Остановились на двух крошечных пирожных, называемых макарони. Надежда еще выпросила у Лены телефон — дескать, срочно нужно позвонить, а мобильник дома забыла.
С волнением она набрала номер Маргариты Дмитриевны и, услышав ответ, заговорила, изменив голос:
— Видите ли, в чем дело. Я, конечно, в курсе, что ваш… что господин Шарапов погиб… Но… мне хотелось бы…
— Выразить соболезнование? — усталым голосом перебила ее Маргарита Дмитриевна.
— И это тоже. Но, кроме того, прояснить некоторые вещи. Дело в том, что мне, что у меня… у меня есть одна вещь, которая имеет отношение к Николаю Сергеевичу.
Надежда говорила медленно, осторожно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего и в случае чего поскорее повесить трубку. Судя по всему, зря она это все затеяла, но покалывание в корнях волос говорило об обратном.
— И я бы хотела… — упорно тянула она слова.
— Слушайте, это ведь вы звонили двенадцатого декабря утром? — перебила ее Маргарита Дмитриевна.
— Ну…
— Сейчас я найду! Вы — Леваневская Ираида Семеновна, так?
Оп-ля! Герой американского боевика в этом случае обязательно крикнул бы: «Бинго!» Потому что перед Надеждиным внутренним взором встала смятая бумажка, что дала ей в свое время Катя, а той — неизвестная старуха в больнице. Это была квитанция дорогой гостиницы для животных, где содержалась кошка Диана, и в ее переноске старуха спрятала шкатулку. Квитанция была об оплате, кстати немаленькой.
А в самом низу стояла печать, а также подпись заказчика. И фамилия: Леваневская И. С.
Ираида Семеновна, это точно. Значит, Надежда совершенно правильно угадала! Есть связь между шкатулкой и Шараповым! Это ему должна была умирающая старуха передать шкатулку! Он должен был хранить ее дальше! Но старуха не успела связаться с ним, потому что именно в это время на встрече с депутатом Рюминым Шарапова убили. Убили, чтобы он не успел принять от старухи шкатулку!
Так вот кто заказал убийство — тот змееподобный тип, что приходил к старухе, а потом к Кате!
Все эти мысли промелькнули в голове у Надежды за долю секунды, она всегда быстро соображала.
— Да, это я… — сказала она, тщательно следя за тем, чтобы голос был низкий, с хрипотцой, голос сильно пожилой женщины. — Как вы понимаете, с господином Шараповым мне связаться не удалось.
— Да-да, конечно… — Маргарита Дмитриевна выдержала положенную случаю скорбную паузу. — Но понимаете… я тут разбираю бумаги… Николай Сергеевич был… он был очень хорошим начальником, организованным. И человеком тоже хорошим… Он оставил четкие распоряжения всем. По работе, конечно, разбираются другие, а я занимаюсь его личными бумагами. Так вот, для меня все расписано точно и подробно. И про вас тут тоже запись есть.
— Что вы говорите? — оживилась Надежда.
— Да, вот так прямо и сказано: если госпожа Леваневская не сможет связаться со мной, то ей следует обратиться…
— К кому же? — Надежда призвала на помощь все свое хладнокровие, чтобы голос не дрожал, чтобы не выдать раньше времени свое волнение. — Кто этот человек?
— Валентина Валерьевна Минамотова, сотрудница Музея восточного искусства, — отчеканила помощница Шарапова. — Записывайте телефоны и адрес.
— Спасибо, — сказала Надежда, — адрес я знаю, — но телефон записала.
Вот, значит, как. Оказывается, эта ученая дама из Музея восточного искусства все прекрасно знала про шкатулку. А ей, Надежде, толком ничего не сказала. Ну, с другой стороны, ее можно понять — приходит незнакомая женщина, держится неуверенно, видно, что человек она совершенно посторонний…
Надежда посмотрела на записанные телефоны. Домашний, рабочий… Нет, она не станет звонить. Она поедет в музей прямо сейчас и вытрясет из этой Валентины Валерьевны все, что она знает про шкатулку, из-за которой убивают людей.
Надежда бросила на стол деньги и побежала домой, забыв проститься с приветливой девушкой из кафе.
Дома она завернула шкатулку в чистую наволочку, потом положила в два непрозрачных пакета, велела коту быть за хозяина и помчалась в Музей Восточного искусства.
Торговец с дочерью и сопровождающий их ронин шли по дороге, скудно освещенной лунным светом. Торговец шел впереди, девушка следовала за ним мелкими изящными шажками, ронин замыкал группу, настороженно вглядываясь в окружающие дорогу заросли.
