– Я думаю, что надо подождать.
– Ха! – торжествующе ухмыльнулся Матиас.
– Да тихо ты! Не отступить и утереться, а именно подождать. Сделать вид, что мы ничего не поняли и верим в несчастные случаи, пока не закончится проект. Нам нужно увезти отсюда девочек живыми и невредимыми, в первую очередь – Настю…
– Невредимой уже не получится…
– Ты понял, о чем я. Как только они будут в Москве, ты попросишь Людмилу Аркадьевну помочь с их охраной, да и вообще, государственная граница – уже неплохое препятствие. И вот когда навредить им будет не так просто, можно начать разбираться.
– Но пройдет время, – заметил Матиас. – Многие следы исчезнут.
– Они уже исчезли, тело забрали! Но вы ведь и сами понимаете, что при желании и заинтересованности чего-то добиться можно. Мне главное, чтобы никто больше не пострадал. Ради этого стоит подождать.
– Ты права, – сдался Марк. – Мы подождем, пока не завершится проект.
Врачи в больнице уже начали его узнавать. Не все, конечно, но те, с которыми он успел пообщаться, теперь приветственно кивали. Некоторые даже останавливались, ожидая, что он что-то спросит, но Марку было не о чем говорить с ними.
В отделение, куда он направлялся, так просто не пускали, но у него проблем не возникло. Поскольку у женщины не было родственников в Германии, их роль взял на себя он. Сегодня у Марка не было причин идти к ней, однако так было проще, меньше груз на совести.
Лечащего врача на этаже не оказалось, но в палату его провела медсестра. Со времени его предыдущего визита ничего не изменилось: Анастасия выглядела бледной и измученной. Глаза под сомкнутыми веками нервно подрагивали, как будто ей что-то снилось – и не самое приятное. Провода и трубки капельниц окутывали ее, как паутина, и если бы она попыталась встать, могла бы и запутаться. Но мягкие повязки на ее руках и ногах давали гарантию, что этого не случится.
– Как она? – поинтересовался Марк.
– Уже лучше, – ответила медсестра. – Доктор вам точно скажет, когда вернется, но многое и я вижу. В первые сутки совсем плохо было. Она вырывалась, кричала что-то на русском. Мы даже переводчика в больнице отыскали, но он пояснил, что это какая-то бессмыслица. Набор не связанных друг с другом слов.
– Почему не вызвали меня или Матиаса?
– Если бы мы каждый раз вызывали родственников, когда у больного случается припадок, тут было бы не протолкнуться! Угроза жизни отсутствовала. За исключением очевидных галлюцинаций, мы полностью контролировали процесс. Шла большая нагрузка на сердце, на легкие, у нее поднималась температура. Мы давали ей преимущественно успокоительные, лекарств – совсем мало. Доктор так решил.
Марка подобное решение не удивило. Он прекрасно знал, на чем оно основывается.
После подсказки со стороны Евы он настоял на детальном анализе крови Анастасии – и не прогадал. Наркотик там действительно был. Точнее, «вещество предположительно наркотической природы». Что это такое – врачи сказать не брались. Элемент был нестабилен и распадался очень быстро. С одной стороны, это помогало организму женщины очиститься. С другой – не позволяло понять, с чем они имеют дело.
– Потом ей стало получше, – продолжила медсестра. – Нельзя сказать, что она пришла в себя. Даже когда она была в сознании, говорить толком не могла. Все слова – только на русском, хотя герр Штайн указал, что немецкий она знает. Похоже, она не понимала, кто мы. Но активные приступы прекратились. Ее организм был истощен, и при всем своем страхе, она больше не вырывалась. Я знаю, что доктор уменьшил дозу успокоительного, чередуя его с естественным сном.
– А почему она все еще привязана?
– В качестве подстраховки. Анализы показывают, что кровь еще не очень чистая. Поэтому мы не знаем, не повторится ли вся история заново. Хотя вряд ли, почти без вариантов.
– Ей не вредит то, что она все время в одном положении?
– А она не в одном положении! Когда она спокойна, мы помогаем ей поворачиваться. Она то на одном боку лежит, то на другом. Ей каждый день делают массаж. Поэтому не переживайте, пролежней не будет!
Кто-то другой мог бы удивиться подобной заботе об иностранной пациентке, но не Марк. Ему было известно, что «дополнительный уход» оплатил Матиас. Который тоже испытывал определенное чувство вины.
– Я рад. Так когда вернется доктор?
– Скоро, хотя вам лучше подождать в коридоре. Если она просыпается и видит кого-то над собой, она боится.
– Я понял. Я и не собирался оставаться здесь.
