– Я – ваш верный слуга! – Фридрих низко поклонился. – Я постараюсь сделать все, что в моих силах!
– Вот именно – все, что в твоих силах! – повторила австриячка, сверкнула глазами и вернулась к пирующим.
А алхимик еще несколько минут стоял, пытаясь успокоиться.
Слова австриячки его испугали. Она и вправду способна настроить герцога против него. Конечно, он нужен его светлости. Точнее, не он сам, а его золото, волшебное золото уробороса. Но если герцог разозлится, он снова может заточить Фридриха в своем замке и заставить делать золото днем и ночью, ничего не получая взамен.
Впрочем, еще больше, чем слова герцогской любовницы, алхимика беспокоило другое.
Сбылась мечта всей его жизни, вековая мечта всех алхимиков. Он получил золото. Но его томили смутные подозрения.
Недаром торговец Мохаммед говорил ему – все, что исходит от Сатаны, исполнено лжи и обмана… не обман ли и его сегодняшний успех?
И еще Мохаммед сказал, что, заплатив за уроборос своей душой, он никогда не сможет расторгнуть сделку. Сатана – жестокий ростовщик, и залогов он не возвращает…
Александра Павловна Ленская сидела за столом в собственном кабинете и разглядывала плоский пластмассовый брелок, который отдала ей бывшая подружка убитого Кеши Переверзева.
На золотисто-бежевом фоне черным курсивом была выведена подпись – Ф. Шаляпин.
Наверняка это был брелок от ключа, который открывал комнату в гостинице или шкафчик в клубе.
Шаляпин…
Ленская не помнила гостиницы с таким названием, но это ни о чем не говорило. Во всяком случае, найти это заведение среди отелей и клубов нашего города должно быть легко.
Она включила поисковую систему компьютера и набрала название предположительного отеля.
Однако результат поиска ее разочаровал: в Петербурге не нашлось отеля «Шаляпин». На всякий случай Ленская повторила запрос в другом поисковике, но и там результат был отрицательным.
В чем же дело?
Или отель, который она ищет, находится не в нашем городе, или… или это вовсе не отель.
Говорят, что трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Однако еще труднее найти ее, если она к тому же и не кошка…
Тогда она попыталась найти клуб «Шаляпин».
Здесь ей повезло больше: первый же запрос оказался удачным.
Клуб «Шаляпин» нашелся. Он располагался в центре, на набережной Мойки, неподалеку от Исаакиевской площади.
– Разрешите войти? – спросил Старыгин, деликатно постучавшись.
Ему что-то крикнули из кабинета Веры Антоновны, он вошел и остановился на пороге. За письменным столом никого не было.
Не было никого и возле стеллажа с папками.
– Есть здесь кто-нибудь? – растерялся Дмитрий Алексеевич.
Он подумал, что голос из кабинета ему послышался и неудобно входить в комнату без хозяйки.
– Я здесь! – раздался голос из-за задернутой портьеры.
Старыгин в два шага пересек кабинет и потянул на себя пыльную ткань. На широком, давно не крашенном подоконнике топталась худенькая девочка с короткой мальчишеской стрижкой.
Кабинет был крошечный, но потолки очень высокие, окна тоже большие, красивой формы, чтобы достать до карниза, приходилось пользоваться специальной палкой с крючком. Кольца застряли на старом карнизе, занавеску никак не удавалось отдернуть. Наконец крючок зацепил непослушное кольцо, и занавеска пошла легче.
В кабинет хлынул дневной свет, Старыгин подал руку девчонке и с изумлением узнал в ней Веру Антоновну. То есть сейчас ее никак нельзя было назвать по отчеству.
Вчера мастер в салоне сказала Вере, что волосы ее в плачевном состоянии, что неудивительно, потому что волосы особенно сильно реагируют на стресс. Вера только усмехнулась – да уж, стрессов в ее жизни за последнее время было предостаточно. Мастер посоветовала сделать самую короткую стрижку – только так можно будет спасти волосы, а на длинные Вериных жизненных сил не хватит.
Вера согласилась, и вечером долго и с изумлением рассматривала себя в зеркале. Она никогда не носила раньше короткую стрижку. Теперь из ворота свитера торчала тонкая шея, и глаза казались гораздо больше.
– Вот, решила немного света в кабинет впустить! – заговорила Вера, чтобы Старыгин очнулся от столбняка, вызванного изумлением.
При дневном свете кабинет оказался не таким уж маленьким, хотя и был заполнен бумагами и папками с рисунками.
– Хорошо, что вы зашли, Дмитрий Алексеевич, – продолжала Вера, – у меня кое-что для вас есть!
