– Что случилось с «Мерседесом»? – выпалила Вера, выбегая из подъезда и бросаясь к жениху. – Сломался или отец не дал?
Стас не ответил. Слез с мотоцикла и сделал шаг к ней. Вера стояла под козырьком.
– Ты чего? – не поняла она. – Мы уже опаздываем…
– Вер, – глухо проговорил Стас, – ты извини… но… – Долгая пауза. – В общем, мы никуда не едем.
– Не едем? – тупо переспросила она. – Но почему?
– Поторопились мы… Вернее, я.
– В смысле? – улыбнулась Вера и подалась к нему, чтобы чмокнуть в губы. Ей так нравилось целовать его!
– Рано мне жениться! – отрезал он и сделал шаг назад. Едва не упал, зато не позволил Вере коснуться своих губ. – Не хочу я… Прости.
– Что? – Настала Верина очередь пятиться. Его слова так испугали ее, что захотелось убежать. – Что ты сказал?
– Ты не ослышалась. Я не хочу жениться.
– Но ты же сам… – К ее горлу подступили слезы, однако Вера смогла сдержать их и даже выговорить следующую фразу: – Это ты меня уговарил!
– Знаю. И мне очень стыдно. – Он так и не снял шлема, и она видела только его глаза. В глазах была пустота. – Я всю ночь думал и пришел к выводу, что ошибся… Мы оба ошиблись. Не надо нам быть вместе.
– Стас, ты что такое… – Горло сдавило сильнее. Пришлось сглотнуть, чтобы продолжить: – Что ты такое говоришь?
– Вера, я говорю, что думаю. Мы стобой не пара. Да, нам было хорошо вместе, но мы всегда оставались прежде всего друзьями. А жениться надо не по дружбе – по любви…
– Ты не любишь меня?
– По-своему – люблю. Но не так, как должен.
– Все, Стас, – оборвала его Вера. Она поняла, что если услышит хотя бы еще слово, то просто сойдет с ума. – Больше ничего не говори…
– Сначала я просто не хотел приезжать. Но потом решил, что так будет не по-мужски…
– Я же просила – замолчи! – закричала она. – И катись отсюда!
– Друзьями-то мы можем остаться?
– Даже не мечтай, – отчеканила Вера и, развернувшись, проследовала в подъезд.
Когда дверь хлопнула, раздалось урчание мотора – Стас завел мотоцикл.
«Это розыгрыш, – подумалось Вере. – Жестокий, несправедливый, но… простительный и пусть лучше так, чем… – Мотор во дворе взревел, и Вера услышала, что мотоцикл удаляется. – Нет, не розыгрыш… Жестокая, несправедливая чудовищная реальность!»
Когда рев мотора стих, Вера вошла в квартиру, забралась прямо в одежде в ванну и пустила воду…
* * *
Шура никогда в жизни так не напивалась! В хлам, в дым, в дрова… Как там еще говорят? В общем, напилась так, что ни земли под ногами, ни мыслей в голове. Даже не в дупель и не в стельку, а еще хуже, потому что не просто ни земли под ногами, ни мыслей в голове, а еще и воспоминаний не осталось… Проснулась после того, как отрубилась, – тошнит, голова болит, жить не хочется, а главное – как пять часов провела, непонятно…
Пить Шура начала еще по дороге на работу. Как поговорила с Чайкой, так, вместо того чтоб на остановку идти, поспешила к Мавре. Мавра торговала самогоном и принимала клиентов в любое время дня и ночи. Шура купила у нее четвертушку и у подъезда сделала три огромных глотка из бутылки. Закуски не было, пришлось зачерпывать снег и сосать, чтобы отбить горечь.
Автобус, слава создателю, не опоздал, так что Шура успела на работу вовремя. Да вот только трудиться, как обычно, не могла. Пораскидала мусор по углам, грязь размазала и быстрей в бытовку. А там самогоночка, хлебушек, баночка шпротов. Шура выпила, закусила и стала ждать, когда полегчает. Но нет, не дождалась.
Пришлось бежать к мужикам, у которых всегда был НЗ. Выклянчила у Федьки Пронькина, недавно устроившегося в их ЖЭК, бутылку – наврала, что должна ею за что-то расплатиться. Выпила, почти залпом. Уже без закуски. Полегчало на первый взгляд. Но только на первый…
Что она пила потом, Шура вспомнить не могла. Очнулась в подвале ЖЭКа – одежда в беспорядке, рожа помятая, в желудке творится страшное… Сунув два пальца в рот, облегчила его. Затем привела себя в относительный порядок и побрела в бытовку, чтобы попить, переодеться и идти домой.
Однако домой ноги не несли. А принесли к четырехэтажному панельному дому, где жила Чайка. Посмотрев на часы, Шура поняла, что ее там наверняка нет. Вышла замуж за Стаса, и они сейчас… Возможно, в ресторане. А скорее занимаются где-нибудь любовью. Может быть, даже в квартире Чайки, так что все равно не откроют… И вообще, ей незачем туда идти! Незачем видеть так называемых друзей, которые разбили ей сердце.
