Я взяла мешок с барахлом мужа и отправилась к помойке.
Прошло три дня. За это время меня не покидало странное ощущение заброшенности: оказалось, я никому не нужна! Подруги не звонили: Борька уехала в Болгарию к родственникам, а Настя в Москву за товаром. Правда, позвонил Дорогой Леонид Ильич и умолял, чтобы я переехала жить к нему. Ругался на Алешку, сокрушался по моей судьбе, снова и снова требуя переезда.
— Я и так ночи не сплю! — жаловался он. — А теперь еще и из-за тебя трясусь как собачий хвост! Что еще случится в следующий раз? И ведь ты молчишь до последнего, бессовестная! Представь только, в каком я положении оказался! Звонок в дверь, открываю, а там, рыженький такой, парнишка. Здрасьте, говорит, я из милиции! Как вы думаете, спрашивает, почему Алексей Бойко пытался убить вашу падчерицу? Я и отвечаю — маньяк он оказался! Убивал женщин в городе! А рыжий мне и говорит: отстали вы от жизни, Леонид Ильич, прямо сказать, отстали!
Я стала оправдываться и лебезить перед отчимом. Если честно, ничего не рассказывала ему просто из-за апатии: достали меня разговоры! Сколько можно говорить? Другое дело — я виновата оказалась перед свекровью. Алексея она, уже не увидит, и Илью я не привезу, а ведь обещала. Стыд, да и только!
После разговора с Леонидом Ильичом я сходила в онкологический центр. На этот раз встреча оказалась совсем тягостной! Софья Михайловна стала совсем слаба, почти не могла говорить, только смотрела на меня взглядом обманутого ребенка, вызывая в сердце щемящую и бесполезную жалость. Ну, что я могу сделать? Ах, если бы я знала, где ее сын и внук!
Словом, кроме тоски и апатии, у меня не осталось ничего. И еще это странное чувство, будто время замедлило свой ход! Неудивительно — сначала вдруг закрутилось быстро, очень быстро: поездка в горы с Артемом, похищение бандитами, нападение Алеши под видом маньяка, побег из горящего дома, а теперь наступило затишье, и я сижу здесь одна, не зная чем заняться.
И, конечно, я безумно тосковала по Илье! Сын снился мне каждую ночь, я перебирала его немногие вещи из оставленных супругом, поливая их слезами. Сидела на его стуле за его письменным столом, листала приготовленные к новому учебному году книги. Никогда раньше мы не расставались с ним так надолго. Теперь же мысль о том, что разлука запросто может стать бесконечной, заливала мое сердце тоской, как расплавленным свинцом!
Но самое большое мучение мне доставил фотоальбом. Только один раз удалось найти в себе достаточно мужества, чтобы пролистать его страницы. Последними снимками, ясное дело, стали фотографии, сделанные в Анапе: добродушный Алеша, благополучная Кристина, Илья, всегда смеющийся или корчащий рожи, надменный Артем и я, глупая курица. На фото мы выглядели счастливыми и дружными. Вот же несуразность, какая!
Расставание с Артемом тоже далось нелегко. Раньше казалось — мы не вместе только по вине обстоятельств, сложившиеся задолго до нашей взаимной любви. Теперь же, когда эти обстоятельства смылись в Швейцарии с моим бриллиантом, выяснилось — Артем не так уж и стремился быть со мной. Я старалась не позволять себе думать о его решении как о предательстве, но мешала злая обида. Под ее влиянием я вспоминала, сказанное Кристиной: Артем вообще связался со мной, надеясь поживиться от наследства, оставленного моим отцом.
Не может быть, я не верю! Такая неожиданная, сильная, страстная, нежная любовь, такие волнующие эпизоды откровенности и взаимопонимания… И он дарил мне цветы, рисковал ради меня жизнью, спасал от смерти, старался разгадать загадку покушений на мою скромную персону! Нельзя же в один момент перемениться. Стоп! Что это я? Алеша же стал! Да и Кристина тоже… Да, она не гнушалась мелкой лжи, скрывала свои чувства, пускала пыль в глаза, не гнушалась поинтриговать и всегда думала только о себе. Это правда. Мне это известно много лет — я же недаром старалась соблюдать между нами безопасное расстояние. Но ведь одно дело — тянуть на себя одеяло, а совсем другое — пытаться сжечь своего мужа и свою подругу в сарае! Так что и Кристиночка сумела удивить.
Но Артем не такой. Я чувствую, я знаю, я понимаю его. Он не пойдет на подлость, предательство. Я должна поговорить с ним.
Из больницы Бескровный уже выписался, значит, надо искать дома. Набрав знакомый номер, я прослушала десять безответных гудков и положила трубку. Позвонила в офис.
— Фирма «Система», добрый день! — услышала я девичий голос в трубке.
— Алена?..
— Нет, Светлана. Что вы хотели?
— Будьте добры, соедините, пожалуйста, с Артемом Сергеевичем!