Она пододвинула Старыгину стул и коротко изложила свой разговор с Яниной.
– Картина точно принадлежала этому старику, Якову Романовичу, он жил один, никто к нему не ходил, то есть мало кто… И умер он при странных обстоятельствах, кажется, его убили, только я подробностей не знаю…
– Точно, она тоже говорила, что в том кресле сидел старик… – пробормотал Старыгин в задумчивости.
– Она? Кто она? – спросила Вера.
И по тому, как смутился Старыгин, она тотчас догадалась, что она – это та самая женщина, которую Вера видела с ним вчера возле мастерской. Перед Вериным мысленным взором тут же встало ее лицо – то, что видела Вера мельком, но запомнила хорошо – жесткие черты, узкие, плотно сжатые губы, а в глазах – две молнии. И где же она видела нечто похожее…
Вера потерла лоб и поморщилась.
– Я вас задерживаю? – встрепенулся Старыгин.
– Н-нет… но… – Вера хотела было спросить про ту женщину, но не решилась. Она сообщила еще про художника Михаила Волкова и указала, где его можно найти. Старыгин необычайно оживился и рассыпался в благодарностях. На прощание Вера взяла с него слово, что он непременно расскажет ей, чем увенчались его поиски, и покажет потом отреставрированную картину.
Старыгин и Лидия подошли к толпе уличных художников на Невском проспекте. Едва они замедлили шаги, художники оживились, и раздалось несколько голосов:
– Молодые люди, портрет не желаете? За полчаса отличный портрет углем, сходство гарантирую…
– А я за час сделаю маслом!
– Нет. – Старыгин оглядел тружеников кисти и карандаша. – Мы ищем одного художника. Зовут Михаил, специализируется по интерьерам… острая бородка, закрученные усы…
– Так это, наверное, Мишка-Сальвадор вам нужен! – догадался один из художников. – Виталя! Тут люди Мишку ищут!
Тут же рядом с Дмитрием Алексеевичем возник мрачный долговязый тип в кожаной безрукавке. Окинув Старыгина и его спутницу оценивающим взглядом, он вздохнул и произнес:
– Я его и сам ищу! Как неделю назад пропал, так и не появлялся! А у меня, между прочим, картины его остались. Что мне с ними делать? Мне своих-то девать некуда…
– Пропал? – удивленно переспросил Старыгин. – Что значит пропал? Куда пропал?
– То и значит! – Виталя почесал переносицу. – Ушел с клиентом и больше не вернулся!.. А меня попросил присмотреть за своими картинами. Как будто у меня своих дел мало!.. Я Мишку не первый год знаю – небось запил на пару с этим клиентом и забыл обо всем на свете! А я должен с его картинами возиться!
– Странно… – протянул Старыгин. – А куда он ушел?
– А я знаю? – Виталя недоуменно пожал плечами. – Вроде бы клиент хотел заказать ему интерьер. Комнату свою нарисовать или, может, квартиру…
– Интерьер? – Старыгин с Лидией переглянулись. – А что, он в основном рисовал интерьеры?
– Да нет, на интерьеры большого спроса никогда не было. Клиент сейчас что покупает? – Художник сделал паузу и произнес, подняв палец, как будто сообщал о серьезном открытии: – Клиент покупает пейзаж или натюрморт. Портрет – это очень редко, потому что кому охота каждый день на чью-то физиономию смотреть. Разве только на свою собственную. А пейзаж или натюрморт – на это можно смотреть сколько угодно, это не надоедает… причем ежели пейзаж – так непременно средней полосы. Чтобы речка была, стог сена, роща березовая или, еще лучше, сосновый бор на закате…
– А можно взглянуть на его картины… ну, на те, что он вам на хранение оставил?
– Ради бога! – Виталя развернулся и показал Старыгину картину, где была нарисована охотничья собака, и два небольших натюрморта. – Вот это – Мишины работы. Можете смотреть, а можете и купить – мне меньше возни будет…
– Нет, это совсем не то… – разочарованно протянул Старыгин. – Вот если бы интерьер…
– Вот, и тот клиент так же сказал – это, говорит, не то, а нужен мне интерьер!..
– А что это был за клиент? – заинтересовался Старыгин. – Как он выглядел?
– Обыкновенно выглядел. – Виталя пожал плечами. – Одет хорошо. Мы сперва подумали – иностранец, но говорил без акцента… Миша с ним ушел, и больше я его не видел.
Старыгин хотел задать еще какой-то вопрос, но в это время к Витале подошел клиент, который хотел купить натюрморт с букетом васильков, и художник дал понять, что разговор закончен.
