А чем я лучше? Я бывший аферист. Мне сорок восемь лет, меня бросила жена. Еще три недели назад я почти не разговаривал со своим сыном. Спал я один. И умру я точно в одиночестве. Быть может, это закон такой? Пока ты пытаешься исправить свои ошибки, пока стараешься наладить свою жизнь, она попросту кончается.
— Да. Пожалуй, я попробую ваш коктейль, — говорю я мистеру Грильо.
Его коктейль «Хайбол» — это виски, лед и имбирный эль в высоком бокале. Я не считаю себя профаном в области алкоголя, но на этот раз вынужден сознаться: мне стыдно, но я и понятия не имел, что такое «Хайбол». И не думал, что он может оказаться таким вкусным. Но, с другой стороны, откуда мне было знать? Ведь я сейчас пью коктейль, который в Северной Америке не делают с 1962 года.
Мистер Грильо садится рядом со мной на диван. Искушая меня, виски и эль он оставляет открытыми на самом виду.
— Кип, мне нужна твоя помощь, — говорит он.
— Чем я могу вам помочь, мистер Грильо? — спрашиваю я, потягивая коктейль.
— Надо разобраться со счетами, — объясняет он, показывая на буфет, на котором лежат кипа бумаг и чековая книжка. — Ты же поможешь мне, правда?
— Вы уверены? Вы хотите доверить мне оплату счетов?
Он хихикает в ответ. Возможно, это значит «да». Возможно, он не расслышал вопроса.
Я встаю с дивана и допиваю коктейль. Потряхивая лед в бокале, я подхожу к буфету и проглядываю бумаги. Тут счета месяца за три: кабельное телевидение, электричество, телефон, вода. На свежих конвертах стоит угрожающий штамп «Последнее извещение».
— Я ж ни черта разобрать не могу, — жалуется мистер Грильо. — Буквы такие маленькие.
— А где ваш внук? — спрашиваю я.
Я имею в виду: «Почему бы его не попросить?».
— Мой внук — Арабчик, — кивает мистер Грильо.
— Ясно, — сдаюсь я.
Судя по всему, этим странным ответом наш разговор закончится и я спокойно удалюсь к себе в комнату, где убью час на оплату его счетов.
— Ладно, мистер Грильо. Со счетами я разберусь. Не беспокойтесь. И спасибо за коктейль.
Мистер Грильо кивает и говорит:
— Он хочет, чтобы я изменил завещание.
— Кто?
— Мой внук. Но я ему сказал. Я-то знаю, что у него на уме, — грозит он указательным пальцем. — Я знаю.
— И что же?
— Я знаю, что у него на уме, — повторяет старик.
Я аккуратно ставлю пустой бокал на буфет и собираю счета. Беру чековую книжку.
— Я оплачу все и оставлю в вашем почтовом ящике.
— Спасибо, Кип.
Я иду к выходу.
— Мой внук — Арабчик, — объясняет мистер Грильо.
— Да, — отвечаю я, тихо закрывая дверь.
* * *
Так вот как в итоге получается.
Обманывают все. В некоторых столько подлости, что они пытаются обокрасть собственных родственников. Другие не гнушаются воровать у несчастных и старых людей.
Если задуматься, такой ли уж я плохой? Все пытаются надуть друг друга. Только у меня достает порядочности честно зарабатывать этим на жизнь.
Сегодня утром я просыпаюсь рано. Тоби все еще спит. Я беру телефонную трубку и звоню Джесс с кухни.
— Доброе утро, — здороваюсь я. — Не спишь?
— Ну… — протягивает она.
Я представляю себе, как она потягивается, выгибая спину. На ней обтягивающая футболка, и сквозь измятый хлопок просвечивают соски, как маленькие розовые кончики пальцев.
— Что-то случилось? — беспокоится она.
— Ничего, — пытаюсь я не выдавать волнения. — Мы с тобой не разговаривали с тех пор, как вернулись из Вегаса. Ты одна?
— Да, конечно.
— У тебя все в порядке? С Напье?
— Ага.
Судя по голосу, Джессика еще не проснулась. Возможно, она протирает глаза и глядит на часы. Она зевает и наконец отвечает:
— Он хочет со мной сегодня встретиться. Жене сказал, что у него деловая встреча.
— Понятно, — как можно спокойнее говорю я.
— Ты же этого и хотел, правда?
— Ну, да.
— Я все это делаю ради тебя. Ты просил меня приглядеть за ним. Ты же так сказал.
— Да, ладно. Я так сказал.
Хоть я и говорю это вслух, я не так уж уверен.
— А знаешь, что самое интересное?
— Нет.
— Он меня не бил.
— Кто?
— Эд, — объясняет она.
Эд? Такая фамильярность по отношению к нашей жертве невольно сбивает с толку.
— В каком смысле?
