В детстве я обожала кино про Гражданскую войну — мне нравились неуловимые мстители и прочие революционные бандиты. Эх, как предусмотрительно они выводили из строя вражеский транспорт, зная, что им предстоит погоня! Лошадям они перерезали подпруги седел, отчего враги комически сползали на землю, путаясь в сбруе. Паровоз обычно отцепляли от вагонов, в которых оставалась вооруженная охрана, и уходили от преследователей, на полном ходу проскакивая горящие мосты. А вот автомобилям и всяческим броневикам в бензобак добавляли сахар! Жаль, что я не додумалась до такого вчера вечером — сейчас мои преследователи ломали бы головы над причиной неисправности и ругали бы на чем свет стоит надежную немецкую технику!
«Мерседес» прибавил скорость и постепенно начал нас нагонять. Старичок-джип был еще ого-го какой герой, но резина его за годы использования немного полысела. Спасибо, хоть не на летней еду — могло быть и такое, а переобуть машину в одиночку мне точно не под силу. Я покосилась на охраняемый объект. Ольга Христофоровна сидела неестественно прямо и смотрела перед собой немигающим взором. Ее руки вцепились в ремень безопасности на груди так, что побелели костяшки пальцев. Столичная дама-политик еще не отошла от шока. Для меня это, пожалуй, неплохо. Ненавижу, когда клиент, которого ты всеми силами стараешься спасти, визжит и хватает тебя за руки на скорости двести километров в час.
Интересно, кого Саша взял в машину, а кого оставил? В «Мерседес» вся СБ точно не поместится. Наверняка рядом с водителем сидит Галка и подгоняет его: «Ну давай же, сделай эту сволочь!» Меня то есть. Ну, это мы еще посмотрим, невзирая на ваше техническое превосходство…
Я нажала на газ. Джип взревел и начал ускоряться. Что ж, господа столичные, вам предстоит познакомиться еще с одним из моих правил, а именно — «Если тебе дадут линованную бумагу, не пиши поперек. Просто сделай из бумаги кораблик и пусти его поплавать!» На шоссе у меня нет шансов уйти от погони — рано или поздно закончится бензин, выйдет из строя двигатель или где-то впереди возникнет препятствие. Не могу же я постоянно гнать под двести! Так что нужно использовать преимущества моей машины. А они есть, хотя «Чероки» годится преследователю в дедушки. Например, высокий клиренс. Маневренность. И неприхотливость. Вот три кита, на которых я собираюсь построить свой успех.
Я сбавила скорость, резко вывернула руль, так, что джип занесло, и развернулась на сто восемьдесят градусов. Мои преследователи поспешно затормозили. Кажется, они решили, что я окончательно спятила и собираюсь идти на таран. Но я нажала на газ и проскочила мимо них, а потом свернула на грунтовку. Собственно, о том, что глубоко под снегом есть грунтовая дорога, говорил только полустертый указатель, который я приняла к сведению две минуты назад. Джип запрыгал по глубоким колеям, точно заправский «газик» по прозвищу «козел». Несчастному «мерсу» ничего не оставалось, как последовать за нами. Я знала, что где-то в конце раздолбанной грунтовки находится вполне приличное шоссе. Единственное, что мне нужно, — это попасть туда раньше моих преследователей. А на такой отвратительной дороге техническое преимущество на моей стороне. А вы что, ребята, думали, нас всех ждет погоня с визгом тормозов и взрывами? Не дождетесь! Если можно не демонстрировать свою крутизну, я и стараюсь ее не демонстрировать. Мы, истинные профессионалы, по природе своей люди скромные. Это и отличает нас от всяких самозванцев из столичных СБ…
На шоссе я, как и следовало ожидать, выехала первой. Джип натужно взревел, вползая на подъем — шоссе находилось на насыпи, метров на пять выше уровня грунтовки. Так что, оказавшись на приличном покрытии, я развернула джип и бодро покатила в сторону Воронежа. Проблема моих преследователей заключалась в том, что снизу, с грунтовки, шоссе не было видно, и ребята не могли знать, в какую сторону я направилась. Так что шансы были один к двум. Не так уж и плохо!
На всякий случай я еще заехала в лесок, очень удачно попавшийся на пути, и заглушила мотор. Во-первых, двигателю джипа неплохо было бы остыть, а во-вторых, на шоссе скорость «Мерседеса» куда выше нашей…
И точно — не прошло и небольшого отрезка времени, достаточного, чтобы выкурить одну сигарету, как за лесом послышался надсадный рев мотора, и стаи птиц с криком слетели с верхушек деревьев. Я улыбнулась и затушила сигарету. Все! Саша выбрал направление (кстати, то же самое, что и я) и теперь неуклонно приближался к Воронежу. Доброго пути, амигос! И буэнос ночес, раз уж мы начали эксплуатировать испанскую тему. То есть, говоря по-русски, ребята попадут в соседний город как раз к ночи. Напевая себе под нос: «Нас не догонят!», я тихонько вывела машину из леса, а потом покатила по шоссе в противоположную от Воронежа сторону, постепенно разгоняясь. За все это время моя работодательница не проронила ни единого слова и даже не изменилась в лице, хотя на ухабах ее мотало, словно куклу.
