В душе многие из них считали Ваньку серьезным чуваком и завидовали его предприимчивости и изобретательности. Не желая останавливаться на достигнутом, он решил развивать карьеру: раздобыл видак и показывал у себя дома по субботам фильмы; причем во время сеансов дежурили два здоровых цыгана, потому просмотры проходили тихо и мирно. Соседи не жаловались, милиция, у которой в те годы было много дел поважнее, не беспокоила. Деньгами Ваня охотно делился с Шандором. Процесс для него был важней, чем прибыль. И Ваня все время думал, чем бы еще заняться.
Видеосалон на квартире аккуратно работал до тех пор, пока к Шандору не приехал его давний друг Лелло, в те времена бродивший со своим табором по дорогам западной Европы. Он привез забавную игрушку: рулетку из казино. Лелло был завсегдатаем казино в Венеции и Монте-Карло. Ему были подвластны все карточные игры: покер, бридж, преферанс и прочие.
Жена его Милла слыла хорошей гадалкой. Погадала она и Ванечке.
– Ты женишься нескоро и на очень старой женщине.
– Милла! Вот это перспектива! Жениться на очень старой женщине! – усмехнулся весело Ваня.
– Так карты говорят…
Пообщавшись с другом Шандора, Ваня понял, какой будет его следующий после открытия видеосалона шаг, к тому же теперь подобные заведения стали открывать и другие, и начал организовывать в поселке зародыш своего будущего бизнеса – казино. Он не отходил от Лелло и выпытывал у него все до мельчайших подробностей. Западному цыгану нравился этот русский парень: серьезный, вдумчивый, расчетливый в лучшем смысле этого слова. Шандор тоже был рад, что не разочаровался в мальчишке. Вырос настоящий мужчина. Не мелкий пацанчик, что до конца жизни будет говорить: не обманешь – не проживешь; а взрослый человек с девизом «риск – благородное дело».
Прислушиваясь к советам Миллы, Ваня сшил себе в ателье вполне приличные вещи, делающие его похожим на рядового европейца. И решил, что надо подучить языки. Цели никакой не ставил, пока учил просто для себя. Раздобыл разговорники, французский и итальянский, и, занимаясь каждый день, выучил их наизусть, с удовольствием поняв, что у него есть талант к языкам. Экзамен по английскому в школе он сдал на пятерку.
Теперь в его квартире организовалась настоящая «биска», как называл карточный притон по-итальянски Лелло. Подпольного, конечно, в этом было мало: Лелло за плату обучал местных тузов карточным играм и азам рулетки. «Семинары» не пропускал и Ваня, скоро сообразив: чтобы стать настоящим игроком, надо обладать жесткостью и актерскими данными. Но больше всего ему нравилось наблюдать, как игра корежит людей. Сам он не был азартным, но любил смотреть на изменения, происходящие с игроками. Он уподоблялся тогда тем жестоким мальчишкам, которые привязывали к кошачьему хвосту консервные банки и покатывались со смеху от безумных движений несчастного животного. Его же забавляли дрожащие руки, потные лбы, округлившиеся в предчувствии глаза. Всего-то каких-то тридцать шесть цифр и зеро, а что они делают с людьми!
Но самое важное событие произошло в день его совершеннолетия.
У дома остановился зеленый «Чероки» и из него выскочили две хорошенькие девчушки-двойняшки, затем вышла ухоженная дама, в которой Ваня узнал свою мать. За ними вылез грузный водитель. Они постояли мгновение, оглядывая окрестности. Водитель открыл багажник и вытащил две огромные дорожные сумки, поставил их на землю и неожиданно обнял маму и поцеловал ее в лоб. Буря чувств пронеслась в душе у Вани: это его так называемый отчим и его сестренки, и все кажутся очень счастливыми. Только возмездие за него – брошенного сына – запаздывает. Но он научился держать себя в руках. Не зря окружение Шандора считало его справедливым и доброжелательным. Помнил он и одно из воровских правил: не вести «разборок», выслушав только одну сторону, то есть себя самого. Раздался звонок в дверь.
«Ну послушаем, с чем приехала и что скажет другая сторона», – подумал он, выходя в прихожую.
Сначала проскользнули малышки и разбрелись по квартирке, внимательно все разглядывая.
Он сделал приглашающий жест, и в дом вошла мать. Обошла молча вокруг стола.
– Здравствуй, Ванечка! Какой ты молодец! Как у тебя чисто и уютно. – Она погладила его по голове.
«Интересно, а кто научил меня убирать за собой, мыть полы и гладить брюки?» – отметил про себя Ваня, принимая этот обжигающий обидой жест матери.
В дверях появился отчим с двумя сумками. Три женщины, одна большая и две маленьких, сразу их взяли и начали хозяйничать, спрашивая у Ивана, где он держит тарелки, вилки, стаканы.