Ждать возвращения врача пришлось еще минут двадцать. Все это время Марк сидел на небольшом диванчике и наблюдал за снующим туда-сюда персоналом. Посетителей было совсем мало. Сюда пускали только близких родственников и только в определенное время.
Наконец доктор подошел к нему, и Марк поднялся ему навстречу.
– Добрый день, герр Азаров. Мне сказали, что вы уже навещали пациентку.
– Да.
– Довольны уходом?
– Отрицательных комментариев не имею, могу только поблагодарить. Я так понял, Анастасия восстанавливается довольно быстро. Когда ее можно будет забрать домой? Я имею в виду, когда она будет готова к безопасному перелету в Россию?
– Скоро, – заверил врач. – В крайнем случае через неделю, но даже это я бы назвал маловероятным. При нынешних темпах выздоровления – дня через два-три.
– Действительно скоро! Я удивлен. Медсестра описывала мне достаточно серьезные приступы… Но раз Анастасия выздоравливает так быстро, мне кажется, опасность была не так велика!
– Не обижайтесь, но у вас несколько дилетантский подход…
– Я и не обижаюсь, я на звание медика не претендую.
Заметив, что собеседник не слишком капризен и к конфликтам не склонен, врач заговорил свободней:
– Я бы не назвал ее выздоровление быстрым. Если бы не сопутствующие обстоятельства, а только отравление, она бы уже была на ногах! Но она получила сильное обморожение, это ослабило весь организм. Это уже указывает, что ситуация была далеко не безобидна. То, что с ней произошло, несет смертельный риск – но только в первые часы, в момент наибольшего влияния наркотика. Разве вы в этом не убедились? Если бы герра Штайна не оказалось рядом, эта женщина бы погибла. Но при этом угроза жизни косвенная.
– То есть непосредственно наркотик ее убить не мог? – уточнил Марк.
– Именно так. Есть наркотики, которые могут уничтожить организм – например, остановить сердце. Их немало. Но то вещество, которое приняла наша пациентка, другой природы. Оно опасно именно тем, что делает ее буйной, провоцирует агрессивные приступы. В таком состоянии она могла себя убить, могла на кого-то кинуться – ее поведение было непредсказуемо.
– Вы можете определить, что это за наркотик?
– Увы, у нас нет ни шанса. Он очень быстро саморазрушается, да и… не наше это дело.
– Понял. Я не собирался настаивать. Свое дело вы уже сделали – спасли ее. За это и я, и герр Штайн вам крайне благодарны.
– Такая благодарность всегда приятна, – едва заметно усмехнулся врач, затем нахмурился, глядя на что-то, находящееся за спиной Марка: – А это еще что такое?
Марк не стал полностью оборачиваться, лишь глянул через плечо украдкой – и правильно сделал. Потому что если бы приближавшаяся группа тоже его заметила, они бы вряд ли остались. Не узнать друг друга на таком расстоянии невозможно.
Не обращая на него внимания, врач шагнул вперед:
– Извините, вы к кому? И почему в таком количестве?
– Док, тише, это же больница. Мы пришли навестить одну из пациенток, Анастасию Коневич. Русскую даму, которая лежит у вас пару дней.
Это уже верх наглости! То, что его подозрения подтвердились, было скорее нормой. Марк бы удивился, если бы вышло обратное. Но даже от этих людей он не ожидал такой бесцеремонности.
Ясно, что они проплатили вход сюда. И сейчас попытаются подкупить врача. В других обстоятельствах он бы, может, и не отказался, но при Марке не посмеет – укажет на его присутствие.
Гнев вспыхнул мгновенно, и сдерживать его не хотелось. Они уже попытались отступить, а их все равно не оставили в покое. Значит, теперь пора действовать!
Поэтому Марк развернулся и направился к ним. Клаус Ридингер от неожиданности не смог скрыть своего удивления. Двое верзил, стоящих за ним, никак не прореагировали. Скорее всего, они вообще себя мыслительным процессом не утруждали, просто выполняли то, что им скажут.
– А зачем вам понадобилась Анастасия Коневич? – осведомился Марк.
– Ну как же… Беспокоимся о ее здоровье! Это ведь все случилось… у нас…
Прозвучало не слишком убедительно. Врач, окинувший настороженным взглядом обоих собеседников, поспешил ретироваться, оставив их в коридоре одних.
– О ее здоровье вы могли узнать и у меня.
– Герр Азаров, к чему этот осуждающий тон? Как будто я сделал что-то плохое!
О нет, плохого он не делал и вряд ли бы сделал на этот раз. В первые часы после его ухода Анастасия наверняка была бы жива, чтобы достопочтенного господина Ридингера, не дай бог, ни в чем не заподозрили! А потом, неожиданно для врачей, повторился бы приступ, который с самого начала никто не исключал. Вот только его женщина вряд ли перенесла бы.