— Извините, но он здесь больше не работает.
— Как же это…
— У нас теперь другой директор. Вы хотите поговорить с ним?
— Нет, спасибо…
Моя рука неловко уронила трубку на рычаг — приехали! Выходит, Бескровный продал свое дело, но почему?
Мне не очень хотелось звонить на мобильный Бескровного, но другого выхода я не видела.
— Да, — голос бывшего любовника выражал недовольство и нетерпение.
— Это я, — почему-то прозвучало как-то по-сиротски.
Он выдохнул растеряно:
— Вера?
— Вера. Можно с тобой встретиться? Я отдам тебе мобильник и мы поговорим…
С такими интонациями следовало бы на паперти милостыню просить! Но ничего поделать не могу — чувствую себя одинокой и подавленной. И боюсь отказа.
— Приезжая ко мне домой. Домработница откроет тебе. Я еще по делам буду… Приедешь?
— Угу…
Он отключился, а я стала собираться. Пересмотрела свои тряпки, со вздохом достала длинную черную юбку и серую майку. По-хорошему, этой майкой пора полы мыть, а я на себя одеваю. Что Артем обо мне подумает? Да пусть думает, что хочет. Туфли, подходящие к юбке, у меня только одни. Те самые, что я надевала к голубому Наташкиному костюму, который просто превратился в тряпку после похищения и анапских приключений.
А, достав свою обувь, немытую с давних пор визита к доктору Ибрагимову, я остолбенела: туфли оказались измазаны в светлой глине! Дайте подумать. После Ибрагимова я встречалась с Бескровным, он хотел передать мне то, что накопал в Интернете о моем отце… Артем хотел заехать на свою дачу, но не нашел дома ключ. Мы хотели спокойно поговорить, он отвез меня в дом друзей, расположенный по соседству с дачей Бескровных. Там я в грязь и влезла! Значит, где-то в тех Палестинах околачивались и Алеша с Кристиной. Скорее всего, на даче Бескровных. Вот почему Артем ключ не нашел — он уже тогда был у Кристи или у Алексея.
А еще, пока я сидела в плетеных креслах, мне казалось, что я слышу визги, издаваемые луженой глоткой моего милого сынишки! А вдруг не показалось? Вдруг, они не повезли детей за границу, а просто поселили на даче и навещали время от времени? Бескровный слишком занят, он не имел привычки ездить на природу, соседи, близкие друзья, уехали на все лето. Так что — полная конспирация и покой!
Надо скорее ехать к Бескровному и тащить его на дачу! Вдруг мы детей? Надо попытаться, обязательно попытаться! Еще всплыла фраза, сказанная Илюшкой по телефону: «Олеся стала свинкой!». Свинка — детская болезнь. А что, если…
К дому Бескровных я подъехала, дрожа от нетерпения: мне едва удалось взять себя в руки и удержаться от визита на дачу в одиночестве, без Артема.
Дверь мне открыла обещанная домработница Аня.
— Ой, Вера Михайловна! — удивилась она. — Здрасьте. Как вы себя чувствуете? Я как узнала, что Кристинка с вашим мужем отмочили — так дар речи потеряла! Ничего себе! Хотела сразу отсюда бежать, но хозяин попросил остаться, за домом последить. А Артема Сергеевича еще нет, но он звонил, просил вас задержать до его приезда. Может, вам кофе сделать?
— Давай кофе, — согласилась я. — Слушай. Анечка, а твоя напарница уже вернулась?
— Ольга Николаевна? Нет!
— А куда она уехала, ты знаешь?
— Нет, точно не знаю. — Аня улыбнулась мне с выражением заговорщика и добавила: — вот Кристина говорила, что Ольга Николаевна уехала к внукам, а я видела дочку Ольги Николаевны и та сказала, что это хозяйка отправила ее куда-то. Но запретила говорить — куда!
— Может, за границу?
— Нет, вряд ли. Ольга Николаевна звонила Кристине каждый день и болтала с ней по двадцать минут. И списки покупок, написанные ее рукой, я видела. Мне кажется, что она здесь неподалеку. А вот чего делала — не знаю. Я и милиционеру это хотела рассказать, но он слушать не стал. Ему некогда, видите ли!
— А, может, Ольга Николаевна на даче? Например, с Олесей.
— На даче? — Аня подумала немного. — Конечно, может быть. Только Олеся ведь в детском лагере, в Анапе! А чего Ольга Николаевна на даче делает — непонятно.
— Да уж, непонятно…
Я прошла в гостиную и уселась на диван. Анечка ушла на кухню варить кофе. Мое беспокойство нарастало. Посидев пару секунд, я вскочила с места и прошлась по комнате. Потом выглянула в окно, впервые за это утро, заметив, какой красивый предосенний денек стоит на дворе. Листья пожелтели и кое-где осыпались, солнечный свет становился нежно-золотым, каким он всегда бывает ранней гродинской осенью.