— Когда все начиналось, ты рассказал мне, что он бьет жену. И, зная это, было проще. Ну, оправдать аферу. И я ожидала… не знаю, чего-то ожидала от него. Если не удара, то хотя бы каких-то угроз. Но пока ничего подобного. Он ведет себя как джентльмен.
— Быть может, ты недостаточно хорошо его знаешь?
— Ну… — задумывается Джессика. — Я его уже неплохо знаю.
Мне немного неприятно это слышать.
— Понятно.
— Да, и еще…
— Что?
— Он как-то странно себя ведет. Не могу понять, в чем тут дело. Но что-то здесь нечисто.
— Думаешь, он нас раскусил?
— Эд?
Опять она его так называет: «Эд». Меня так и подмывает сказать: «Да, Эд. Придурок этот». Но я молчу.
— Знаешь, Кип, я думаю… Думаю, он… что-то подозревает.
— Это нам и нужно, — объясняю я.
Я слышу шелест простыней. Видимо, Джессика привстает и облокачивается на спинку кровати.
— Это нам и нужно, — повторяет она. — Понимаешь, он не просто так стал миллиардером. Он эти деньги не в наследство получил. Он их заработал.
— Что это с тобой?
В первый раз я слышу ее раздраженный голос.
— Ничего. Я просто объясняю. Он как-то странно себя ведет. Тебе надо быть осторожнее.
— Это тебе надо быть осторожнее, — парирую я.
— Нам всем надо быть осторожнее.
Мы прощаемся, и я задумываюсь: Джесс когда-нибудь простит меня за то, что я собираюсь сделать?
* * *
«Хонда» до сих пор в ремонте, и мы с Тоби едем на работу на такси. Напье появляется в две минуты одиннадцатого. На этот раз он приходит не один, а с бугаем в костюме, которого я раньше не видел. Бугай следует за ним на расстоянии полуметра и тоже заходит в зал для заседаний. Кажется, под пиджаком у него что-то топорщится; он вооружен.
Напье не находит нужным нас представить. Его мысль ясна. Теперь я здесь главный, познакомьтесь с вашим новым специалистом по кадрам, мистером Качком, и его помощником, мистером Стволом. Они будут следить за эффективностью работы персонала.
В зале для переговоров обстановка такая же, как и вчера: развернутый экран, приглушенный свет, шум работающего компьютера.
— Деньги уже на счете? — спрашивает у меня Напье.
— Да, ровно двести тысяч долларов.
— Давайте их удвоим, — говорит Напье таким тоном, словно просит мальчика на бензоколонке залить «под завязку».
«Конечно, — мысленно отвечаю я. — Давайте-ка удвоим ваши двести штук. Вам заодно уровень масла проверить?»
— Я всю ночь работал над программой, — говорит Питер.
Он ждет какой-то похвалы. Не дождавшись ее, он принимается объяснять:
— В общем, все будет происходить так. Каждые тридцать секунд «Пифия» будет анализировать рынок акций. Она будет выбирать десять компаний, на чьи акции у нее будет наиболее точный прогноз, и покупать акции на десять процентов имеющихся в наличии денег. Каждый раз «Пифия» будет использовать все деньги, включая доходы от предыдущих сделок. Если предположить скромный доход в четыре процента каждые полминуты, то мы сможем удвоить деньги за…
— Десять минут, — подсказывает Напье.
— Точно, — соглашается Питер.
Я смотрю на Джесс. В ее взгляде читается: «Видишь? Он умен».
— Я готов, — говорит Напье.
Питер смотрит на меня. Становится все более глупо делать вид, будто распоряжения здесь отдаю я. Но я киваю и жестом разрешаю ему начать.
Питер садится за компьютер и что-то печатает. На экране появляется десять небольших графиков. «Пифия» расставляет десять красных кружочков. Через тридцать секунд девять из десяти прогнозов сбываются.
На экране тут же появляются другие десять графиков. Еще десять красных кружков. Проходит полминуты. Десять из десяти.
Это повторяется еще девять раз. Снова десять из десяти… Восемь… Десять… Опять восемь…
Мы глядим на экран, не говоря ни слова. Мы словно под гипнозом. С появлением каждого нового графика у нас в крови прибавляется эндорфина. Здесь мы три тысячи зарабатываем, там четыре. Я довольно быстро сбиваюсь со счета, но знаю — деньги мы делаем большие.
— Боже мой, — слышу я голос Тоби.
Проходит десять минут, но мы сидим, не отрывая взгляда от экрана, хотя торги закончились.
Наконец Питер нарушает тишину:
— Все. Готово.
Он что-то печатает на клавиатуре. Появляется таблица с результатами наших сегодняшних торгов. В строке «Итого» красуется цифра «$485 163,30». Мы удвоили деньги Напье за десять минут.
