— Перейкин принял вызов?
— Нет, я же говорю, он даже от контактных спаррингов всегда отказывался. Да и не юноша уже. Просто, когда он руками и ногами в воздухе выкручивал, многим хотелось его фокусы в реальном бою проверить. А Паше ВДВ хотелось справедливости, как он ее понимал, конечно, то есть крови буржуя и «танцора»…
Пашу ВДВ найти оказалось довольно просто. Его знали не только единоборцы в спортивных залах города, но и алкаши из рюмочных и закусочных Васильевского острова. В тупиковом дворе межу Средним и Малым проспектами на дверях полуподвального помещения Корнилов обнаружил надпись: «ВДВ-92». Это была Пашина визитная карточка.
Корнилов стукнул кулаком в отошедший лист жести и открыл дверь. В нос крепко ударила смесь запаха пота, канализационных вод, старой кожи и водочного перегара. Михаил оказался в едва освещенном небольшом помещении с неровным полом и грязными стенами, на которых был хорошо виден уровень последнего наводнения. Но брезентовый мешок, еще качавшийся от удара, гимнастический конь, почему-то стоявший на голове или хвосте, кусок резины на стене со следами от подошв свидетельствовали, что это не канализационный коллектор или дворницкая подсобка, а самый настоящий спортивный зал.
Пашу ВДВ Корнилов определил сразу. Высокий, почти под два метра, худощавый мужчина в камуфляжной форме и кроссовках только что нанес удар ногой по мешку, и Михаил застал его ногу зависшей после обратного движения. Корнилов отметил про себя явные огрехи техники, положения корпуса, стопы и несколько расслабился.
Кроме бывшего десантника, других спортсменов следователь здесь не застал. Но на сломанной гимнастической скамейке сидела парочка с помятыми лицами и початой бутылкой водки. А перед ними прыгала девчушка лет десяти.
— А теперь покажи нам с мамой обезьянку, — просил ее пьяница, но когда девочка начинала потешно прыгать, смотрел озабоченно на свою бутылку.
— Ты кто? — спросил Паша ВДВ вошедшего.
— Я — Кинг-Конг! — крикнула девочка, удивительно сильно сотрясая пол своим маленьким тельцем.
— Не-е-е, врет, — сказала женщина с помятым лицом, сильно качнувшись в сторону. — Это — мент. Я ментов за километр вижу, Паша, сразу узнаю, и все. «Я узнаю тебя из тысячи…»
Она удивительно музыкально запела популярную песенку, но, дойдя до «ароматов гладиолусов», заинтересовалась водочной бутылкой и потянула ее на себя. Ее сосед не поддался, и началась «бутылочная» борьба.
— Эй, вы, духи, потише там! — скомандовал Паша ВДВ. — Выходи строиться!
Никто строиться не вышел, но парочка угомонилась.
— Ты правда мент? — спросил Паша Корнилова.
— Гладиолус я ароматный, — ответил Корнилов. — Перейкина знаешь?
— «Танцора»?
— Когда видел его последний раз?
Паша ВДВ красноречивым взглядом смерил Корнилова с ног до головы, покачался на носках, повращал плечевыми суставами, хрустнул суставчатыми пальцами.
— У нас так не принято, гладиолус, — сказал он, наконец. — Хочешь разговаривать, сначала выйди сюда. Простоишь один раунд, задавай свои вопросы, если, конечно, потом захочешь говорить. А за так у нас только Нинка…
Он кивнул на «ненаглядную певунью».
— Я за так с ментом не пойду, — заявила она, но, с трудом подняв глаза на Корнилова, видимо, передумала: — А с этим пойду.
— В вашем раунде сколько минут? — спросил Корнилов.
— Можешь даже не заморачиваться, — посоветовал Паша ВДВ. — Сначала у тебя свет выключится, потом включится. Это и есть твой раунд. Если меня увидишь в конце туннеля, задавай свои вопросы. Годится?
— Годится.
Корнилову стало даже скучно, когда он прочитал в Пашиной стойке, в его темном, обветренном лице и в его взгляде едва сдерживаемую от нетерпения «двойку» прямых ударов в голову и еще ногой вдогонку, как только что по брезентовому мешку. Прямой левый Корнилов встретил на полпути, поменял руки и зашел противнику за спину. Там было спокойно и тихо, стриженый затылок Паши ВДВ показался ему совсем мальчишеским, допризывным. Он притянул его голову к себе, как баскетбольный мячик для броска от груди, и опустил себе на колено. Локоть выстрелил сам по себе, на автопилоте, Михаил ему был уже не рад. Зачем-то еще подбил Пашу под коленку, хотя можно было аккуратно положить его на пол…
— Вода у вас есть? — спросил он равнодушную парочку, которая уже приканчивала бутылку водки.
— Сколько хочешь, — отозвался пьяница, показывая на трубы под потоком и пряча остатки водки.
— У меня «Аква» есть, — сказала девочка, которая, видимо, всякое на своем мотыльковом веку уже повидала и была поэтому совершенно спокойна.
Кое-как Михаил привел Пашу в чувство, ругая себя за лишние действия и «превышение допустимых мер необходимой обороны».
— Ты кто? — спросил Паша, открывая десантные глаза небесного цвета.
— Мент, — ответил Корнилов. — Опять по-новой надо представляться?
— Не, я не про то. Ты из «Альфы» или из «Вымпела»? Хорошо меня болтануло, достойно уважения. Тебя Перейкин ко мне послал? Сам испугался, вот спецуру и нанял…
В небесных глазах Паши ВДВ было так мало тучек, что Корнилов, склоняясь над ним сестрой милосердия, читал словно крупный шрифт его мыслей.
— Когда ты последний раз видел Перейкина?
— Месяц назад или около того, — ответил Паша, садясь на пол. — У Филимонова в зале. При всех его обозвал, а он даже ухом не повел, руками по воздуху водит, как будто бабу гладит… Слушай, учитель, блин… как там в этих фильмах?.. Возьми меня в ученики. Паша ВДВ не подведет, пахать я умею, настоящих мужиков уважаю. Секреты школы сохраню. Могила. А башка как трещит! Эй, вы, духи, оставьте немного водяры полечиться. Надо на колени вставать или как там?
— Ты лучше на ноги встань, — засмеялся Михаил. — Ты где вообще работаешь? На что живешь? Каким холодным оружием владеешь?..
Изыскания опера Судакова хоть и не были такими динамичными и рисковыми, зато оказались более продуктивными. В одном из блокнотов Перейкина он нашел телефон убитой в прошлом году Елены Горобец, жены известного в городе предпринимателя, недавно выпущенного из тюрьмы под залог.
Дело Анатолия Ивановича Горобца, обвиняемого в организации убийства собственной жены, хоть и разваливалось на глазах, на самом деле представляло собой несколько пухлых, крепко сшитых папок из корниловского сейфа. Андрей Судаков нашел в них протоколы допросов, телефоны и адреса подружек Елены Горобец. Встретился с одной из них в боулинг-клубе, а не в вонючем полуподвале, как его напарник.
В промежутке между шарами девушка призналась симпатичному оперу, с которым было приятно разговаривать о красоте человеческих отношений, что между Леночкой Горобец и Владом Перейкиным в прошлом году вспыхнуло сильное чувство. Кстати, Перейкин и за ней пробовал приударить, но она хорошая подруга и вообще без любви никогда никому ничего не позволяет. Роман Леночки и Влада был необычайно красив и трагичен, с дорогими подарками, которым надо было находить объяснение или потайное место, со встречами на нейтральной территории, то есть на Канарах или Лазурном берегу. Но теперь-то уж влюбленные, наверняка, встретились и заключили друг друга в объятия рук и ангельских крыльев.
— Я не стал ее расстраивать сообщением о том, что они в одном котелке сейчас доходят до готовности, как наши пельмешки, — рассказывал Андрей Судаков, стоя над электроплиткой, принесенной в отдел еще Санчуком, и подсаливая кипящую воду в алюминиевой кастрюльке. — Жалко, что кетчупа у нас нет или майонеза. Может, у Харитонова есть?
— Вообще, этот коммерческий мир страшно узок, — отвечая своим мыслям, а не напарнику, заговорил Корнилов. — Как, впрочем, и наш, ментовский. Перейкины, Горобцы, как пауки в банке, едят друг друга, спят друг с другом, «кидают» друг друга. Ты читал в деле о магазине-стадионе «Лена»? Так вот Перейкин тоже на этот земельный участок глаз положил. Еще раньше Горобца. Хотел там спортивный центр построить, кажется. У них с Горобцом страшная драка была за это место, с подключением депутатов, чиновников. Чья коррупция перекоррумпирует…
— Хороша скороговорка! Коррупция коррупционеров перекоррумпировала…
— Интересно, как бы Перейкин свой спортивный центр назвал?
— У него выбор был большой, — вздохнул Судаков. — У него там в записях Светлан, кроме жены, было штук пять.
— Горобец тогда победил, — продолжил Корнилов, — и злорадно так супермаркет назвал магазином-стадионом.
— А Перейкин ему за это рога нарисовал. Горобец — роговец.
— Все это складно, конечно, но улик нам не прибавляет.
— Как меня эти пельмени уже достали! — воскликнул оперативник в сердцах, хватаясь за желудок. — Миш, я к Харитонову схожу за майонезом или сметаной?
— Не суетись, — остановил его Корнилов. — Он сейчас сам на запах прибежит, чтобы «на хвоста» сесть. Вот и пошлешь его за пищевой добавкой… Тут, Андрюха, надо искать исполнителя, хладнокровного и искусного. Паша ВДВ слишком смешон для ремесла такого…
