— Слабое здоровье! — подхватил охранник. — Да он такой бугай, каких поискать! На нем только воду возить в засушливые районы!
— Ладно, спасибо вам за информацию! — проговорил майор. — Пойду, пообщаюсь с Марьей Фоминичной!
Однако, когда он зашел в подсобку, уборщицы там не оказалось.
Судя по второпях брошенным вещам и по горячей чашке чая на столе, она ушла только что. Видимо, все же узнала о появлении в магазине полицейского.
Майор огляделся и быстро обнаружил запасной выход, через который можно было выйти во двор. Однако и во дворе никого не оказалось.
Веригин вернулся в торговый зал и сообщил об исчезновении уборщицы.
— А где она живет — вы не знаете?
Охранник переглянулся с кассиршей и сообщил, что как-то раз, когда нужно было срочно разгрузить машину с молочными продуктами, он искал загулявшего Константина, и Марья Фоминична сказала, что он отсыпается в их квартире. А квартира эта находится в нижнем этаже расположенного неподалеку дореволюционного кирпичного дома, в котором когда-то жили железнодорожники.
Майор поблагодарил сотрудников магазина и отправился на квартиру уборщицы.
Старое здание из темно-красного кирпича, судя по всему, отжило свой век, и его уже начали расселять. Некоторые квартиры зияли пустыми глазницами окон, перед подъездом грузчики заталкивали в фургон чью-то видавшую виды мебель.
Квартира на первом, точнее — полуподвальном этаже, видимо, когда-то была дворницкой. Капитан подошел к двери и прислушался. Из квартиры доносился визгливый женский голос.
Веригин раздумывал, позвонить ему или попытаться открыть дверь самостоятельно, как вдруг заметил, что она не заперта. Видимо, Марья Фоминична примчалась домой в таком смятении чувств, что забыла запереть дверь на замок.
Майор тихонько открыл дверь и вошел в прихожую.
Теперь он хорошо слышал доносящиеся из комнаты голоса.
Собственно, говорил только один голос — визгливый женский, отвечало ему невнятное басовое мычание.
— Говорю тебе, вставай! — визжала женщина. — Мент в магазин приперся, про тебя спрашивал! Ну, говорю же тебе — поднимайся!
— Обожди… обожди, Марюсенька… — невнятно отзывался бас. — Ты же ви… Ты же видишь, я устал… Мне нужно немножко отдохнуть… — на смену басу пришел такой же басовый храп.
— Устал он! — верещала Марья Фоминична, ибо это явно была она. — Вставай сейчас же, а то тебе придется на нарах отдыхать! Поднимайся немедленно!
— Зачем… зачем на нарах… — сонно бормотал ее сожитель. — Не надо на нарах… не хочу на нарах…
— А придется! — проговорил майор Веригин, входя в комнату.
Комната эта производила впечатление чего-то среднего между магазином подержанной мебели и залом ожидания вокзала в какой-нибудь стране третьего мира. Стульев здесь было столько, что можно было свободно рассадить симфонический оркестр в полном составе, но все стулья были разномастные, разнокалиберные и частично поломанные — ясно, что они были подобраны на помойке. Тут же между стульями валялись на полу мешки и тюки самого непритязательного вида. Однако большую часть комнаты занимала огромная неопрятная тахта, на которой безмятежно спал здоровенный мужик лет пятидесяти.
Спал он прямо в пальто, поношенном и засаленном до невозможности, снял только ботинки немыслимого размера, которые непринужденно валялись в изножье тахты, да еще мятую кепку.
Здесь же, рядом с тахтой, металась озабоченная женщина с растрепанными волосами цвета «Заря над Зимбабве». Она увидела майора, наметанным взглядом определила его причастность к полиции и проговорила:
— Ну вот, доигрался! Мент по твою душу явился!
При этих словах ее сожитель встрепенулся, как старая полковая лошадь при звуках трубы.
Он скатился с тахты и как был, босиком и на четвереньках, бросился к окну, за которым виднелись ноги мельтешащих возле дома грузчиков. Веригину он при этом показался похожим на огромного перепуганного таракана, который убегает от струи дихлофоса. Это сходство усиливалось еще тем, что ему приходилось обходить, точнее, обползать разбросанные по полу тюки и коробки.
Беглец уже почти добрался до окна, когда Веригин догнал его и наступил на волочащуюся за ним полу длинного засаленного пальто. Мужик попытался было сбросить это пальто, как змея сбрасывает старую кожу, но запутался в пуговицах. Майор ловко прихватил его за воротник, как котенка за шкирку, встряхнул и строго проговорил:
— Все, добегался! Угомонись! Достаточно уже бегал, пришло время посидеть!
