– Опять заливаешь. Ты с Жорой разговаривал как босс, в приказном порядке заставил приехать к трем ночи…
– Для бизнеса нет дня и ночи, – перебил Каскадер.
– Не спорю. Но ты не объяснил Жоре, какую выгоду он получит. Молчи, Каскадер, я тебя раскусил. Ты заправляешь мастерской и сбываешь транспорт без паспорта. Ну и молоток, я рад за тебя.
– Ты безнадежно умен. Хочешь, дам совет по дружбе?
– Валяй, если денег не попросишь.
– Не высовывайся со своей умной тыковкой, а то твое спортивное тело останется без нее.
– Учел. Неужели ты всех-всех подмял под себя? Не верю, конкуренты у тебя должны быть. Посоветуй, куда «снегурочку» сбагрить?
– Повторяю: некуда. Думаешь, в городе угоняют автомобили каждый день? Не верь средствам массовой информации, лгут под диктовку дармоедов с полосатыми палками. В противном случае мне пришлось бы декларацию о доходах заполнять, ибо я стал бы самым богатым в городе. Если бы у меня были конкуренты, я бы знал. И поверь, я бы с ними уже договорился о совместном бизнесе.
– В городе за последнее время угнано несколько тачек, что, все до единой тебе скормили?
До этого диалог вел Каскадер, глядя в лобовое стекло. Но речь зашла о больших в его понимании деньгах, которые пролетели мимо, а он об этом даже не догадывался. Каскадер повернул к Артему свою обтянутую нездоровой кожей физию и недоуменно протянул:
– За последнее? Последний раз ко мне обратились четыре месяца назад. А ты какое время имеешь в виду?
– Январь. Три угона, как я слышал. Баба тебе тачку не предлагала?
– Баба-угонщица?!
– А что тут особенного?
– Он еще спрашивает! – фыркнул Каскадер. – Да сколько живу, а не слышал, чтобы баба угоняла транспорт. Кстати, ты откуда знаешь про угоны?
– Слухи, Каскадер, слухи. Куда ж она сбывает тачки, а?
– Понятия не имею. Моя фирма зарекомендовала себя в течение многих лет. Конечно, лучше самому продать арбу, но слишком это дело хлопотное и рискованное, а у меня свои каналы, поэтому ко мне идут. Баба… Да нет, это из области фантастики.
– Магазин, – затормозил Артем. – Пошли выбирать, что подешевле?
– А машину бросим?
– Без меня она не заведется, я секрет знаю.
Первый раз София давала интервью, разумеется, не как писатель, а как представитель пресс-службы УВД. Шума три убийства наделали много, народ хотел знать, как идут поиски преступников. Получив четкие инструкции, София набросала речь на бумаге, выучила ее наизусть и волновалась до дрожи, постоянно пила воду, потому что в горле пересыхало. Поработала она и над имиджем: волосы собрала в пучок на затылке, долго приглаживала челку, которую не удавалось зачесать назад, не помог и лак для волос. В конце концов София зачесала ее набок, сбрызнула лаком – более или менее сойдет. Для солидности ей выдали форму, чуточку великоватую, но официальный наряд придал шарма. Нанеся последние штрихи на лицо, София предстала перед камерой.
Суть ее речи должна была свестись к следующему: «да» и «нет» не говорить, от вопросов уходить далеко и надолго, все равно больше половины вырежут, отделываться общими фразами, а главное – успокоить народ, который, распространяя дикие слухи, сеет панику. Но перед камерой София напрочь позабыла все, что писала, хотя установку помнила; это ее и спасло, она коротко протараторила:
– Да, найдено три мужских трупа. Предположительно жертвы убиты заточкой. На данный момент имеется ряд подозреваемых, сейчас проверяются их алиби.
– Каковы же мотивы убийцы? – задала вопрос корреспондентка.
София на секунду замерла, про мотивы-то установок не дали, что же говорить? И выкрутилась:
– На сегодняшний день имеются несколько версий, какая из них окажется верной, покажет будущее. Но хочу заверить жителей города: преступники будут найдены.
Последнюю фразу добавила от себя и пожалела, так как корреспондентка подловила ее:
– Вы сказали «преступники», означает ли это, что в городе появилась преступная группировка, состоящая из нескольких человек?
– Конечный результат, то есть количество участников, будет известен по окончании следствия, сейчас говорить об этом рано.
София подумала: «Если эта девчонка задаст еще один вопрос, преступником стану я».
– Благодарю вас за информацию, – сказала девчонка.
Софии показали интервью, но что там увидишь – в маленьком окошке камеры?
– Когда выйдет передача в эфир? – поинтересовалась она.
– Репортаж будет уже сегодня в вечернем выпуске новостей, – ответила девчонка. – Завтра дадим утром и днем. Думаю, обойдемся без монтажа.
Все ушли, София подняла руки, а пальцы мелко-мелко дрожали, как у запойного алкоголика. Чайку надо выпить, нервы успокоить, подсластить их конфетками. Влетел Вовчик с дурацким вопросом:
– Ну как?
– Сегодня вечером посмотришь, – ответила София так, будто для нее интервью – привычное дело. Да, было когда-то, но в те времена она брала интервью, кстати, без камеры. – Артем не появлялся?
– Ух, девчонки, вы меня достали. – Вовчик бухнулся на стул.
– Девчонки? – подняла брови София. – По-моему, я здесь одна.
– Ты постоянно спрашиваешь, Лика меня пытала…
– Кто такая Лика?
– Не знаешь ее? Это… это… – замялся Вовчик, заметив настороженное, как у хищника перед добычей, выражение лица Софии. – Ну, Артем с ней встречается… то есть не встречается, а уже… типа они живут вместе… или не живут… Я точно не знаю. Я вообще ничего не знаю.
– И что она хотела? – напустила на себя равнодушный вид София.
– Где Артем, выясняла. Он не предупредил ее, что надолго исчезнет, она волнуется. А может, боится, что он ее бросил. Мне надоело быть испорченным телефоном, я отправил ее к Денисовичу.
С минуту София думала, вдруг поднялась:
– Посиди здесь, я скоро…
– Я сторож тебе?
Это чистое любопытство – посмотреть. София постучалась и, не дожидаясь разрешения войти, открыла дверь:
– Можно, Ким Денисович?
– Что случилось, София? – спросил он.
Напротив него сидела блондинка в черной дубленке, она оглянулась. София шла к столу, глядя на посетительницу и в уме оценивая. Ей лет двадцать восемь, косметики много, вид вульгарный, фигура полноватая (не следит за собой), при всем при том она красивая.
– Я пришла сказать, что интервью будет в вечернем выпуске новостей. Мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели.
– Обязательно. Это все?
– Да. Будут еще задания?
– Нет, София. Можешь идти… Да, сводки составь, из второго отдела привезли дополнения.
София вернулась в кабинет, где Вовчик бессовестно пил чай, который она приготовила для себя, и поедал конфеты. Да еще уселся на ее законное место! Прогнав его, София плюхнулась на стул, насупилась.
– Хороший чай, – похвалил Вовчик, вдруг подался к ней, буквально лег на стол. – Ну и как она тебе?
– Кто?
– Лика.
– Не обратила внимания. Я вообще ходила по срочному делу, мне сводки писать…
– Угу, угу, – закивал Вовчик, хитро ухмыляясь.
Защита состоит не только из шипов и колючек, способных поставить нахала на место, можно же и улыбнуться, и промурлыкать:
– Постой, ты на что-то намекаешь?
– Я? – вытаращился он. – Ни боже мой! Ладно, пойду. Вечером отсмотрю твой дебют, если никуда не погонят, и вынесу приговор.
– Только не очень строгий.
Едва он ушел, улыбку с лица Софии смыло, чай пить расхотелось. Она отпечатала текст на компьютере, выполнила мелкие поручения не из своей сферы – печатала всякую всячину без настроения, а причин к перемене настроения как будто не имелось.
Домой явилась с тем же скверным настроением, поставила в духовку курицу и, чтобы не пропустить передачу, уселась перед экраном с куском торта.
Борька пришел, как раз подоспев к середине новостей – не раньше не позже, вызвав в душе Софии негодование: то заявляется за полночь, а сегодня, как назло, рано вернулся.
– Жена, ужин! – сказал он.
– Подожди, – не сходя с места ответила София. – Новости досмотрю.
– Новости? С каких пор тебя интере…
Он осекся на полуслове, потому что узрел на экране жену, упал рядом, смотрел и курил, наверное, психовал. София себе не нравилась, зря ее сняли крупным планом, особенно когда показали во весь экран лицо, ее перекосило. А говорила… слова вылетали чеканные, как из-под монетного станка, голос вообще не ее, зажата. Просто ужас! Завтра стыдно будет людям в глаза смотреть.
– Да-а… – протянул Борис глубокомысленно. – Ты прославилась. Знакомые ядом изойдут.
– Пора кое-кого убить, – мрачно сказала София. – Очень хочется.
– Меня? – хотел возмутиться Борис, но вдруг потянул носом. – Чем это воняет?
