На следующее утро от Романа по-прежнему не было никаких вестей. В сеть он так и не вышел, хотя в рабочие часы контакт сисадмина мелькал в онлайне регулярно. Антон, отложив все дела в своем и без того ненормированном графике, встряхнулся и внепланово поехал в Пушкин — опять. Мчал по чистому в позднее утро шоссе, яростно разбрызгивая снежную грязь.
Вновь ворота, вновь звонок. Охрана впускала Горячева без лишних вопросов — совсем он стал своим. Раздевшись, Антон первым делом завернул к Роману, но столкнулся только с открытым пустым кабинетом. Назад дороги в любом случае уже не было. Тяжело вздохнув, Горячев направился через гостиную к широкой лестнице на второй этаж — в кабинет к Елене.
Богданову удалось застать за телефонным разговором. Елена смотрела в окно, перебирая пальцами левой руки и раздраженно кривя губы, но отвечала бесконечно ровно и легко. Она оглянулась, махнула Антону, приглашая его войти, но разговор продолжила:
— Да, сообщили о поставке кокосового масла. Угу. Ну я откуда знаю, почему узкоглазые друзья задерживают? Не знаю. Да. Нет. Ну после своего Нового года отходят. Ну и что, что уже неделя с лишним прошла? Наши до сих пор еще не очнулись, а уже второй месяц прошел. До сих пор гоняю. Да. Поняла, до свидания.
Елена отключила телефон, подошла к столу и записала что-то в ежедневнике. Как робот, она словно завершила отложенную программу, потом выпрямилась и улыбнулась Антону:
— Горячев, рада тебя видеть. Ты чего приехал, вроде, все сделали вчера, нет? Я думаю, тебе уже пора переходить к нам в компанию на полный рабочий день…
Антон ухмыльнулся, но тут же отвел глаза. А он-то себя считал храбрецом! Но одно дело — зубоскалить в лицо крупному начальнику, чтобы продать самого себя как специалиста. И совсем другое — заговаривать о чем-то жутком, не имея об этом на деле никакого представления. Начал Горячев с самого банального и насущного, что только смог придумать.
— Елена… А ты не знаешь, куда пропал Роман?
— Да, — незамедлительно ответила она, — на больничном. Вроде как, даже до госпитализации дело дошло, больничный лист пришлет заказным письмом. А что, тебе он нужен? Он отключил телефон, вероятно, что-то серьезное.
— М… — вот и все, что Антон смог произнести, продолжая глядеть в пол. У него перехватило дыхание, а сердце будто уплыло куда-то вниз живота. Могло статься, что это просто несчастный случай. Но сосулькам на голову Романа падать было неоткуда, а под колеса в Пушкине попасть было почти невозможно — слишком медленное тут движение, слишком мало еще машин на дорогах. Что должно было произойти буквально за сорок минут, чтобы из-за этого попасть в больницу? Думать не хотелось. К чему бы Горячев теперь ни пришел, он все равно ощущал ответственность. Или даже вину. Ладони сжались в кулаки. Антон сам себя готов был избить — хотя бы ради того, чтобы проявить достойную уважения решительность в эту минуту. — Но он же тебе писал? Он не говорил хотя бы приблизительно, что с ним?
— Нет, — озадачилась Елена, уже не отнимая внимательного взгляда от Горячева. — Вернее, да, написал, но о том, что с ним произошло — не сообщил. Только уведомил о больничном, да и все… Так, Антон, что происходит?
— Я не знаю, что! Правда не знаю… Но у меня вот уже вторую неделю голова кругом идет, а вчера… Слушай, — Горячев потер плечо, пытаясь разогреть ладонью мигом озябшую кожу. — Я не знаю, что у вас тут происходит — в этом доме или в компании, но, кажется, на вас, в смысле не на тебя лично, кто-то точит зуб. Я видел и слышал странные вещи… А за Романом, может быть, стоит присмотреть, как только станет известно, в какую больницу его положили, потому что парень, по-моему, в дерьме по уши. Мы можем с тобой поговорить… в обед? Можно не здесь, можем выйти в город… Я понимаю, что фиговый повод пригласить девушку в ресторан, но я не знаю, как тут лучше… Очень надеюсь, что я просто что-то не так понял и накрутил себя.
