Антон повеселел.
-- Расскажите, как это произошло.
-- Что тут рассказывать? Утром зачерпнул воды из колодца и вместе с ней дохлого кота вытащил.
-- Видел это кто-нибудь из колхозников?
-- Вроде все видели, кто на культстане был. Столбов отвечал грубовато. Прежде чем ответить,
жевал мундштук папиросы, думал, будто взвешивал каждое слово. Разговор явно ему не нравился. Антон подметил это и решил, что называется, "ударить напрямую".
-- Вчера из колодца кости человека подняли...
"Удар" не произвел на Столбова ни малейшего впечатления. По-прежнему сосредоточенно рассматривая сапоги, он с ухмылкой равнодушно спросил:
-- Ну, а кот здесь при чем?
-- Мог ли в колодце оказаться незамеченным труп человека, когда вы достали оттуда кота?
-- Нет, конечно,-- Столбов опять ухмыльнулся и пояснил:-- Я бы тогда воды не зачерпнул, ее там с гулькин нос было.
-- А сам колодец каким был?
-- Колодец как колодец. В лопухах весь. Бадья деревянная всегда рядом стояла. Воды, говорю, в нем мало было, да и та для питья не годилась.
Для Антона это уже было новым.
-- Почему? -- быстро спросил он.
-- Плесневелая была. Колодец-то еще при царе Горохе вырыли. С тех пор ни разу не чистили, вот вода и зацвела в нем. Брали ее только для заправки тракторов и машин да так... например, пол в культстане помыть или еще что-нибудь. А за питьевой водой уж сколько лет ходили к роднику.
-- Вы для чего в тот раз воду доставали? -- Антон нетерпеливо постучал по столу пальцами.-- Припоминайте детали, подробности.
-- Помню, с вечера дождь начался. Холод. Средина сентября стояла. Убирали пшеницу, помню...
-- Там же клеверное поле,-- перебил Антон.
-- Клевер лет пять как высеяли, а в шестьдесят шестом, точно помню, пшеница была,-- уточнил Столбов и, как ни в чем не бывало, продолжил: --Осень тогда дождила, из-за слякоти чуть не целыми днями простаивали. Сырую-то пшеницу жать не будешь. В то утро вроде прояснило. Все спали, а я поднялся часов в шесть. На стареньком самосвале тогда работал, радиатор у него подтекал. Хотел подремонтировать. Воду выпустил* Когда ремонт закончил, пошел за водой, чтобы в радиатор залить. Черпанул из колодца и... кота вместе с водой достал.
-- Если воду из колодца для питья не применяли, зачем же после кота колодец потребовалось закрывать?
-- Побоялись, что кто-нибудь из людей так же, как кот, в него сыграет.
-- Такое могло случиться?
-- Запросто. Особенно ночью. Колодец-то не огорожен был.
Антон насторожился -- дело принимало другой оборот.
-- Вы сказали, что, когда вытащили кота, в колодце труп человека находиться не мог. Сразу после случая с котом колодец закрыли бревнами. Когда же в него труп попал?
-- Откуда я знаю,-- Столбов осторожно стряхнул в ладонь папиросный пепел, помолчал.-- Только колодец-то после кота закрыли не сразу, а, наверное, через неделю. Быть может, за это время кто и ухнул туда.
-- Через неделю?
-- Может, поменьше, но только не сразу. Помню, перед тем как закрыть бревнами, я в него самосвал земли ссылал.
-- Земли? Откуда?
-- Школу у нас строили, котлован под фундамент рыли. Бригадир приказал мне заехать на стройку, нагрузить экскаватором земли и засыпать колодец. Одну ездку сделал. Надо бы еще разок или два привезти, чтобы полностью засыпать, а у строителей, как на грех, экскаватор сломался. Тогда и решили бревнами сверху закрыть.
"Вот откуда в колодце всякий хлам. Но флотская пряжка, пуговица, кости человека?... Попали они с землей от школы или..." -- подумал Антон и спросил Столбова:
-- Вместе с землей кости могли попасть в колодец? Первый раз за время разговора Столбов улыбнулся, но улыбка эта получилась какой-то виноватой.
-- Если бы знал, что через столько лет попаду на допрос, перерыл бы в кузове всю землю, которую мне насыпали,-- сказал он.-- Но я уж этого не знал ни сном ни духом. Ухнули в кузов пару ковшей земли, привез ее к колодцу и шуранул туда. Самосвал ведь лопатой не разгружают.
-- Постарайтесь хоть что-нибудь еще припомнить,-- уже умоляюще попросил Антон.
-- Я ж говорю, не рассчитывал попасть на допрос. Антон поднялся из-за стола, подошел к окну и, глядя в него, сказал:
-- Это не допрос. Мне хочется узнать ваше предположение, как человеческие кости могли попасть в колодец?
-- Какое может быть предположение. Убивать у нас некому. Разве, какой прохожий по пьянке свалился... Только я, например, не помню, чтобы у нас в округе кто-то бесследно терялся.-- Столбов отогнул рукав комбинезона, посмотрел на часы.-- Ехать, вообще-то, мне надо. Затянул с ремонтом, председатель и так уж сердится.