– Ну, здравствуй, Иван! – отчим крепко пожал ему руку. – Прости, что поздно узнал о твоем существовании, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Очень рад с тобой познакомиться и быть тебе полезным. Надеюсь, мы поладим. А на мать не злись – время было другое. Мне очень хочется возместить вам проведенные вдали друг от друга годы.
«Вот сочиняет-то», – подумал Иван.
Такого стола он не видел никогда. Казалось, что это не его бедная посуда, а барский сервиз с серебряными приборами, где фарфоровые блюда наполнены отборной снедью, а искрящиеся хрусталем стаканы – дорогим вином.
– За встречу! – Отчим открыл бутылку водки.
– Я не буду, – отказался Ваня, вспомнив еще одно правило: вести «разборки» в здравом уме.
– Молодец! Тогда немного шампанского! Я рад, что мы все сегодня, в день твоего совершеннолетия, собрались вместе. Теперь мы одна семья. За это надо выпить!
Близняшки повисли на Ване, наперебой радуясь, как же хорошо, что у них вдруг объявился братик. При взгляде на девочек сердце Вани таяло, но он тут же ставил себя на место, вспоминая мамино предательство, и хоть девчонки в этом не виноваты, лучше держать себя в руках. Мария Андреевна почти все время молчала, ухаживала за Ваней и мужем, подкладывая в их тарелки лучшие кусочки. Девочки ей помогали, и вообще вели себя как настоящие хозяйки.
– Ваня, – начал отчим, покончив с обедом, – пока наши хозяюшки убирают со стола и готовят чай, давай поговорим о твоем будущем. – Он достал дорогие сигареты и предложил пасынку.
– Я не курю!
– Ай молодец! Такого парня от меня скрывали!
Ваню снова передернуло от этой невыносимой лжи.
– Так вот. – Отчим затянулся и выпустил из носа две струи дыма. – Ты знаешь, что сейчас в стране очень сложно с продуктами и товарами. Я организовал фонд гуманитарной помощи, и у меня есть коллеги за рубежом. Мне не хватает толковых людей для расширения дела. А желательно, чтобы человек был свой. Я бы хотел для начала зарегистрировать на тебя фонд с филиалом во Франции. Английский у тебя вроде есть, французский подучишь по ходу дела. Как ты на это смотришь?
Ваня промолчал, а про себя подумал: «Вот, кажется, один язык и пригодился. Надо выводить его за рамки разговорника».
– Будешь ездить туда, получать собранные коллегами продукты и вещи, и весь гуманитарный груз доставлять в Москву. Судя по тому, как ты один с дедом выжил, выучился и не пропал в этой жизни, я делаю вывод, что ты серьезный, способный и оборотистый. И надо дальше учиться. Ну, что это – одна школа? Смешно для тебя.
– Да мне скоро в армию идти!
– Отмажем. Об этом ты не думай. Не те сейчас времена.
После чая три хозяюшки, посовещавшись между собой, видно решили, что настало время подарков. Близняшки спели «Миллион алых роз», заставив всех смеяться до слез, а новый «родственник» подарил пасынку дорогие швейцарские часы.
После их отъезда Ваня побежал к Шандору и рассказал ему и Лелло о поступившем предложении.
– Мать всегда мать. Помирись с ней. Она много мучилась из-за тебя, – сказала Милла, раскладывая карты.
– Знаю я эти фонды, – засмеялся Лелло. – Собирают, привозят и все сдают в магазины, а навар делят между собой. Бедные, для которых это все затевается, не получают ничего.
– А ты сам-то что думаешь? – спросил Шандор.
– Не знаю. Я пришел к вам за советом.
Шандор переглянулся с Лелло:
– Думаю, ближайшие три-четыре года ты в этой «теневухе» можешь повариться. Не опасно, но смотри в оба, как бы не загреметь на нары вместо кого-то. Думаю, твой отчим не из-за гуманных чувств к тебе обратился. И не зря ждал твоего совершеннолетия. Уверен, что он о тебе давно знает. Но я не боюсь за тебя. Если ты тоже за себя не боишься, вперед, сынок.
– Не боюсь!
– Тогда… Эй, Зора, сделай-ка нам водки и закусить.
В тот вечер Ваня впервые напился.
Проснулся в незнакомой квартире с прелестным созданием под боком, видно, подарком Шандора. Тихо встал, натянул брюки и выскочил на улицу. Прибежав домой, первым делом нашел визитку маминого мужа и, решив, что звонить еще рано, привел себя в порядок. Стоя в душе, предполагал, что придется ехать в Москву, и мысленно готовился к новой жизни. Потом, дождавшись намеченного часа, позвонил. Отчим сказал, что за ним приедет машина.