— Отпусти, начальник! — заныл неудачливый беглец. — Отпусти! Я инвалид, меня обидеть нетрудно!
— Инвалид умственного труда! — Майор еще раз встряхнул его. — Кто тебя обидит, тот трех дней не проживет!
Тут на майора налетела сожительница Константина. Она подскочила к Веригину и принялась колотить его куда попало маленькими и удивительно твердыми кулаками. К счастью, разница в росте не позволяла ей достать до лица. При этом она истошно вопила:
— Отпусти его, козел! Отпусти, тебе говорят, сей момент, а то глаза выцарапаю!
Майор кое-как заслонился от нее локтем, потом развернулся так, чтобы Константин оказался между ним и его защитницей, и пропыхтел, увертываясь от ударов:
— Статья сто сорок восьмая, часть вторая… Оказание сопротивления представителю власти при исполнении обязанностей, от двух до пяти общего режима… А еще минута, и попадете под часть третью, а там уже до десяти строгого!
— Марюся, остановись! — подал голос Константин. — Ты меня под третью часть подведешь!
— Ты тоже козел, — огрызнулась женщина на своего сожителя. — Говорила тебе — уходить срочно надо! Говорила тебе — мент по твою душу заявился, в магазине вопросы всякие задает, а ты продолжал дрыхнуть как ни в чем не бывало!
— Марюсечка, что я мог поделать! — жалобно всхлипнул Константин. — Ты же знаешь, я вчера принял на грудь не меньше литра, так что сегодня мне жизнь не мила…
— Одно слово — козел! — припечатала Марья Фоминична. — Натуральный козел!
— Так, закончили выяснять отношения! — рявкнул майор, убедившись, что Константин больше не пытается сбежать. — Сейчас вы мне кое-что расскажете, и после этого я решу, что с вами делать и по какой статье вас оприходовать. Только сначала, Константин, надень ботинки, а то беседовать с тобой в босом состоянии — противогаз нужен или в самом крайнем случае — респиратор!
— Противогаз! — огрызнулся Константин, натягивая свои огромные ботинки. — У нас, может, условия жилищные не самые подходящие… У нас, может, нету ни ванны-джакузи, ни кабинки душевой с гидромассажем, а ты на нас противогазом обзываешься! Ты нам сперва предоставь достойные условия жизни, а потом уже обзывайся!
— Тоже мне, жертва социальных условий! — прикрикнул на него майор. — Ты что, в пальто спишь, оттого что у тебя в квартире нет специальной гардеробной комнаты?
— В пальто я сплю оттого, что вчера сильно устал, — возразил Константин. — У меня уже сил не было ко сну переодеваться! У меня едва сил хватило до кровати добраться… Ты уже за то спасибо скажи, что мне хватило сил ботинки снять!
— Ладно, завершаем дискуссию на социальные и воспитательные темы, — нетерпеливо оборвал его майор. — Сейчас вы мне ответите на несколько вопросов, и только от ваших ответов будет зависеть, какая статья вам светит.
— Ничего не знаю! — моментально проговорила Марья Фоминична. — Понятия ни о чем не имею!
— Ты еще моего вопроса не слышала, а уже ничего не знаешь!
— А я ни про что ничего не знаю!
— Тем не менее вот мой вопрос: два дня назад вы заперли в подвале котельной на Кузнецовской улице девушку… Кто конкретно вам поручил это сделать?
— Ничего не знаю! — перебила его Марья Фоминична. — Никакой такой девушки не знаю! Вообще на Кузнецовской в жизни не была и ни про какую котельную не слышала!
— А я через ту девку вообще пострадал! — вмешался в разговор Константин. — Меня ее собака покусала, так что я тут выхожу невинная жертва! Мне, между прочим, компенсация положена! Материальная компенсация на восстановление здоровья! А еще моральная — поскольку я от этой собаки потерпел унижение!
— Константин! — воскликнула его сожительница. — Ты что несешь? Ты вообще головой думаешь или каким другим местом?
— А что такого? — переспросил Константин. — Я говорю как есть! Меня та собака покусала, нанесла мне телесные повреждения, так что я — исключительно пострадавшая сторона! Мне теперь непременно в санаторий нужно, чтобы пошатнувшееся здоровье восстановить! А та девка вообще обязана на свою собаку намордник непременно надевать, если она такая кусачая! Закон на этот счет имеется, что если собака большая да кусачая, то чтобы непременно намордник был…
— На тебя самого надо намордник надевать, чтобы лишнего не болтал! — прикрикнула на него Марья Фоминична. — Я говорю, что мы ту девку не видели и вообще там не были, а ты тут насчет собаки выкладываешь! Сам себе с полу срок поднимаешь!