Легок на помине, в кабинет заявился Чернышев. Разведя руками, он с упреком уставился на Столбова:
-- Витька, голубчик, ты уедешь сегодня или нет?
-- Я что? Я хоть сейчас...-- Столбов взглянул на Антона.
-- Все еще не переговорили? -- Чернышев устало опустился на свое место за столом.-- Ох, заждались нашей помощи соседи. У вас еще надолго разговор?
-- У меня все,-- сказал Антон.-- Пусть едет. Столбов быстро поднялся, подошел к двери и на секунду задержался, будто хотел что-то сказать.
-- Поехали, голубчик, поехали,-- нетерпеливо махнул ему Чернышев.-- Да, смотри, не подведи наших. Работай как дома!
-- Когда я подводил? -- хмуро проговорил Столбов и вышел.
-- Толковый парень,-- кивнул в сторону двери Чернышев.-- Не вовремя только жениться надумал, сенокос на носу, а он свадьбу затевает
-- Уж очень неразговорчивый,-- заметил Антон.
-- Это точно. Разговор из него хоть клещами вытягивай. Еще один такой "говорун" у нас есть. Сенька Щелчков -- шофер, который сегодня нас возил. Правда, тот, как испорченный электрозвонок: трезвого не включишь, пьяного не выключишь. Ну, Сенька понятно -- на трезвую голову своего заикания стесняется, а этот складно говорить умеет. Как-то на общем собрании подзавелся. Так, скажу тебе, такую речугу закатил, что все рты пораскрывали! А пока не заведется, молчит. Хорошо -- молчит, плохо -- тоже молчит,--Чернышев устало потер виски.-- Что вытянул из него?
-- Воду, оказывается, из колодца для питья не брали...
-- Как не брали?
-- Плесневелая была,-- словами Столбова ответил Антон и коротко пересказал содержание разговора.
Чернышев долго сидел молча, тер белые от седины виски, словно у него сильно болела голова.
-- Это для меня новость,-- наконец сказал он.-- А кто давал команду землей колодец засыпать?
-- Говорит, бригадир.
-- Ведерников? Вот хрыч -- мне ни слова об этом. Чернышев задумался, и Антон услышал, как нудно бьется об оконное стекло крупная муха. Тяжесть несбывшейся надежды навалилась на Антона. Еще утром хотелось взяться за сложное дело, которого ждал с первого дня работы. Вспомнилось, как после разговора с подполковником радостно екнуло сердце, как боялся, что за расследование возьмется Кайров. Утром казалось, стоит приехать в Ярское, ухватиться за конец ниточки, и пойдет, и пойдет распутываться клубок забывшегося от времени преступления. Вместо этого -- день проходит, а ни ниточки, ни клубка и в помине нет. Сплошной туман. Кости пожелтевшие, может, им сто лет в субботу будет. Упоминал же Кайров подобный случай. Опять же --флотская пряжка, пуговица с якорем...
-- Маркел Маркелович,-- Антон резко повернулся к Чернышеву.-- У вас в селе есть бывшие моряки?
Чернышев задумался.
-- Вроде бы нет. Танкисты есть, саперы, ракетчики,-- начал перечислять он.-- Пехоты -- царицы полей полно. Даже летчик есть -- сын бригадира Ведерникова, а моряков не могу припомнить. Нет у нас моряков.
-- Значит, пряжка и пуговица не с землей от школы в колодец попали?
-- Этого утверждать не могу. После Отечественной войны у нас каких только пряжек и пуговиц не было! Фронтовики этих сувениров полным-полно навезли. И не только пряжки да пуговицы. У Ведерникова, помнится, года четыре на огородном пугале эсэсовские мундир и фуражка при всех регалиях красовались,-- Чернышев улыбнулся.-- Все птицы ведерниковский огород стороной облетали.
Появившееся внезапно у Антона предположение отпало так же быстро, как возникло.
5. Граф-Булочкин
Рабочий день еще не начался, и, как всегда в такие часы, в райотделе было тихо и прохладно. "План следствия",-- отчетливо написал на чистом листе Антон, аккуратно подчеркнул заголовок и вспомнил где-то вычитанное, как один из маститых писателей, положив перед собою чистый лист бумаги для нового романа, испытывал ужас от предстоящей работы. "Писателю было проще, он мог писать свои романы десятилетиями, а расследование -- душа винтом -- надо закончить в установленный законом срок",-- подумал Антон, вздохнул и, сняв телефонную трубку, набрал номер Бориса Медникова. Несмотря на ранний час, Медников был на работе, но утешить ничем не мог -- заключение областной экспертизы раньше трех дней и ждать было нечего.
Без пяти девять позвонила секретарь начальника райотдела, пригласила на оперативное совещание. На всякий случай Антон завернул в бумагу пуговицу и пряжку, взял их с собой и вышел из кабинета. В коридоре столкнулся с инспектором уголовного розыска Славой Голубевым -- он тоже спешил на совещание. Крепко пожав Антону руку, Голубев спросил:
