– Добрый вечер, гражданка Охотникова! – приветствовал меня капитан. – Вы же клялись и божились, что не ведете никакого расследования. Вы что же, по грибы сюда приехали?
Ох, как мы развеселились! Фу-ты ну-ты, какие мы сегодня остроумные! А вот я возьму и собью с тебя спесь…
– Нет, капитан, мы приехали сюда в поисках секретной лаборатории по производству бактериологического оружия.
Наблюдать за тем, как изменилось обычно бесстрастное лицо капитана, было одно удовольствие.
– Евгения Максимовна, вы хотите сказать, что вам удалось выяснить местонахождение лаборатории?
– Удалось.
– То есть она… находится на территории Тарасова? – Алехин с трудом подбирал слова. Ага! Кто отказывался мне верить, когда я утверждала, что эта самая секретная лаборатория у нас под боком? Кто заявил: «Производство такого уровня скрыть невозможно»? Вот тебе, капитан, получай!
– Мало того, лаборатория не просто под боком. Она прямо здесь.
– Где здесь? – капитан огляделся. Вонючий заводик по производству удобрений никак не походил на место, которое мы все дружно искали.
– Андрей, где? – повернулась я к Дрюне. Тот указал на грязный до невозможности пол.
– Ага, значит, там, под землей, – кивнула я.
Весь вид Алехина говорил о том, что он нам не верит. Действительно, дамочка с мозгами набекрень и парнишка говорят, что знают местонахождение секретной лаборатории, а ведь ее не смогла найти даже всемогущая группа усиления из столицы!
– Давай, показывай! – велела я Дохлому.
Тот снял темные очки, аккуратно убрал их в карман, и только после этого подошел к стене, провел по ней рукой, что-то щелкнуло… Открылся проход – самые обычные деревянные стены. Под ногами щелястый пол. Свет там не горел, пришлось снова зажечь фонарик.
– Пошли, – сказала я.
– Все, место показал, дальше не пойду! Вы обещали! – заверещал Дохлый, но сержант Горюнов легонько подтолкнул парня в спину, пробурчав: «Зато я ничего не обещал, блин!» – и Дрюня вместе со всеми вошел в темный коридор. Фонарик высветил еще одну дверь – на этот раз железную. Она даже не была заперта – капитан просто легонько тронул ее, и дверь открылась. Мы вошли в маленькую комнату, абсолютно пустую.
– Ну вы кретины! – с чувством произнес Дрюня.
Дверь за нашими спинами с лязгом захлопнулась. Мы стояли, притиснутые друг к другу, лучи фонариков панически метались по стенам.
– Что это такое? – спросил капитан. К чести Алехина надо сказать, что паники в его голосе не было.
Вспыхнул электрический свет. Мы стояли на чистом полу из рифленого металла. Стены комнаты были облицованы голубым пластиком. Плафоны в потолке излучали яркий свет.
– Ну, и куда ты нас привел? – спросила я Дохлого.
Парень скривился:
– Тут воздуха ровно на восемь минут – это если для одного. А нас пятеро, блин. Если в течение этого времени не набрать код, мы все тут задохнемся.
– Мама! – тихо сказал Умников.
– Стажер, отставить панику! – как корабельный боцман, скомандовал Алехин.
– Так набирай! – поторопила я. Эта хитроумная ловушка была первым подтверждением моей правоты – значит, Дохлый не обманул! Он действительно привел нас в лабораторию! А то я уже и не знала, как смотреть в глаза Алехину, если выяснится, что парнишка солгал и это место – всего лишь завод по производству удобрений. Азотных удобрений. Стоп.
Я уставилась на Дохлого. Тот отодвинул в сторону пластиковую панель, открылась металлическая клавиатура. Парень принялся щелкать по ней, набирая код. Так, не будем ему мешать, а то еще собьется… Но уж когда мы прибудем на место, я задам свой вопрос…
Пол под нашими ногами дрогнул и стал опускаться.
– Нет! – взвизгнул Умников и попытался ухватиться за стенку. Горюнов едва успел схватить его, а то пальцы парнишки остались бы наверху.
– Это лифт, – успокоила я стажера. – Просто лифт. Сейчас приедем.
Мы быстро опускались в колодце из голубого пластика. Двигался только пол и мы, стоящие на нем. Лампы остались далеко наверху, и вскоре стало совсем темно. Зато удушье нам больше не угрожало – в кабину веяло холодным воздухом с легким химическим запахом – очевидно, этот воздух был многократно кондиционирован.
– Скажите, капитан, теперь вы мне верите? – спросила я.
Алехин вздохнул в темноте и ответил сухо:
– Теперь – да.
– А скажите еще, капитан, почему вы не оставили хотя бы одного из своих людей наверху? – поинтересовалась я как могла вежливо.
