Услышав это, Карина распахнула глазки и вопросительно уставилась на Шуру:
– Мама, правда? Мы скоро отсюда уедем?
Шура укоризненно посмотрела на Веру. В то, что станет владелицей особняка Радугина, она до конца поверит лишь тогда, когда получит на руки все бумаги. Пока же лучше ничего не планировать и уж тем более не обнадеживать ребенка.
– Тетя Вера просто мечтает, – ответила она дочери. – Что в скором времени нам дадут другую квартиру…
– Но она сказала про дом!
– Или дом.
– Мама, а если нам его дадут, ты мне собаку купишь?
Шура закатила глаза.
– Как ты меня достала со своей собакой! – И, подтолкнув дочь к двери, буркнула: – Пошли уже гулять…
Выйдя из дома, Шура остановилась у подъезда, чтобы решить, куда идти: на детскую площадку, в парк или правда на реку.
– Пойдемте на реку? – предложила она спутницам. – Устроим пикничок.
– Отличная мысль, – поддержала ее Вера. – Костер разведем, сосисок пожарим…
– Так мы ж не взяли ничего!
– Купим по дороге.
– Я тогда за деньгами сбегаю…
– Ой, Шура, не мелочись, а? Есть у меня деньги.
И, схватив подругу под руку, Вера потащила ее к стоящему в конце улицы магазинчику, под гордым названием «Минимаркет».
– Что-то сегодня народу тут – не протолкнешься, – заметила Шура, сойдя с мостика и направившись к зоне отдыха.
– Да уж, – поддакнула Вера, которая тоже подивилась столпотворению. На улице было прохладно, и такое скопление людей на пляже было фактом невероятным. – А может, сегодня какой-то городской праздник? День Нептуна, например?
– Нет, не похоже… – Шура остановилась и указала на припаркованную у заброшенной водокачки серую «полубуханку», а иначе говоря, «пазик». – Смотри, труповозка! Уж не утонул ли кто?
– Все возможно. Хотя меня всегда удивляло, как люди умудряются тонуть в этой речушке.
– Так пьяные лезут. А вода холодная, ноги сводит, ну и…
Тем временем Карина высмотрела в толпе какую-то свою приятельницу и кинулась к ней, потрясая в воздухе Карлом.
– Шур, – обратилась к подруге Вера, – если там покойник, то надо бы увести девочку. Незачем ей смотреть…
– Я и сама так подумала. Пойду к Ритиной маме – девочку, с которой Карина сейчас болтает, Ритой зовут, а ее мать Дарьей, все разузнаю, а ты подожди меня здесь…
Вера кивнула, но тут к двери труповозки подлетел милиционер, распахнул ее и махнул кому-то рукой, и она решила подойти поближе, посмотреть. Сделав несколько шагов вперед, Чайка встала на носочки и заглянула за спины зевак.
– Вон, вон, несут! – азартно прошептала стоящая впереди пожилая женщина. – Смотрите!
Толпа и без ее подсказки уставилась на носилки, которые тащили двое в штатском. Хотя рассмотреть покойника не было возможности из-за накинутого на него покрывала, Вера поняла, что это женщина (две характерные выпуклости подсказали). А вот о том, что она не утопленница, стало ясно из разговора двух бабулек.
– Из-за чего померла-то? – спросила одной у другой. – Молодая, говорят, девка…
– Ага, годков тридцати. А померла незнамо отчего. То ли сама пьяная упала и башкой стукнулась, то ли долбанул кто…
– Не снасильничали?
– Вроде нет. Одежка в порядке. Но, главное, не грабанули. И сумка при ней, и украшения.
– Видать, правда сама стукнулась.
– А то! Вчерась же в школе вечер встречи был, так все ученики бывшие перепились и колобродили до утра…
Вера слушала их разговор довольно внимательно, но вдруг отвлеклась. А все из-за того, что увидела в руках милиционера знакомый предмет – дамскую сумку на цепочке фирмы «Прада». Точно такая же была вчера в руках Кати Старковой.
– Простите, – обратилась Вера к бабулькам, – а вы не видели покойницу?
– Как не видела? – откликнулась одна из них, та, что посвящала другую в курс дела. – Очень хорошо видела.
– И какая она из себя?
– Я козу на выгулку повела, – издалека начала старуха, – всегда ее на реку гоняю, тут трава сочная, но не сюда, тут народу тьма, а подальше. И вот идем мы с Машкой…
– Машка, это коза ейная, – подсказала вторая бабка.
– Да, коза. Так вот, идем мы с Машкой, и вижу я вона там… – Рассказчица показала узловатым пальцем на кусты, в которые ночью лазил по надобности, как видела случайно Вера, Олег Яшин. Сейчас их как раз огораживал яркой лентой один из милиционеров. – Короче, гляжу у кустов ребятня сгрудилась. Мальчишек человек пять. Все голышом, в смысле, в труселях одних, купаться пришли…
– Так что с покойницей? – устала выслушивать ненужные подробности Вера.
