– Да, и понял, что сейчас она проживает на ферме в одном местечке неподалеку от Авиньона. «Хозяйка – Натали Дютронк». Я стал искать в Интернете сведения, которые могли бы касаться этой ли женщины или ее фермы, и выяснил, что Натали держит коз и занимается производством козьего сыра…
– Арман, – вздохнул Бертран, – ну вот почему бы вам не рассказать все это мне раньше, когда мы только познакомились… Помнится, раньше вы мне рассказывали все совершенно по-другому…
– Так я и пригласил вас сначала исключительно для того, чтобы вы нашли колье…
– Да-да, я понимаю… Получается, что вы сами сначала познакомились с этой Натали Дютронк…
– Да-да, именно так все и было. Я сам поехал в Авиньон, познакомился с хозяевами, рассказал, кто я и кто мой отец, подарил Натали несколько бутылок нашего коньяка, а она мне подарила целую корзинку с сыром… Еще мед, варенье из дыни… В первый раз я не стал разговаривать с ней о Полине, да и вообще мне не хотелось попадаться Полине на глаза… Мне важно было зацепиться за эту ферму, за это знакомство… И только спустя неделю я позвонил Натали и попросил о встрече. Мы встретились с ней в Париже, куда она приезжала по делам. Я собирался попросить ее поговорить с Полиной о том, чтобы она приняла мое предложение перейти на работу ко мне, няней… Ничего лучшего мне в голову в связи с Полиной не пришло. К тому же у меня был шанс избавиться от прежней няни. Она была хорошей девушкой… Но Нина плохо говорит по-французски, а няня совсем не знала русский…
– Я знаю, я нашел ее…
– И она сказала, что я ей заплатил за то, чтобы она ушла… Что ж, у каждого свои цели… Так вот. О Натали. Я понимал, что моя просьба удивит ее и что она вообще может догадаться, что дело тут не чисто и что мой приезд на ферму был не случаен и так далее… И тут вдруг Натали сама, первая обратилась ко мне с просьбой. Она сказала, что ее сын собирается открыть ресторан в Авиньоне и что он хотел бы покупать у нас вино и коньяк… Словом, мы начали разговаривать о бизнесе, и я в конце разговора как бы вскользь сказал, что ищу хорошую русскую девушку… Ну, а дальше вы уже, наверное, знаете… Для меня-то было не принципиально, явится ли наше знакомство с Полиной случайным или нет. Важно было заполучить ее, привезти домой и посмотреть, как будет себя вести моя жена, когда увидит ее…
– Арман, ну зачем вам было идти таким сложным путем? – недоумевал Бертран. – Почему вы сами не могли обо всем расспросить Нину?
– Я хорошо знаю ее. Признаться в том, что я залез в ее туалетный столик и перерыл все бумаги, я не мог. Это понятно. Если же начал бы задавать вопросы о Полине, Нина наверняка сделала бы вид, что никакую Полину она не знает и все такое…
– Все равно все это как-то странно… Ну, и что было дальше? Нина вернулась из больницы домой, где уже находилась несколько дней Полина… Вы видели ее реакцию? Их реакцию друг на друга?
– Да, видел. И мне показалось, что они обе нервничали. Но только Полина переживала, как новый человек в семье, как няня, которая ожидает приезда своей хозяйки, и я понимал ее… А вот волнение Нины объяснить моментом было никак нельзя… Я видел, что она встревожена… И с тех самых пор моя жена окончательно потеряла покой. Она перестала спать…
– Тогда почему же вы не поговорили с Полиной? Вы же могли ей задать вопрос, не встречались ли они прежде с Ниной…
– Я спросил ее однажды и думаю, что она даже не обратила на это внимания… Сказала просто, что нет, они никогда прежде не виделись, что не были знакомы. Вот и все! Не мог же я рассказать Полине о том, что моя жена следила за ней с того самого дня, как Полина покинула Москву… Да и вообще, все указывало на то, что Нина обозналась…
– Арман, вы недоговариваете…
– А потом я решил подыграть Нине…
– Арман, вы ничего не хотите мне рассказать прежде, чем вы вернетесь к теме бриллиантов? Вы сказали, Арман, что в туалетном столике были какие-то записки и письма… А можно подробнее? Что это были за письма?
– Хорошо… Я скажу… Это были записки, которые кто-то посылал Нине в разное время… Мятые, скорее нацарапанные на бумаге… С очень странным и, может быть, даже угрожающим текстом… Вот, я переписал их… Взгляните.
Арман достал из кармана сложенный в несколько раз листок. Бертран прочел: «Твое прошлое уже совсем близко», «За все надо платить…», «Страсть погубила тебя», «Интернат номер…», «А как же малыш?»…
Бертран смотрел на Армана, не отрывая взгляда.
– Да, Бертран, да… Здесь только один вариант разгадки этого ребуса… Думаю, что у моей жены в России есть ребенок, который воспитывается в интернате… И тот, кто это знает, а также знает о том, где и с кем живет Нина в настоящее время, пытается ее шантажировать этим…
– И вы до сих пор ничего не сказали Нине? Но почему? Ведь если это так и вы знаете причину ее затянувшейся депрессии, то не лучше ли было поговорить с ней начистоту и объяснить ей… Хотя постойте. Вы бы смирились с этим? Или же она права и, зная вас, предполагает, что вы тотчас разведетесь с ней, если узнаете об этом?
