– И что это вы тут делаете?
Молодые люди оглянулись. Перед ними стояли две пенсионерки из категории бдительных старушек. Одна повыше и дородная, платье на объемистой груди застегнуто на крупную брошь. В высокую прическу воткнут гребень. Рада сразу вспомнила одну из детских своих книг: «Карлсон, который живет на крыше». Так вот эта тетушка оказалась просто вылитая фрекен Бок. Ее подружка со спины могла сойти за Малыша – худенькая, с короткой стрижкой и горделиво прямой спиной. Наверняка балетом занималась, подумала девушка, невольно выпрямляясь.
– Мы студенты, приехали на практику, собирать материал для диплома, – глядя на бабушек честными голубыми глазами, ответил Алекс. – Мы учимся на историческом, и нам досталась тема об историческом наследии Кёнигсберга. Вот, ищем дома с отметинами на камнях, фотографируем.
– У вас чудесный город, – подхватила Рада. – И нам здорово повезло с темой. Мог бы достаться какой-нибудь Урюпинск.
– У меня свекровь – царствие ей небесное – была из Урюпинска, – отозвалась «фрекен Бок». – Уж тут-то точно получше будет. Культурный город, и чисто у нас здесь. – Она неодобрительно оглядела порядком перемазанного молодого человека.
Тот торопливо принялся отряхивать джинсы и с виноватой улыбкой сказал:
– Наука требует жертв.
– А вы не знаете, в этом районе есть еще дома со знаками? – спросила Рада. – Ну, отпечаток волчьей лапы или ладони.
– На соседней улице, дом где почта. Там, если с торца-то зайти, то видать вроде птицы что-то, – доброжелательно улыбаясь, сказала худенькая бабка.
– Правда? Ой, спасибо. Мы пойдем посмотрим. До свидания!
И, взявшись за руки, они поспешили прочь. Движимые любопытством (и чувствуя спинами взгляды бдительных бабок), Алекс и Рада действительно дошли до почты и, «зайдя с торца», нашли что-то похожее на грубый рисунок. Судя по крючковатому клюву и размеру лап, это был орел. Они его тоже сфотографировали и пошли по направлению к дому.
– Что мог значить этот орел? – спросила Рада.
– Не знаю. Вообще-то не каждый знак имел мистическое значение. Это могла быть печать каменщика. Или оберег. Но куда интереснее думать, что это тоже указатель, правда?
– Да… Алекс, а как мы попадем внутрь?
– В книгохранилище? Пока не знаю, но что-нибудь придумаем.
Дома они увеличили на компьютере снимки, сделанные мобильником.
– Это перст. Указание пути, – задумчиво сказал Алекс.
– Да? По-моему, просто стрелка, толстенькая и кривая, – удивилась Рада. И тут же спросила: – И при чем тут вообще руны? Это нелогично. – Она ходила по кабинету дяди, то прикасаясь к лежащим на полках артефактам, то проводя пальцем по корешкам книг. – Я поняла бы определенный порядок: от современности в глубь веков. Или обратно: от древности к нашему времени через, скажем, Канта. А тут как-то все бестолково.
– Напротив, – Алекс оживился, – для меня все проясняется. Думаю, мы ищем нечто, оставленное немцами.
– Немцами какого исторического периода? Тевтонцами? Пруссами-язычниками?
– О нет, так далеко мы не пойдем. Скорее всего, это наследие Второй мировой войны, и тайна, к которой нас ведут, принадлежит нацистам.
– Но при чем здесь руны? – опять вопросила Рада.
– Видишь ли, – Алекс удобно устроился в кресле Николая Андреевича и принялся читать лекцию, – нацизм придавал огромное значение языку символов. Тщательно разработанный символический ряд должен был воздействовать на сознание масс, вызвать ностальгию по героическим временам, убедить народ в исключительности их происхождения – напрямую от богов. А отсюда рукой подать до сверхмиссии и до вседозволенности.
Вот, например, свастика. – Алекс вынул из ларца сломанный кинжал. Его пальцы почти с нежностью скользнули по лезвию и погладили рукоять. – Это свастика – один из тех основных символов, которые были весьма широко распространены в самой глубокой древности. Она встречается на Дальнем Востоке, в Средней и Юго-Восточной Азии, в Тибете и Японии.
Как правило, в ней видят солярный, то есть солнечный знак. Ну и еще считается, что если концы свастики загнуты так, что она катится по движению солнца, – то это добрый знак. А если колесо движется противоестественно – то есть против солнца, – то знак обретает злую силу. Хаусхофер считал, что свастика – символ грома, огня и плодородия у древних арийских магов.
– Кто такой Хаусхофер?