– Она там и лежала. В кустах ентих. А мальчишки ее нашли. Одному из них приспичило, туда ломанулся, а там она, покойница. Испугались, бедные, не знали, что делать. А тут я с Машкой, и они ко мне за советом. Я велела им милицию вызывать – у всех же сотовые сейчас, а сама посмотреть на мертвую пошла. Вдруг, думаю, кто знакомый…
– И что?
– Лично я покойницу не знала, но пару раз в городе видела. Эффектная девица, такую не пропустишь! На машине блестящей ездила и одевалась красиво, только уж юбки больно короткие носила, чуть срам прикрывающие.
– Блондинка, брюнетка, рыжая?
– Да всякая! Сейчас ведь вы, молодые, чуть ли не каждый месяц перекрашиваетесь. И даже цвет глаз как-то меняете! Вот у покойной девицы то голубые глаза, то карие были. Черт знает, как ей это удавалось…
«Катя. Точно Катя Старкова! – пронеслось в Вериной голове. – Мы ушли, а ее, значит, убили… Или нет? Может, правда сама споткнулась, пьяная ведь была, и ударилась головой? Только зачем в кусты полезла?»
– Вера! – услышала Чайка нервный оклик. К ней спешила Шура. – Ты знаешь, кто умер-то?
– Катя Старкова? – Интонация была вопросительная, но Вера чувствовала, что сейчас получит подтверждение своему предположению.
– Да, она! Мне Дарья сказала. Якобы ее в кустах нашли с проломленным черепом.
– Как думаешь, убийство?
– Ну а то как же?
– А если она сама…
– Вер, да там стукаться не обо что. Вернее, можно о толстую ветку, и тогда шишка вскочит, но чтоб убиться насмерть…
– Правильно говоришь! – раздался за Шуриной спиной невнятный возглас. Повернувшись, она увидела Федю Пронькина. – Привет, – поздоровался он с ней. А затем и с Верой: – И ты здравствуй.
Сегодня у Федора был выходной, поэтому робы на нем не оказалось. Пронькин был одет в клетчатую рубаху и брюки. Оба предмета гардероба сидели на нем ужасно. По всей видимости, он носил их до тюрьмы, когда весил килограммов на двадцать больше. Теперь же стал таким худым, что одежда сорок восьмого размера болталась на нем, как на огородном пугале. Особенно отвратительно смотрелись штаны. Федя подвязал их матерчатым ремнем (именно подвязал, потому что он был не застегнут, а завязан узлом), но брюки все равно спадали и наплывали огромными пузырями на его резиновые сапоги.
– Ба, Федя! – воскликнула Шура. – А ты чего тут? – С тех пор как Пронькин освободился, она ни разу не видела его в общественных местах. Только в школе встречала. Было такое ощущение, что он после работы сразу бежит домой и сидит там безвылазно. – Погулять решил?
– Ага, с дочкой…
– И где она?
– Да вон, с твоей бегает.
– Рита твоя дочь?
– Ты разве не знала?
– Нет. У нее ж фамилия Савушина.
– Дашка свою дала. Вернее, сначала-то Рита была Пронькиной, но когда меня посадили, – Федя тяжко вздохнул, – развелась со мной. А вскоре замуж вышла за Савушина. И дочку на его фамилию переписала…
Шура слышала историю впервые. Несмотря на то что с Федей они работали в одной школе, разговоров по душам у них не происходило. Когда-то бывшие одноклассники были довольно близки, но после тюрьмы Пронькин стал очень нелюдимым. Спросят что – ответит, но обычно стандартно. Все разговоры были типа: «Как дела?» – «Нормально!» – «А здоровье?» – «Более-менее!» – «Чем вечером займешься?» – «Да найду чем!»
– Ладно хоть с Ритой видеться разрешает, – продолжал Федор. – Правда, одних нас никуда не пускает. Всегда с нами… – И Пронькин улыбнулся своей стариковской улыбкой. – Ну да ладно… Мне главное, что дочка не забывает, кто ее настоящий отец…
– А что ты там насчет Катиной смерти говорил? – спросила у него Вера. Сейчас это ей казалось более важным, чем жизненные передряги бывшего соседа по парте.
– Да замочили ее, точно! – воскликнул тот.
– Почему ты так думаешь?
– Убили ее возле вон того дерева, – указал Федя на поваленный ствол дуба, на котором вчера сидела Катя, – а после смерти в кусты перетащили.
– Откуда знаешь?
– Слышал, как менты говорили. Потом сам присмотрелся и увидел след на траве. К тому же ее сумка лежала не рядом с телом, а на расстоянии. Как будто ее потом в кусты закинули…
Он хотел продолжить, но тут из толпы выскочила Рита и звонко крикнула:
– Папа, мы пошли на детскую площадку. Ты с нами?
Пронькин сразу позабыл об убийстве Старковой и также о Вере с Шурой, заторопился к дочери. А Одинец услышала голос своей дочки:
