– Пойди, предложи ей, – усмехнулась Наташа.
– Что, прямо сейчас? Фигушки. Сейчас я к ней даже в бронежилете не сунусь. Потом, когда-нибудь…
Наташа рассеянно кивала ему, улыбалась, а сама уже снова погрузилась в «игру с клубком».
«Конечно, шансов найти эту Олину улику мало, меньше чем мало. Если она даже и спрятана дома, то раз я ее за столько лет не нашла, теперь и искать бесполезно. Или не бесполезно? В конце концов, специально я ни в какие тайники не заглядывала. Ну да, не заглядывала, потому что их нет. Когда нам с Олей надо было что-то спрятать, куда мы это клали? Правильно, в коробку с документами, которая стоит на средней полке книжного шкафа. Или в нижний ящик серванта. Все. Ни в коробке, ни в ящике, ничего подозрительного нет, это точно на сто процентов. Хорошо, там нет, но Оля же могла и в другое какое-нибудь место спрятать. Устроить, может быть, дома классический обыск? По полной программе, как в детективах пишут. То есть, это надо снять крышки с телевизора и холодильника, проверить трубки карнизов для штор, развинтить стулья, посмотреть не прилеплено ли чего снизу, под столешницей, перелистать все книги… бред какой-то. На полгода работы и никакой гарантии, что будет результат.
А может Оля и не устраивала никаких дурацких тайников, а носила эту улику с собой? Не тонну же она, в конце концов, весила! А что, очень логично: нашла что-то подозрительное, повертела в руках и сунула в сумочку. В сумочку? Кстати, где она, Олина сумочка? Какие-то вещи я из больницы забирала и сумочка, кажется, там была. А посмотрела ли я тогда, что в ней? Не помню. Скорее всего, заглянула, ну и что? Я же ничего конкретного тогда не искала. Что ж, значит надо поискать сейчас.»
– Ты куда? – удивился Андрей, когда она неожиданно вывинтилась из под его руки.
– Да так, хочу посмотреть кое-что, – неопределенно ответила Наташа, скатываясь с дивана. Вышла в коридор, подняла голову, посмотрела на антресоли над входной дверью. Если сумочка сохранилась, то она могла быть только там.
Пришлось вернуться в комнату за стулом. Андрей, естественно, не утерпел, поднялся с дивана, тоже вышел в коридор и увидел, как она, взобравшись на стул, открывает выкрашенные белой масляной краской дверцы:
– Чего это ты вдруг на стенку полезла?
– Да я же говорю, хочу найти кое-что, – ответила Наташа, вставая на цыпочки и пытаясь отодвинуть большую картонную коробку, к которой были привязаны сверху крохотные детские валеночки с галошами.
– Что именно? – голос его прозвучал неожиданно требовательно.
– Ну какая тебе разница? – Наташа взглянула сверху на обращенное к ней, напряженное лицо и сдалась: – Хочу найти Олину сумку. Я ее, наверное, после похорон, сюда засунула.
– Так я и знал! – Андрей рявкнул так, что она едва не свалилась – пришлось ухватиться за открытую дверцу. – Наташка, я же тебя просил не устраивать никаких расследований! Ну что за глупость, что за самодеятельность дурацкая!
– При чем здесь самодеятельность? И вообще, что ты на меня кричишь?
– Я не кричу, Наташа, я прошу тебя, не лезь ты в это дело! Неужели непонятно, что ничего ты все равно не узнаешь, только бесполезная трата времени и нервов!
– А если узнаю?
– Тогда еще хуже! Наташа, ты ведь даже не представляешь, какие неприятности ты в результате наживешь. В конце концов, это просто опасно. Вспомни об Оле.
– Да я только ее в последнее время и вспоминаю, – Наташа отвернулась и, снова встав на цыпочки с силой дернула за уголок старый Дашкин ранец, набитый Дашкиными же игрушками. Ранец неожиданно легко выскочил со своего места и плюхнулся на пол. Наташа вскрикнула, качнулась не стуле, нелепо взмахнула руками, безуспешно пытаясь удержать равновесие и, в результате, свалилась прямо на Андрея.
Впрочем, он был наготове с той минуты, как Наташа взгромоздилась на стул. Поймал ее, осторожно поставил на ноги и тут же крепко прижал к себе:
– Наташенька милая, ну ты о себе думать не хочешь, так хоть меня пожалей! Не дай Бог, что с тобой случится, как я без тебя? У меня же сейчас смысл жизни появился, Наташка! Ты ведь просто не представляешь, что ты для меня значишь!
– Андрюша, – она чуть развернулась в его руках, чтобы удобнее было обнять его за шею. – Ну что ты, честное слово! Ничего со мной не случится, обещаю!
– Лучше пообещай, что ты перестанешь изображать из себя сыщика-любителя!
– Ладно, ладно, не сердись, – Наташа поцеловала его. – Вовсе я и не собираюсь из себя никого изображать, я же говорила.
– А зачем тебе тогда понадобилась эта сумка? – Андрей отпустил ее и поднял с пола ранец.
– Просто вспомнила. И решила посмотреть, нет ли в ней чего-нибудь интересного. В конце концов, даже когда ты приведешь сыщика-специалиста, ему нужно будет дать хоть какую-то начальную информацию.
– Вот когда приведу, он сам у тебя, обо всем, что ему интересно, спросит, – Андрей влез на стул, запихнул ранец на антресоли и закрыл дверцы. – И не никакого смысла придумывать заранее, что бы такое ему рассказать. Поняла?
– Поняла, – Наташа смотрела на него, задрав голову. – А кстати, действительно, когда? Я имею в виду, когда ты его приведешь, специалиста этого?
– Видишь ли, это оказалось не так просто. Того человека, на которого я рассчитывал, – он присел на стуле на корточки и положил руки Наташе на плечи, – его нет в городе. Уехал. У нас были общие знакомые, я попросил их узнать, кто еще сможет помочь. Но эти люди мне ничем не обязаны. А когда выяснилось, что речь идет о преступлении двенадцатилетней давности… В общем, никто не видит причин торопиться.
– Ну конечно! Действительно! Есть из-за чего суетиться! – обозлилась Наташа. – И дело давно было, и убили всего-навсего какую-то Олю Лаврову! Кто она такая? Не депутат, не телеведущая, не банкир! Кому это вообще нужно, ее убийц искать?! Только ее ненормальной сестре, так что ли?
– Не кричи, Дашка услышит, – мягко попросил Андрей и спустился на пол. – И потом… я не знаю, может их и ищут, спорить не буду. Но, скажи, когда это у нас убийц депутатов находили? А тем более, телеведущих и банкиров?
Утром Наташа забежала на работу и отпросилась до обеда. После чего отправилась по адресу, полученному от дяди Сережи.
В полном соответствии со старинной народной мудростью «утро вечера мудренее», все вчерашние рассуждения про коварных шпионов, сегодня казались полным бредом. Со шпионами Оля ни в какие переговоры вступать не стала бы, не раздумывала бы – брать деньги или не брать, не советовалась бы с Игорем. Да и где, спрашивается, Оле найти этого шпиона? Ни дома, ни на работе у них ничего такого не водилось.
«А вот если в фирме проворачивались какие-то махинации с лекарствами и Оля о них узнала, то все сразу становится гораздо правдоподобнее. И понятно, почему она колебалась, почему не побежала сразу в милицию. Ведь речь шла о людях, с которыми она работала, которым доверяла… Нет, такие испытания были не по Олиному мягкому характеру. Поэтому и мне ничего не сказала – знала, что я непременно вытяну из нее все подробности.
Что ж, значит самое первое решение было самым правильным – надо копать на фирме. И то, что я брякнула вчера дяде Сереже, насчет поисков работы – оказывается, самое лучшее решение. Надо попробовать устроиться в бухгалтерию, пусть даже к злой Неле под начало. Лучше конечно, на полставки, по совместительству – чтобы с собственной работой проблем не было. Хотя, в самом крайнем случае, можно и отпуск взять. Главное зацепиться, получить доступ к документам, а там… я достаточно опытный бухгалтер, чтобы найти следы махинаций. Это разумеется, если они продолжаются – двенадцать лет, все-таки, прошло.»
Судя по тому, что офис фирмы переехал в более престижный район, можно было считать, что «Фармамед» процветает. Но общий вид здания, в котором теперь размещалась фирма, внушал серьезные сомнения в справедливости такого вывода. Мрачная серая громада – какой-то бывший (а может, и ныне частично действующий) завод с навеки закопчеными стеклами в полстены. Миновав безлюдную проходную, стены которой были выкрашены серой масляной краской (и где только такую гадость нашли?), Наташа поднялась по узкой лестнице с вытертыми ступенями на второй этаж и открыла тяжелую металлическую дверь с бумажной, напечатанной на цветном принтере табличкой: «Фармамед». Шагнув через порог, она покачала головой – на евроремонт при переезде, здесь явно не стали тратиться. Ветхий линолеум еще не протерся до дыр, но был весьма близок к этому, а вот дешевые панели, которыми, на высоту человеческого роста, были обиты стены, уже потрескались и начали крошиться. Над панелями и до потолка, стены были выкрашены водоэмульсионной краской – не то успевшей пожелтеть от времени, не то от рождения имеющей такой неприятный колер. Лампы дневного света были укреплены не на потолке (очевидно, чтобы сэкономить на побелке), а на стенах, вертикально, и горели через одну. Впрочем, для того, чтобы прочитать, бумажные же, таблички на дверях, света было достаточно. К фармацевтам Наташа соваться не стала, она и при Оле-то никого там не знала, а сейчас это тем более не имело смысла. На двери с табличкой «архив» висел большой висячий замок – это ее тоже не расстроило. Зато конференц-зал (господи, зачем им мог понадобиться конференц-зал!) был открыт. Наташа заглянула туда из чистого любопытства. Просторная комната была совершенно пуста, если не считать нескольких разнокалиберных стульев, сгрудившихся у дальней стены. Она пожала плечами и аккуратно прикрыла дверь.
