаса у нее перехватило дыхание. Краешком мозга, свободным от этого всепоглощающего ужаса, она начала вспоминать свое возвращение с манойловского юбилея и черную тень, метнувшуюся на нее с ножом в руке. Заныл подбородок. Подтянув здоровую руку, Инна потрогала ноющее место и обнаружила не знакомую на ощупь шелковистую кожу, а шершавую поверхность бинта.
«Я жива, это абсолютно точно. Он полоснул меня ножом по шее и что-то сделал с рукой. Осталось понять, что именно. Надо разбудить маму».
Инна попробовала позвать Татьяну Борисовну, но голос ее не слушался. «Он не только отрубил мне руку, но и перерезал голосовые связки! Я теперь буду однорукая и глухонемая!» – от страха Инна решила, что заодно и оглохла, и тихо заплакала.
Это разбудило маму. Татьяна Борисовна подскочила к кровати дочери.
– Инночка, ну, слава богу, проснулась!
– Мама, – она с радостью поняла, что все слышит и даже может разговаривать. – Мамочка, мне руку отрезали?
– Руку? – Татьяна Борисовна с недоумением смотрела на дочь. – А, руку… Нет, конечно. У тебя капельница стоит, поэтому руку к кровати привязали, чтобы ты ее нечаянно не вытащила.
– Она болит…
– Затекла. Сейчас я медсестру позову, она тебя отвяжет. Потерпи, деточка.
Пришедшая медсестра отвязала Инну от кровати, вытащила иглу и отставила в сторону штатив с капельницей, откинула край одеяла и ловко сделала укол, попутно сунув Инне в рот электронный градусник.
«До чего городская медицина дошла! – подумала журналистка Перцева. – Откуда в нашей захудалой больнице такие навороты?»