– Это очень загадочная личность, и его роль в истории до конца так и не выяснена. О Хаусхофере до сих пор ходят мрачные легенды. Будто бы он был не просто искусным дипломатом, специализировавшимся на Юго-Восточной Азии, но и членом различных оккультных обществ, тайно управляющих человеческой цивилизацией. Ну, это все очень неопределенно, а нам нужно сосредоточиться на главном.
Итак, руны. Они явились основой письменности древнегерманских и скандинавских народов, что связывало германцев с арийцами, которые происходили, по мнению фюрера, напрямую от богов. Однако руны нельзя рассматривать только как алфавит. Каждый знак имел собственное имя и определенную магическую функцию.
Собственно, руны не являются единственным в своем роде супералфавитом. Иудеи создали каббалу, опираясь на значения букв и символов. Гитлер опасался каббалистов, оперирующих сефиротами, и в противовес еврейским козням использовал охранительные свойства рун, потому что верил, что все арийское должно быть могущественнее колдовства низших рас.
Ирада взглянула на парня с уважением. Однако он действительно историк. Она и слов-то таких никогда не слышала: вот что такое, например, сефирот? Однако признаваться в собственном невежестве не хотелось, к тому же этот загадочный сефирот вряд ли имеет непосредственное отношение к той тайне, которую они пытаются разгадать сейчас. Отложив расширение кругозора на потом, Рада сосредоточилась на рунах и немедленно обнаружила среди странных значков знакомый.
– Это я видела в кино, – заметила она, указывая пальцем на одну из страниц тетрадки с рунами.
– Конечно видела, это знак дивизий СС. И одновременно руна «сиг». Символ грома и молнии… Теперь смотри сюда. – Алекс извлек из ларца печать. – На что похоже?
– Ну, на флажки… или топорики.
– Молодец! Это двойной топор, он соответствует руническому знаку «лак». Этот знак является вариантом тайного Ключа, представляющего завершенность цикла и своеобразную бездну между ветхим и новым, между бесконечностью и бесконечностью. Вот скажи, ты видела в кино жест, который делает Гитлер: скрещенные на груди руки?
– Вот так? – Рада скрестила руки на груди, ладони легли на ключицы.
– Точно! Это ритуальный жест Великого магистра масонов: руки под прямым углом скрещены на груди и соответствуют знаку «лак».
Рада взяла печать. Металлическая кругляшка, укрепленная на рукоятке, довольно тяжелая. На самой печати изображен символ, который теперь, с высоты свежеприобретенного знания, она не могла назвать иначе как руна «лак».
– Обалдеть, – пробормотала девушка. – Но при чем здесь Калининград?
– Не вздумай это где-нибудь на улице ляпнуть. Нас камнями закидают. – Алекс хмыкнул. – Местное население желает веровать, что они проживают в Кёнигсберге. А Зеленоградск – та еще дыра, доложу тебе, – называется Кранц. Светлогорск – Раушен. На картах и в документации сохраняются названия городов послевоенного, советского периода. Но в обиходе и для коммерции используются старые немецкие названия. Это стало местной идеей фикс. Понятно, что таким образом сюда завлекают богатых немецких туристов, надеясь на финансовые вливания и не знаю на что еще. Вот только мысль о том, что настоящая Германия, или, если угодно, немецкий порядок, начинается не с названий, а с чистых улиц, наши, как всегда, не догнали.
– Разруха начинается с парадной лестницы, по которой все прутся без калош, – пробормотала Рада.
– Чего?
– Ну, я точно не помню, но что-то такое говорил доктор Борменталь у Булгакова. И по поводу того, что разруха главным образом в головах.
– Да, я фильм смотрел, кажется, – неуверенно кивнул Алекс.
Они помолчали, Рада решила, что получила некую моральную компенсацию за незнание каббалы и прочих исторических реалий. Потом девушка опять вернулась к насущному:
– И все-таки, почему Кёнигсберг?
– Ну, наверное, потому, что у этого города такая богатая мистическая история, – пожал плечами Алекс. – Вот ты слышала что-нибудь о лаборатории «Кёнигсберг 13»?
– Нет, а что это?
– Неизвестно в каком году, но точно еще до начала Второй мировой, в районе Кнайпхоф появилась лаборатория «Кёнигсберг 13». Это было одно из самых засекреченных подразделений «Аненербе», тайной организации СС, и действовало подразделение под личным руководством Гиммлера. В круг посвященных входили лучшие ученые, целью которых было создание победоносного оружия и возвращение германской нации ее истинного величия. Немцы не жалели средств и подошли к вопросу со свойственной им методичностью. В лаборатории анализировалась информация о магии и оккультных ритуалах со всех концов света. В город привозили колдунов, медиумов и людей с необычными способностями. Их дар анализировался с научной точки зрения. Говорят, в то время на улицах Кёнигсберга можно было увидеть даже тибетских монахов.
