Сколько у нас дают за убийство?
Не хотелось об этом думать. И что мне оставалось? Согласиться на условия Альмова и помочь ему в поимке Кристофера?
Мне не нравились его условия. Я всем своим существом чувствовала подвох в его обещаниях. Детектив не мог отпустить меня, если у него действительно были доказательства моей вины. Если бы только можно было прочитать мое дело! И его досье.
Я тоже хотела обладать рычагами давления.
Выход из сложившейся ситуации был только один: мне нужно было продолжать свое независимое расследование. Однако ситуация становилась все опаснее и опаснее. С одной стороны — Альмов с запугиваниями арестом, с другой — Александр с предположительной угрозой моей жизни, с третьей — Кристофер — с попытками провернуть свою аферу до конца и прибрать к рукам мои денежки. Хорошенькая перспектива: либо в тюрьме, либо в земле. И все без денег. Меня не устраивало ни то, ни другое, ни третье.
Почему обстоятельства складываются таким образом, что ситуация постоянно выходит из-под контроля? Нужно срочно что-то с этим делать.
Я обязана разработать свой собственный план и…
— Помогите! — раздался душераздирающий вопль со стороны замка.
Я замерла, бросив настороженный взгляд в сторону звука.
Мне показалось, или это голос Юлианы?
— По… — женский крик прервался на полуслове.
Я на мгновение опешила, испугавшись не на шутку. По спине пробежала неприятная дрожь. Инстинкт самосохранения призывал меня уйти подальше и забыть о том, что я слышала, ведь там может быть опасно. А благородство обязывало пойти проверить, что случилось, потому что Юле наверняка нужно оказать первую помощь. Секунда колебаний — и я кинулась к замку, опасаясь, что не успею.
Влетев по ступенькам наверх, я притормозила перед большой аркой для того, чтобы прислушаться и отдышаться, жалея, что у меня нет с собой моего пистолета.
Наверху было спокойно. Только тихий шелест волн нагнетал и без того тревожную атмосферу. Подсвечивающие стены фонари создавали беспокойный фон, вырисовывая из теней опасные силуэты. Мне казалось, что за мной наблюдают.
Я сделала несколько шагов вперед и увидела ее.
На холодном полу, в единственном тускло освещенном месте, не шевелясь, спиной ко мне лежала Юля. Я без труда узнала ее гламурную блузку и донельзя короткую юбку.
«Мертва?» — с ужасом пронеслось у меня в голове.
Я огляделась по сторонам. Не заметив никого рядом, я подошла к женщине, превратившись в слух.
— Юля, — прошептала я.
Никакого ответа.
Я снова огляделась. Присев на корточки рядом с бесчувственным телом, я понимала, что пожалею об этом. Мобилизовавшись для реакции на внезапное нападение, я присмотрелась к Юле. По ее затылку расплылось большое красное пятно.
— Черт возьми, — ругнулась я и протянула руку, чтобы перевернуть тело.
Секретарша, как кукла, перекатилась на спину, замерев в неестественной позе. Ее пустые глаза устремили в небо ничего не видящий взгляд.
Я зажала рот рукой, чтобы сдержать крик. Мои ноги подкосились, а в голове зашумело. Мой разум отказывался воспринимать реальность. Мир превратился в большое размытое пятно. На глаза навернулись слезы. Мне казалось, что я сейчас сойду с ума. Сердце колотилось, как сумасшедшее, отбивая в висках бешеный ритм.
Захлебнувшись в истерике, я упала на пол и отползла назад в тень, пока силы не кончились и самообладание не покинуло меня.
Сзади раздался какой-то неопределенный звук, и страх заставил меня подскочить и обернуться.
Но, там был только всепоглощающий мрак.
Черт возьми! На улице почти день, а здесь темно, как непроглядной ночью.
Я сглотнула и быстро вытерла слезы, плотная пелена которых застилала мне глаза. Сказать, что я была испугана — ничего не сказать. Это было чувство, граничащее с паникой, вышибающее все рациональное мышление.
«Бежать!» — кричало мое сознание, пытаясь отдать приказ негнущимся ногам.
Я прислушалась, вгрызаясь во мрак всеми шестью чувствами. Последнее утверждало, что я не одна, поэтому бежать в какую-либо сторону было опасно. Зловещая тишина пыталась опровергнуть доводы интуиции, усиленно намекая на проблемы с нервами и начинающиеся галлюцинации.
«Я схожу с ума», — подумала я.
Тем не менее звук повторился. Тихий шелест ткани.
Я ничего не видела кроме пятачка света, в котором лежало тело Юлианы.
Шелест раздался совсем рядом.
Нос защекотал запах знакомого парфюма, и прежде чем я успела удивиться или среагировать…
Головная боль ворвалась в мое тяжелое сознание.
Я открыла глаза и постаралась пошевелиться. Организм порадовал меня судорогой лодыжки и новым острым всплеском головной боли. Я простонала и, решив не делать резких движений, растянулась на холодной брусчатке замка, медленно разминая затекшие мышцы.
Это была просто адская боль. Я никогда не испытывала ничего подобного. Мне сводило пальцы ног, но сейчас я отдала бы все на свете ради того, чтобы мне свело только пальцы. И еще было очень холодно.
Не знаю, сколько я потратила времени на то, чтобы привести в порядок свое тело, но, когда боль прошла, я поняла, что рай есть.
Очень медленно я встала на ноги, так же медленно потянулась, опасаясь вызвать новый приступ судороги, и огляделась. Память постепенно возвращалась.
«Юлиана!» — эта мысль быстро привела меня в чувство. Адреналин, вспыхнувший в мозгу, снова позволил трезво оценивать ситуацию.
Тела Юли в замке не было. Если бы не ощутимые последствия удара головой, я могла бы подумать, что все это мне приснилось. На полу не было ни пятен крови, ни следов от поспешного избавления от них.
Я посмотрела на часы.
Почти двенадцать.
Сколько же времени я провела без сознания? И где туристы, которые должны были меня обнаружить и привести в чувства? Оставив этот риторический вопрос, как и полагается, без ответа, я более смело потянулась, позволяя крови быстрее бежать по венам. В этот момент я поняла, что на моем плече чего-то не хватает.
Я огляделась по сторонам, призрачно надеясь, что сумочка валяется где-нибудь в сторонке.
Кто бы сомневался! Конечно, ее не было в близлежащих окрестностях.
Дура!
У меня украли сумочку, а значит, и статуэтку майя вместе с фигурой ключа внутри. А ведь я собиралась пойти и вылить из этой формы то, что могло получиться. Теперь я осталась без козыря. И еще я не позвонила Альмову. Придется не попадаться ему на глаза.
Что еще случилось за время моего отсутствия в сознании?
Наверняка приехал Кристофер.
Кристофер!
Меня бросило в жар.
Это его парфюм я уловила перед тем, как отключилась. Вернее, меня отключили.
Ну, я ему устрою очную ставку!
Моему возмущению не было предела. Мало того что он забирал мои деньги из моей фирмы, так он еще и покушался на мое сознание, не говоря уже о чести и достоинстве!
Я громко и нецензурно выругалась. Сжимая и разжимая кулаки, я мечтала отделать его, как боксерскую грушу. Это был не гнев, это была ярость.
В этом порыве я устремилась в отель. Если у него дома я испытывала легкое раздражение, то сейчас он смог довести меня до белого каления.
В том, что это был именно Кристофер, не приходилось сомневаться. Во-первых — его туалетная вода, во-вторых — только он мог так изящно, одним движением руки, отключить человека на такое долгое время. Крис давно занимался боевыми искусствами.
«А я хорошо стреляю», — усмехнулась я, рисуя в воображении, как медленно я буду стрелять ему сначала в руки, потом в ноги.
Нет, сначала в ноги, чтобы он не смог убежать. Потом в плечи, чтобы раздробить ключицы, но еще не задеть сонной артерии. Потом в живот. Когда же кровью наполнится его рот, я всажу ему пулю промеж бровей. Да, совсем забыла. Перед выстрелом в живот я раздроблю ему пах.
Альмов обвинял меня в убийстве?
Будет вам убийство! С пристрастием.
Жаль, что у меня с собой нет моего пистолета. Хотя зачем мне мой? Я возьму любой другой.
Проматывая в голове возможные сцены мести, я влетела в отель.
— Доброе утро, мисс Монтьер! — поприветствовал метрдотель. — Вам письмо.
Я проигнорировала его слова и, влетев как ураган на нужный этаж, толкнула дверь номера Криса. Он оказался закрыт.
Это остудило меня, словно ушат ледяной воды. Я в некотором замешательстве подергала ручку, что оказалось безрезультатным занятием.
Как-то до меня последнее время не сразу доходит, что некоторые двери бывают закрыты.
Я зло выдохнула и направилась в свой номер, доставая ключи из заднего кармана. Когда, погруженная в собственные невеселые мысли, я подошла к двери, меня снова бросило в жар. Она была чуть приоткрыта.
Какой раз я пожалела, что у меня нет с собой оружия?