Елена замолчала, несколько секунд сканируя Антона. Думала, вероятно, лжет он или нет, и что это вообще все значит, явно была сбита с толку, но не подавала вида:
— Только не переживай. Я думаю, все лучше, чем ты думаешь. Да, давай пообедаем вместе. И поговорим.
Через некоторое время они уже сидели в самом углу совершенно пустого зала в том же кафе, в котором Антон согревался днем ранее. Они взяли салаты и горячее, чай, но заказ готовился без спешки и с душой для единственных посетителей, а, значит, спрятаться за едой не вышло бы. Раньше тарелок на стол легли уже порядком помятые бумаги с досье и пометками.
— Вот, — начал Антон. — Все началось с этого. Помнишь, тот раз, когда я приезжал поздно вечером в среду — ну, на тренинг?.. А в гараже увидел Романа, который закладывает мне что-то в бардачок. Там крышка была сломана, я нашел только через неделю, когда занялся ремонтом…
Елена было мельком бросила взгляд на бумаги, как ее глаза округлились, а белая кожа вдруг раскраснелась. Как оказалось, от гнева:
— Так, подожди. Это мое, из сейфа! — взвилась Богданова. — Это у кого было? У Романа? — Елена взяла документы, принялась разглядывать внимательнее. — Ничего не понимаю…
— Да. Но он не сказал, где их взял. Сказал только, что подкинул, потому что хотел меня предупредить… Не привлекая внимания. И чтобы я не психанул раньше времени, — Антон снял пару листов, открывая перед Богдановой страницу с информацией по себе самому. — Это вы помечали красным?
— Нет. Я только документы готовила, Лев просил, когда думал о твоей кандидатуре. Пометки не мои… Это же, — Елена пригляделась, — твое время прибытия к нам? Вечером? Антон, за тобой следят. И, судя по всему, не только за тобой. Что еще сказал Роман?
Антон, насколько смог подробно, изложил суть доводов сисадмина. А также поведал о том, что после этого они договорились встретиться и Роман даже поделился своим номером телефона, но куда-то пропал.
— Я не очень доверял ему до этого момента, но зря, кажется… Просто я его самого пару раз ловил на чем-то странном, и, честно говоря, это было явно не то, что я вообще имел право видеть, — Антон запнулся, дойдя мыслью до того, с чего началась их последняя с сисадмином встреча. В своем рассказе он этот эпизод, конечно же, опустил, а теперь глядел на Елену с большим сомнением. Пожалуй, все подробности без суда знать было без надобности. — А что за… лысый амбал в костюме?
— Не знаю, у нас их столько, — сразу переключилась Богданова дальше, перебирая пальцы рук, облаченных в перчатки. — Какой именно? Отличительные черты помимо «лысый» и «амбал»?
— В костюме, — покачал головой Антон. — Я лица не разглядел. Вообще ничего. Сложно, когда летишь на пол… Роман его не стал называть.
— Летишь на пол? В смысле, Антон, он тебя еще и покалечил? — Елена так повысила тон, что официанты оглянулись. Она тут же сделалась тише, наклонилась к Антону и взяла его за руку, стиснув. Тот вздрогнул и замотал головой — мол, да нет же, целый. — Не переживай, сегодня же поговорю со Львом, заменим всю охрану. Скорее всего, это просто корпоративная война. А до Романа дозвонимся, найдем, а если нет, буду звонить во все больницы по старинке. Мне не впервой, — Богданова улыбнулась.
— Страшно спросить, насколько давняя война, раз тебе не впервой больницы обзванивать… — Антон вздохнул. — Я их вдвоем видел. Они меня сначала не заметили, но… Все по пизде, — он закрыл глаза и потер лицо ладонью. На этикет — наплевать. — В общем, он Романа приложил лицом о стеллаж. Меня так, с дороги убрал… Но он, в общем… Роман был совсем напуган. Может, здоровее был бы сейчас, если бы не я.
— Не вини себя. Стечение обстоятельств, а Романа, скорее всего, просто запугивают. Это норма в бизнесе. Мне жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться, но давай договоримся, что в следующий раз ты сразу пойдешь ко мне? Не знаю, кто это, но это что-то болезненное и уже проникло в сердце улья. Главное, чтобы не сожрало нашу Королеву… Боюсь только одного, — Елена откинулась на диванчик, забившись спиной в мягкую обивку. Она шагала пальцами по срезу собственной челюсти.