Дорога сделала поворот. Торговец остановился, вглядываясь во тьму, ронин нагнал его и проговорил вполголоса:
— Мы достаточно далеко отошли от таверны. Здесь нас не услышат чужие уши. Скажи мне, торговец, какую тайну хранит твоя дочь? Или я вернусь обратно.
— Прости, высокородный сударь, но я не могу открыть тебе эту тайну…
— Ну, так прощай. — Ронин решительно повернулся, собираясь покинуть своих спутников, как вдруг девушка испуганно схватила его за рукав и прошептала:
— Вы слышите, сударь? Здесь кто-то есть!
Ронин молниеносным движением выхватил из ножен меч, шагнул в сторону, настороженно вглядываясь в придорожные кусты… и вдруг тихо засмеялся:
— Не бойся, девушка, это всего лишь кошка.
Действительно, из кустов вышла красивая пушистая кошка. В лунном свете она казалась серебряной, только мордочка и лапы были гораздо темнее. Пристально взглянув на путников изумрудными глазами, она уселась посреди дороги и принялась умываться, как будто была в теплом доме около очага.
— Всего лишь кошка… — как эхо, повторила девушка слова ронина и крепко сжала его руку своей узкой и холодной рукой. Ронин почувствовал, как дрожит ее рука, и увидел страх в широко открытых глазах.
— Ладно, — проговорил он неожиданно для самого себя, — я провожу вас еще немного…
— Спасибо, благородный сударь, — пролепетала девушка, не сводя глаз с кошки.
Впрочем, кошки на дороге уже не было, она исчезла беззвучно и незаметно, как это умеют только кошки. Или люди ночной армии Ёсиги Суниями.
Маленькая группа снова пошла по каменистой дороге.
Луна спряталась за облака, из кустов выползли белесые языки предрассветного тумана. Торговец, шедший впереди, замедлил шаг. Ронин тоже насторожился, он то и дело останавливался, вслушиваясь в ночную тишину. Казалось, ее нарушали только далекие крики ночных птиц да шуршание ветра в кустах, но обостренное чутье опытного воина говорило ему, что кто-то невидимый крадется за ними, кто-то невидимый прячется в темноте.
Обостренное чутье… Ронин привык доверять ему, потому что оно сотни раз спасало его жизнь.
Туман сгущался. Он окутывал путников, как ватное одеяло, принимая странные, причудливые формы.
Торговец вдруг остановился.
— В чем дело? — спросил его ронин приглушенным голосом.
— Я не вижу дорогу, высокородный сударь, — прошептал старик. — Только что она была передо мной — и больше ее нет, впереди только кочки и рытвины…
— Не бойся, мы ее найдем… — Ронин попятился, потыкал в разные стороны потертыми деревянными ножнами своего меча — и понял, что торговец прав: дорога куда-то исчезла, вокруг была только заросшая травой пустошь.
— Видно, ночные духи сбили нас с пути… — забормотал старик. — Видно, они отвели нам глаза, навели на нас колдовские чары… Не знаю, что теперь делать…
— Сколько живу на свете, ни разу не встречал духов! — раздраженно проговорил ронин. — Во всем виноват туман…
Он не успел договорить, как вдруг клочья тумана зашевелились, уплотнились, и из них появились несколько фантастических существ — полулюдей-полуобезьян, закутанных в косматые черные шкуры, с разрисованными масками вместо лиц.
— Демоны! — вскрикнул торговец. — Что я говорил, благородный сударь! Ночные духи!
— Черные люди Ёсиге Суниями! — проговорил ронин, оттолкнул торговца в сторону и бросился вперед, двумя руками сжимая свой верный меч.
Но там, куда он направил сверкающее лезвие меча, уже никого не было, меч вонзился в густые клочья тумана, а черные фигуры оказались уже за спиной ронина. Одна из них держала в руках длинный лук, и смертоносная стрела с двойным наконечником целилась в горло ронина.
— Берегись, сударь! — воскликнула девушка, и в руке у нее появился боевой веер. Словно черная птица, этот веер мелькнул в воздухе и прочертил кровавый иероглиф по горлу лучника. Тот закашлялся, уронил свой лук и упал на траву.
— Хороший бросок! — одобрил ронин и бросился с мечом на две другие черные фигуры.
Но там, где только что было двое врагов, теперь он встретил только клочья тумана, зато у него за спиной зазвенели клинки. Ронин мгновенно развернулся и успел отбить два меча. Боковым зрением он увидел девушку. Она вращалась, словно танцуя, с двумя железными веерами в руках, отбиваясь от нескольких черных фигур.
Ронин всю свою жизнь провел среди схваток и поединков, он знал, что однажды наступит последний бой, и не боялся смерти. И теперь он понял, что его последний бой начался. Врагов было слишком много, и враги были опытными бойцами. Особенно один из них — высокий и худой, он был так гибок, словно в теле его вовсе не было костей.