– Я вам так отвечу, Бертран. Когда мы, узнав о подобных женских тайнах, обсуждаем это с посторонними и эти истории касаются кого угодно, но только не нас, мы склонны к осуждению, но, когда понимаем, что эта драма произошла в вашей семье, можем заставить себя закрыть на это глаза. Но вот так просто взять и закрыть глаза на прошлую жизнь Нины мне будет трудно, но не потому, что мое мнение о ней так уж сильно изменится, дело не в этом… Просто этого ребенка мне придется взять к себе, а это может послужить причиной моего окончательного разрыва с моими родителями… А мне бы этого не хотелось.
– И что же вы намерены предпринять?
– Я бы хотел, чтобы вы поехали в Россию и попытались на месте разобраться, что к чему, где сейчас находится этот ребенок. А когда вы это узнаете и сообщите мне, я постараюсь уладить этот вопрос таким образом, чтобы этот ребенок был обеспечен до конца своих дней, но Нина о нем забыла… Когда я все это улажу, я сам поговорю с ней, добьюсь того, что она сама мне все расскажет, и вот тогда-то я и скажу ей, что обо всем этом догадывался и предпринял все необходимые меры, чтобы ребенок ни в чем не нуждался и оказался в хороших, надежных руках…
– Нет, я, конечно, понимаю, что вы можете дать ему или тем, кто его сейчас воспитывает, деньги. Но если он сейчас находится в интернате, о чем говорилось в одной из записок, то как вы можете повлиять на то, чтобы его усыновили или удочерили хорошие люди? Это невозможно… Здесь или повезет, или нет…
– Бертран! – лицо Армана исказила страдальческая гримаса. – Мне и так тяжело, а тут вы еще…
– Хорошо, я понял. Конечно, я поеду. Я постараюсь узнать все о прошлом вашей жены, у меня есть связи в Москве… А теперь, господин Лемон, предлагаю вернуться к бриллиантам…
Марокко, 2010 г.
Я так ждала этого звонка, что, когда Бертран позвонил, чуть не расплакалась. Мы говорили с ним довольно долго, он рассказывал мне удивительные вещи, и я была рада, что поведала ему в свое время обо всех, с кем переписывалась последние годы… На самом деле, и почему это я не обратила внимания на то, что мы с Ларисой Орловой были едва знакомы? Хотя я знала, конечно, немало примеров, когда и малознакомые люди вступали в ни к чему не обязывающую переписку… Я даже не могла припомнить, когда и где мы познакомились. Возможно, она приходила к нам в офис по каким-то делам, после чего оставила свою визитку… Потом, возможно, она поздравила меня с Новым годом, потом с днем рождения… Такое случается просто на автомате, когда какая-нибудь интернет-система подсказывает вам день рождения ваших знакомых… Бертран выяснил, что сообщения отправлялись от французского провайдера, а не из Москвы… Я даже на это не обращала внимания. Вероятно, Нина нашла это имя среди моих интернетовских «друзей»… Теперь понятно, откуда она знала, где я нахожусь, и как отправляла туда своего братца…
Но самое интересное – это, конечно, история с бриллиантами.
Выяснив, что Нина решила меня упрятать за решетку, и желая проверить это наверняка, Арман решил подыграть своей жене и сделал так, чтобы в доме появилась очень дорогая вещь. Но как это сделать, чтобы не вызвать подозрения ни у Нины, ни у ее братца? Арман вычислил адрес Виктора, проник туда под видом одного из рабочих-строителей и подложил в одну из коробок копию царского колье, принадлежащего его матери, зная наверняка, что Виктор рано или поздно обнаружит его. Так оно и произошло. Конечно, Виктор сразу же отправился к своим ювелирам, оценщикам, предполагая, что это настоящие бриллианты. Однако ему указали истинную стоимость колье – примерно пятьсот евро. Но и здесь Виктор решил подзаработать на своей сестре, продав ей это украшение за три тысячи евро. И вот тут-то и начинается самое интересное. Арман заменил фальшивку настоящим колье, взятым у матери буквально на несколько часов (он объяснил это тем, что хочет показать его Нине, чтобы продемонстрировать работу ювелира, сделавшего копию, чтобы сравнить эти два колье), и они с Ниной отправились к Форе, чтобы тот оценил настоящий складень. Ювелир сразу же понял, что перед ним настоящее произведение ювелирного искусства, и оценил его соответственно. Таким образом Нина узнала, что купила у брата настоящие бриллианты. После этого Арман вернул их матери, а фальшивку отдал Нине, чтобы она положила ее в футляр и спрятала у себя, с тем чтобы потом якобы отнести в банк на хранение. И спустя некоторое время Арман сам взял это колье и спрятал его в надежном месте. Но без футляра. Его он оставил просто на полу, как если бы вор выбросил его… И стал ждать, как поведет себя Нина…