– Да потому что я до последней минуты не верил в существование этой лаборатории! – сквозь зубы процедил Алехин. – Верил бы – ни за что бы не полез. Вызвал бы подкрепление, все как положено.
– Не видать нам теперь квартальной премии, – произнес кто-то в темноте, грустно вздыхая. Три фонарика вспыхнули разом, осветив физиономию стажера Умникова.
Н-да, я предпочла бы там, куда мы спускаемся, иметь за спиной кого-нибудь более… компетентного.
Какое-то время мы помолчали. Я чувствовала себя Алисой, падающей в кроличью нору.
Только Алисой, под мышкой у которой пистолет… Наконец кабина мягко притормозила, а затем совсем остановилась. Свет зажегся снова. Дрюня поспешно набрал код – на этот раз другой. На всякий случай я запомнила оба – мало ли, каким маршрутом придется отсюда уходить…
Дверь открылась, и мы выбрались из кабины, точно школьники, спешащие на большую перемену. Уж очень неприятной была эта закрытая клетка с ограниченным запасом воздуха.
Перед нами лежала она – та самая секретная лаборатория, которую мы все так долго искали. Контраст с заводиком по производству удобрений, служившим маскировкой этому предприятию, был поразительный. Казалось, мы вдруг очутились на космической станции, причем не на нашей МКС, которая постоянно страдает от недостатка места, а станции, принадлежащей другой, более продвинутой по сравнению с нами цивилизации. От места, где мы стояли, вели два коридора – причем в разных направлениях. Каждый напоминал трубу из серебристого гофрированного металла. За стеклянной стеной прямо перед нами виднелся зал, ярко освещенный и совершенно пустой. Интересно, как здесь работает персонал – с девяти до восемнадцати ноль-ноль, с перерывом на обед? Или посменно?
Горюнов отважно зашагал к левому коридору. Я ухватила его за плечо, принуждая остановиться. У меня оставалось одно незаконченное дело – нужно было кое-что прояснить, прежде чем соваться в пекло.
Я повернулась к Дрюне. Глаза парня бегали, он старался не встречаться со мной взглядом.
– Скажи, дружок, – ласково проговорила я, – это вот сюда ты предлагал мне спуститься в одиночку?
– Ну, вы же сами искали лабораторию, – мотнул головой парень. – Вот она, пожалуйста! Чего вам не нравится?
– Да нет, все нормально. Я просто в восторге… Андрей, я так понимаю, что выбраться этим же путем не получится? Выход где-то в другом месте?
Дрюня виновато кивнул. Ладно…
– А теперь скажи, этот заводик наверху принадлежит вашей семье?
– Ну да, дядьке моему. Мамкиному брату, то есть.
– Ясно. Семейный бизнес, значит. Ну, веди дальше…
Я уже поняла, где и как именно допустила ошибку в этом деле. Но сейчас это уже не имело ровным счетом никакого значения.
Я проверила мобильный – сигнал сюда не проходил, и телефон лежал на ладони бесполезной игрушкой. Ну еще бы – над нами столько метров земли и бетонных перекрытий!
– Куда теперь? – спросила я Дохлого. Но тот только пожал плечами:
– Я никогда здесь один не бывал. Только с сопровождающим. Иногда мы входили в тот тоннель, а иной раз – в этот…
Да, толку от нашего проводника немного.
Я двинулась в сторону правого коридора. Есть у меня нехорошая привычка – принимать решения самостоятельно. Это потому, что я всегда (ну, за редким исключением) работаю одна. А клиент доверяет свою жизнь моему профессиональному мастерству, целиком и полностью полагается на меня, и объяснять ему, что я намерена делать, не приходится – лишь бы результат был. То есть жизнь клиента.
Но капитан Алехин имел собственный план действий и подчиняться мне вовсе не собирался. Пройдя несколько шагов, я обнаружила, что за мной следует только Дохлый, а капитан и его ребята стоят на месте. Ой, я и забыла, насколько некоторые не любят быть в роли ведомого. Так что если мы хотим хоть что-то сегодня сделать, не говоря уже о том, чтобы выбраться отсюда живыми и здоровыми, то надо немедленно прекратить эти игры. Борьба за лидерство – вещь увлекательная, только не в подземной лаборатории по производству биологического оружия. Кому-то придется на время свернуть свое самолюбие в трубочку и убрать подальше. «И пусть этим кем-то будет Евгения Охотникова», – подумала я, глядя, как решительно сжались челюсти капитана.
Хотя Алехин считает себя современным человеком, вполне толерантным и лишенным предрассудков, я-то знаю, что в каждом профессоре философии или артисте балета глубоко внутри притаился тот самый одетый в шкуру первобытный мужик с дубиной. Ну не потерпит он, чтобы женщина указывала, куда идти! Единственное исключение – если эта женщина носит погоны и выше его по званию…