На трезвую голову Шура бы не пошла туда, но сейчас она еще не до конца протрезвела. У нее только земля под ногами появилась. И еще мысли в голове, но такие, что лучше б их не было.
Шура решительно вошла в знакомый подъезд, достигла нужной двери и надавила на кнопку звонка.
Никто не открыл, как она и предполагала.
Но Шура не собиралась уходить. Сквозь замочную скважину пробивался лучик света, что означало – в квартире кто-то есть.
«Сейчас я им устрою! – мстительно подумала Шура, снова вдавливая палец в кнопку звонка. – Пьяный дебош, скандал, драку… Все, что угодно, лишь бы испортить праздник! Пусть хоть на мгновение ощутят то же, что и я! Хотя они скорее испытают лишь досаду и раздражение, а я… Я умираю от горя!»
На подушечке пальца образовалась вмятина, и Шура оторвала его от звонка. Но не ушла! А сжала ладонь в кулак и шарахнула им по двери…
Дверь распахнулась.
В прихожей никого не было. Шура вошла, споткнулась о чудесные белые сапожки, валявшиеся возле порога.
– Вера! – позвала она, оглядевшись. В комнатах, просматривающихся из прихожей, никого не было. – Вер, у тебя открыто!
В кухне тоже никого не было, а вот в ванной горел свет.
Шура распахнула дверь и увидела Веру. Она лежала в наполненной водой ванне. В красивом голубом платье, в колготах и в пальто. Ее бледное лицо, облепленное мокрыми волосами, было отвернуто к стене, но Шура сразу решила – Вера мертва. Покончила с собой, как и ее мать…
– Вера! – страшно закричала она. – Что же ты наделала?
Раздался грохот. Это разбуженная Вера взмахнула рукой, задела флакон с шампунем, и тот упал на пол.
– Что? Кто? – испуганно зашептала Вера, с трудом открыв глаза.
– Ты жива? – воскликнула Шура радостно.
– Конечно… – Вера встала. С одежды ручьем лилась вода, но Чайка, не обращая на это внимания, перешагнула через борт ванны. – Я отвратительно спала ночью, вот и отрубилась.
– С тобой все в порядке?
– Более-менее, – ответила она. – Выйди, пожалуйста, я разденусь и натяну халат.
– А почему ты забралась в воду в одежде?
Вера не посчитала нужным отвечать, молча вытолкала подругу за дверь. Когда спустя минут пять она вышла, Шура задала главный вопрос:
– А где Стас?
– Не знаю… – вяло ответила Вера. Она была непривычно заторможенной. – Наверное, дома.
– Так вы поженились или нет?
– Нет, Шура. Стас передумал.
– Как так?
Вера пожала плечами. Затем прошла в кухню и включила чайник.
– Выпить хочешь? – спросила она у Шуры. – У меня шампанское есть. Хорошее, французское. Берегла для особо торжественного случая… – Ее лицо сморщилось, но разгладилось почти тут же. Вера открыла холодильник и достала из него бутылку с ленточкой на горлышке, на которой были нарисованы соединенные обручальные кольца. – Ты опохмелишься, а я для согрева выпью… Вода успела остыть, пока я спала, как бы мне не заболеть… Умеешь открывать?
Открывать Шура умела, хотя шампанское пила редко. Хлопнув пробкой, она разлила шипучку по чашкам – фужеры Вера не удосужилась достать – и подняла свою, чтобы чокнуться с задумчивой подругой. Та взяла «фужер» не сразу. Сначала погоняла по столу металлическую сеточку от шампанского, затем скомкала фольгу, швырнула ее в ведро и, не попав, хмыкнула. Потом взяла чашку и, стряхнув оцепенение, сказала:
– Давай выпьем за судьбу! Или за карму, не знаю, как правильнее.
– Давай, – согласилась Шура, хотя не совсем поняла, о чем Вера толкует.
Глухо чокнувшись чайными чашками, они выпили шампанское. Обе залпом. Вера, опустошив свою емкость, вновь ее наполнила.
– А теперь давай мою маму помянем, – предложила она.
– А что, сегодня какой-то праздник церковный?
– Нет никакого праздника. По крайней мере, я не знаю такого. Просто вспоминаю ее весь день… – Вера обхватила чашку ладонями, как будто в ней было не шампанское, а горячий чай, которым хочется согреть руки. – Мужчины Радугины – злой рок для женщин семьи Чаек. Дядя Витя разбил мамино сердце, Стас мое.
– Дядя Витя что?
– Ах, Шура, ты ж ничего не знаешь… Мама из-за него вены себе вскрыла. Любила она его. Много лет любила. И ждала, что он на ней женится. Но не дождалась, как ты понимаешь… И умерла.
– Ты это серьезно?
– Куда уж серьезнее, – горько улыбнулась Вера. – Я как узнала, так его возненавидела… Я и сейчас… – Она отставила чашку, но тут же придвинула и стала барабанить по фарфору пальцами. – Но когда Стаса полюбила, запретила себе плохо думать о его отце. Оправдания ему находила, а главное, думала – все прощу только за то, что благодаря ему на свет появился человек, с которым я хочу прожить всю жизнь…