Мотор ровно гудел, дорога сама ложилась под колеса, спидометр отсчитывал километры. Прошло добрых сорок минут, прежде чем Качалина заговорила.
— Куда вы меня везете? — хриплым после пережитого страха голосом спросила столичная гостья.
Я посмотрела в зеркало заднего вида — погони за нами не наблюдалось. Никто не знает, куда я везу свою подопечную, догнать нас никто уже не успеет, а выследить просто не сможет. Так что в первый раз за долгое время Качалина в полной безопасности. Я затормозила у обочины и повернулась к охраняемому объекту.
— Ольга Христофоровна, я отвезу вас в безопасное место, о котором никто не знает. Вы понимаете, что случилось сегодня?
— Если бы я села в машину… как собиралась…
Качалина сжала зубы, унимая дрожь. Нет, все-таки — железная баба! Как бы я к ней ни относилась, но не восхищаться ей невозможно.
— Ну что, вы по-прежнему не верите, что убийца — один из ваших людей?
Качалина промолчала. Некоторые люди до последнего не хотят признавать очевидное, если оно идет вразрез с их собственными представлениями о мире. Мы провели сутки в замкнутом пространстве. Во двор не проскочила бы и мышь! Никто из чужих не входил в ворота, исключая сотрудниц «Пандоры», но те за час до прихода в дом даже не подозревали о существовании госпожи Качалиной. И все-таки столичная гостья еще сомневается и не желает признать очевидное! Я открыла бутылочку воды и отпила глоток.
Ольга Христофоровна подняла на меня глаза и тихо спросила:
— А ведь автомобили предоставил нам Виталий, верно?
Я едва не захлебнулась водой. Надо же, теперь она подозревает господина мэра! Надеюсь, это не всерьез… Пока я кашляла, Ольга Христофоровна задумчиво смотрела в окно, потом проговорила:
— Ладно, Женя. Я согласна. Везите меня, куда считаете нужным.
Я завела мотор и вырулила на дорогу. А Качалина негромко говорила — то ли сама с собой беседовала, то ли все-таки обращалась ко мне:
— Не представляю, кому можно верить? Эти люди… Я считала, что хорошо знаю их, я им доверяла. А оказалось… Это какое-то крысиное гнездо! Вы знаете, какие существа самые жестокие? Думаете, волки? Вчера я смотрела передачу, так вот, там сказали, что самые жестокие из животных — это обычные крысы. Они поедают себе подобных, особенно любят слабых — тех, кто заболел, самок…
Мне показалось, что госпожа Качалина говорит совсем не о тех людях, кого имела в виду я. Но пояснять она ничего не стала, выпрямилась на сиденье и не раскрывала рта до самого санатория.
Место, куда я привезла свою подопечную, находилось в трех часах езды от Тарасова, в районе городка Хвалынска. Это был старый санаторий — еще лет пять назад их здесь было несколько, а теперь остался только этот. Построенные еще до революции, они когда-то были загородными дачами богатых промышленников и губернаторов — эти умные люди первыми оценили чистейшую воду, целебный климат и фантастической красоты пейзажи этих мест. В совсем уж глухих уголках располагались монастыри, скиты и даже имелась пещера, в которой проживал отшельник. Еще и сейчас можно было увидеть крохотную келью, вырубленную в скале, и каменное ложе безымянного монаха.
Потом на месте дач устроили санатории для трудящихся — в основном больных туберкулезом, которых после Гражданской войны было предостаточно. Последний раз корпуса перестраивали после Великой Отечественной, и уровень комфорта соответствовал середине двадцатого века. Тем не менее санатории успешно функционировали до недавнего времени — в них селили то детишек из малообеспеченных семей, то пенсионеров, получавших бесплатные путевки через собес. Вся эта публика не была капризной и радовалась отдыху в красивейших местах, но потом этому пришел закономерный конец.
Туристический потенциал этого места был высок и просто невероятно недооценен. Поэтому на эту землю пожаловали варяги. Они скупили за копейки землю вблизи природоохранной зоны, снесли старые корпуса и начали строить. Кое-где строительство еще шло, а в других местах уже готовые современные корпуса и уютные домики ждали утомленных столичных гостей с их деньгами.
