— Возможно, это покажется тебе слабым утешением, Адриан, — промолвил я, искоса поглядывая на своего спутника, погруженного в мрачные думы, — но никто из нас не знает, какая участь его ждет.
Адриан горько улыбнулся. Крупные снежинки, словно белые мотыльки, падали на его рыжеватую голову.
— Тебе хорошо говорить! Ты прожил долгую благополучную жизнь. И с высоты твоих лет и опыта тебе легко судить о тех, кто обречен на страдания и преждевременную смерть.
— Ты не понял меня, Адриан. Я хотел сказать, что жизнь прекрасна, а долгая жизнь прекраснее вдвойне. Но существует еще и потусторонний мир, и он прекраснее любого земного рая. И поверь, когда-нибудь мы все окажемся там и заживем в счастье и покое. Я, во всяком случае, не стану паниковать и возражать, когда придет моя очередь отправиться туда.
— Ты забываешь об одной мелочи. Зачем мне потусторонняя райская жизнь, если я не испытал все радости и горести земного существования? Вспомни свою молодость, Френсис. Хотел ли ты тогда обрести вечное счастье в потустороннем мире, распрощавшись с земной жизнью? Мог ли ты отказаться от уличных боев с соперниками, претендующими на господство над твоей территорией, от ухаживания за самками, от экскурсий по новым местам, от головокружительных прыжков по крышам, от рискованной охоты за мышами и крысами?
— Нет, — честно признался я. Мне стало понятно, что Адриан настоящий философ и хорошо знает жизнь. — В молодости мне было жаль расставаться с жизнью. Ты совершенно прав. Создатель послал нас в этот мир для того, чтобы мы поняли, что такое рай. И если мы не обретаем его в нашей обыденной земной жизни, значит, его вообще не существует.
Мы подошли к каменной ограде и вскочили на нее. Перед нами была развилка. Налево шла дорога в стеклянный дворец, направо — к моему дому. Пора было прощаться. Однако любые слова после такого разговора звучали бы фальшиво. Мы снова находились в нашем старом добром квартале, заваленном снегом. Не только лабиринт ограды был запорошен им, но и тыльные фасады домов, в окнах которых горел свет. Вдали на холме возвышалось здание фарфоровой фабрики. Где-то громко лаяла собака. Вечерний покой и снежное убранство садов произвели на нас большое впечатление, несмотря на мороз и тяжелый предыдущий разговор. Теперь я хорошо понимал Адриана. Он прав: рай находится здесь, а не в потустороннем мире! Но как мне помочь ему?
— Адриан, неужели твои дела обстоят так плохо? Может быть, существуют какие-то средства против преждевременного старения?
— Нет, таких средств не существует! Я видел лабораторные отчеты, компьютерные файлы, написанные от руки заметки Агаты, научные книги по интересующей меня теме. Все это лишило меня последней надежды. Ученые еще не придумали противоядия против преждевременного старения. Если процесс начался, его уже ничто не остановит. Теперь меня интересуют только два вопроса: отношусь ли я к группе подопытных животных и когда в моем организме начнется процесс преждевременного старения?
— Но зачем мучить себя подобными вопросами? Может быть, лучше выкинуть все это из головы и наслаждаться жизнью? А там будь, что будет!
— Нет, я так не могу. Каждое существо должно знать, откуда оно, кто оно и в каком направлении движется. Я не люблю невежд и не считаю их счастливыми. Возможно, я совершил большую ошибку, приобретя слишком много знаний. Прощай, Френсис!
Он повернулся и по запорошенной снегом стене направился в сторону лесопарка. Я проводил его взглядом. Постепенно Адриан превратился в черную точку за пеленой кружащихся снежинок. Я стоял неподвижно, чувствуя оцепенение во всем теле. Я был не в силах даже моргнуть. А потом меня захлестнула буря чувств. Слезы снова выступили на моих глазах.
— Адриан! — крикнул я. — Адриан, постой!
Он остановился и повернулся ко мне. Я что было духу бросился к нему и, подбежав, внимательно вгляделся в его медно-желтые горящие глаза, испытующе смотревшие на меня. Я дотронулся правой лапой до его мордочки и по старой кошачьей традиции потерся лбом о его лоб. Печально усмехнувшись, Адриан повернулся и засеменил к своему дому.
Глядя ему вслед, я подумал о том, что теперь очень не скоро увижу его. У нас было очень мало шансов победить в этой грязной игре. По существу, у нас были связаны лапы. Нашими противниками оказались не просто подлые люди, нам противостоял огромный концерн. Безумие надеяться, что нам удастся одержать победу в этой борьбе. К тому же мы не знали правил, по которым идет игра. Все события были окутаны тайной. Я понятия не имел, с кем именно разговаривала Фабулус в ледяном доме, за кем охотились лыжники и кто хозяин мастерской. По всей видимости, Зорро, как называл его Адриан, и являлся тем фантомом, которого я заприметил в заснеженном саду за кустами. Но все это мало что говорило мне.
Впрочем, даже если мы и найдем ответы на все наши вопросы, даже если разгадаем все загадки, это будет пирровой победой, потому что все равно ничто уже не спасет Адриана и многих моих собратьев.
Вот какие мысли не давали мне покоя. Ничего утешительного не приходило мне в голову. Вскоре, однако, я почувствовал страшный голод и подумал о том ужине, который приготовил мне Густав. Я вытер слезы и отправился домой. Я не чувствовал холода, тело мое сковывала свинцовая усталость. Я стремился домой к Густаву с таким нетерпением, с каким медведь стремится залечь в берлогу накануне зимней спячки. Но радость возвращения к домашнему очагу и встречи с хозяином омрачалась мыслями о жестокой участи обитателей стеклянного дворца. Я все еще слышал слова Адриана: «Я совершил большую ошибку, приобретя слишком много знаний». Я хорошо понимал, что он хотел сказать.
Я побежал по лабиринту стены. Из-за снегопада и ранних сумерек я не мог разглядеть ничего вокруг и двигался по наитию. Мое хорошо развитое чутье, как точный навигационный прибор, безошибочно вело меня домой.
Внезапно внимание мое привлекли метнувшиеся слева тени. Они пробежали по снегу близлежащего сада и прыгнули на шедшую параллельно стену, а затем быстро соскочили вниз. Я остановился и попытался разглядеть, что там происходит. Приглядевшись внимательнее, узнал двух подружек Фабулус, которых видел в компании Адриана в тот день, когда обнаружил первый труп, висевший на кране фонтана в заснеженном саду. Я с облегчением вздохнул. Это были две кошечки восточной породы с вытянутыми мордочками, изящным телосложением и ярко-синими глазами. Они были явно чем-то встревожены, и я решил прийти им на помощь.
— Эй, вы! — крикнул я. — Что случилось? Чего вы там суетитесь?
Услышав мой голос, кошечки нервно отскочили в сторону, однако, оглянувшись и узнав меня, сразу же успокоились.
— Это ты, Френсис? — спросила старшая, вытянув шею в мою сторону.
— Да, это я. Я вас знаю. Мы встречались вчера.
— Мы живем в этом районе всего лишь месяц и еще плохо ориентируемся здесь. Мы заблудились.
— А в каком доме вы живете? — поинтересовался я, изображая из себя джентльмена, имеющего самые честные намерения.
Кошечки были еще совсем молоденькие, но будущим летом я вполне мог начать ухаживать за ними.
Они назвали улицу, на которой был расположен их дом.
— Пойдемте со мной. Нам по пути.
Дамочки сразу же вскочили ко мне на ограду и в благодарность обнюхали меня с непосредственностью подростков. Наверное, не стоит говорить, что теперь я с нетерпением ожидал наступления будущего лета, хотя и чувствовал себя несколько скованно от усталости. Но, мне было сейчас не до любовных утех.
— Что заставило вас в такую отвратительную погоду покинуть теплый дом? — спросил я, когда мы тронулись в путь. Наверное, я был похож на старого брюзгу. — На таком холоде недолго замерзнуть.
— Мы не собирались долго гулять, — сказала старшая. — Мы договорились во второй половине дня встретиться с нашей подругой Фабулус. Но она так и не пришла на назначенную встречу. Тогда мы отправились на ее поиски и заблудились.
— У Фабулус есть дела поважнее встреч с подружками, — заметил я.
— Да, ты прав, — согласилась младшая, которая в будущем обещала превратиться в настоящую роковую красотку. — Она всегда такая печальная, и у нее постоянно глаза на мокром месте. Мы хотели немного взбодрить ее и поднять ей настроение.
Я знал, что не получу от них интересной информации, поскольку Фабулус вряд ли делилась с ними своими секретами. И все же я рискнул задать им несколько вопросов.
— А как вы думаете, почему она все время грустит?
— Фабулус переживает за сына. Он серьезно болен, но, несмотря на это, убежал из дома и сейчас слоняется где-то. Она хочет уговорить его вернуться домой и пройти курс лечения. Но он не слушается ее.
Услышав эти слова, я оцепенел. У меня было такое ощущение, как будто я получил сильный удар по голове. Картина происходящего, уже сложившаяся в моей голове, распалась на отдельные фрагменты, которые соединились затем в совсем другом порядке. Мои спутницы тоже остановились и с удивлением посмотрели на меня. Немного придя в себя, я покачал головой.
